Этим трём матрёшкам есть, похоже, что скрывать? Кто-то спрятан в том шкафу? Не успел в морскую бездну сдрыснуть обреченный на кастрацию урод?

— Так вышло, — осматриваюсь по сторонам в поисках какой-нибудь несостыковки. — А зачем нужно было раздеваться?

— У нас девичник, Костя.

— По случаю? — прищурив правый глаз, шиплю.

— Давно не виделись, — Ася гордо задирает нос.

— Весомая причина. Но я по-прежнему не вижу связи с обнажённым верхом Тереховой и твоим участием в этой вакханалии. Ты, если я не ошибаюсь, предлагала Инге полотенце, а Юрьева таращилась на то, чем и сама, так уж вышло, по замыслу природы обладает. Кстати, Ромка тоже обалдел от такой картины. Девочки-девочки, что же вы творили?

Последнему таращить зенки, что спускаться, между прочим, с горки.

— Вы смутили нас. Всё было бы нормально, если бы вы опустили головы и удалились.

— Правда? — немного отклоняюсь с сыном, будто меняю очевидное намерение её поймать и зафиксировать, прижав к стене.

— Да. Костя, прекрати, пожалуйста.

— Извините, дамы, что помешали вам помериться объемами, но кто же знал, что на песчаном берегу три щебетуньи устроят представление в стиле ню. Не ворчи, пожалуйста. Тем более что мы не с пустыми руками.

Фролов как будто что-то знал, когда настаивал на обязательном посещении супермаркета, где до верху набил тележку мясными деликатесами, припорошив гору из животных полуфабрикатов судочками со сливочным мороженым и фруктовыми поклажами, коим так же не было числа. Короче, мои особо важные дела превратились в разгул и надвигающуюся пьянку с лучшими друзьями.

— У нас годовщина создания фирмы, Цыпа, — спокойно выдыхаю. — От Саши не отделаться, но, видит Бог, я всё-таки старался. Посидим с ребятами, а потом отправим всех гостей по домам? Как ты на это смотришь?

— Годовщина? — наконец-то тормозит, встречаясь со стеной своей спиной.

— Такое событие, которое мы празднуем каждый год.

— А сколько лет?

— Как будто даже юбилей, — подкатив глаза, считаю про себя.

— Двадцать?

— Нет, — прыснув, улыбаюсь. — Это слишком, Цыпа.

— Костя, пожалуйста…

— Попалась? — раздвинув ноги, всё же упираюсь пахом ей в живот, прижимаю сына и расставляю руки по обеим сторонам от её размеренно прикладывающейся к панели головы. — Мы всё успели с барбосёнком, если это интересно.

— Да, — сглотнув, кивает.

— И бочкА помяли, и обмерились, и взвесились — всё в пределах нормы, а напоследок громко поскандалили у педиатра в кабинете, а после посетили наш новый дом, и я кое-что тебе привёз. Захватил то, что ты просила. Припоминаешь?

— Спасибо, — уложив ладони мне на щёки, большим пальцами проглаживает скулы, короткими ногтями царапая щетинистую кожу. — Ты злишься?

— М-м-м, — закрыв глаза, бессмысленно мычу.

— Кость?

— Ты не голая, — с глубоким вздохом обреченно говорю.

— Что? — теперь, похоже, кое-кто смеётся.

— Что мне прелести беспокойной Инги или аппетитная задница Юрьевой, когда ты была укутана в жуткий чёрный кокон? Да, синеглазка, я сильно раздражён и в той же степени неадекватен, и немного зол.

— Не ты ли вот только несколько секунд назад бурчал, что мы очень вызывающе себя вели? — она хихикает и, впившись пальцами в мои щёки, останавливает по лицу движение. — Открой глаза!

— Уже и поворчать нельзя? — теснее прижимаюсь к ней. — Чувствуешь? — ёрзаю, тараня пахом ей живот. — Не хочу смотреть, а то не удержусь и растерзаю.

А ей, увы, пока противопоказаны слишком близкие контакты с моим членом между стройных ног!

— Перестань, — она затискивает свою нижнюю половину тела в стену, но опрометчиво выпячивает грудь, укладываясь лицом на спинку Тимки. — Какой он тёпленький и живой, — щекой елозит по эластичной ткани слинга.

— Ася, — немного отклонившись, внимательно слежу за тем, что она делает, — ты ведь не возражаешь?

— По поводу? — тормозит и затихает.

— Ребята увязались. Отбрыкивался всеми четырьмя конечностями. Но фланги были опрометчиво открыты, к тому же парочка совсем не кабысдохов на одного несчастного — согласись, пожалуйста, — ощутимый перевес? Иди сюда, — обхватив затылок, специально прислоняю её голову к мальчишке, который одобрение выражает звонким гласным звуком «о».

— Вот и хорошо. У меня всё готово, Костенька.

— Всё? — трогаю губами разлохматившийся пучок на выпирающей макушке. — В каком смысле?

— Окрошка, Костя. Летний обед в начале сентября. Так захотелось. Представляешь?

— Окрошка? — я сильно округляю взгляд. — Чёрт, Мальвина! Я ведь мечтал о чём-то в этом роде. Ты читаешь мои мысли, женщина?

— Нет. Так вышло. Я специально не загадывала…

«Привет» — весьма некстати прилетает в личный чат. — «Придётся, видимо, ответить, Костя. Наша Дарья несдержанна на язык, а я весьма настойчив, к тому же умею быть очень убедительным и обстоятельным. Горовая мне кое-что должна! Неоднократно малолетку выручал, отводя удар её отца. В своё оправдание хочу сказать, что это совершенно не тайна о том, где были дети, пока наш старший получал по шее от их мелкого засранца. Спешу заверить, что вся компания была в определенном курсе про то, куда голубки намылились в последние августовские дни, поэтому я жду твоих сообщений, парень» — а прошлое, похоже, снова настигает? — «По ощущениям, согласно жизненному опыту, уже должно всё отболеть. Ты ведь счастливо женился? Родил замечательного мальчишку? И обо всём молчал? Сука, да и только, Красов! Память об отце хотя бы. А? Ни хрена не значит для тебя его дружба с Лёхой? Ты ведь играл в нашем доме, когда пешком под стол ходил. Ты был женат на моей дочери. Отвечай, чёрт тебя возьми!».

Почёсывая средним пальцем бровь, таращусь в осветившийся экран смартфона.

— Костя, ты уже всё? Переоделся? — зовёт жена. — Мне нужна твоя помощь.

— Минутку, — одной рукой поправляю резинку на свободных пляжных штанах, а пальцами второй продавливаю сенсор, вынуждая технику люминесцировать бензиновыми кольцами. — Ася, Тим поел?

— Да, — тихий женский голос невесомо касается моих ушей.

«Здравствуйте, Сергей» — а я всё-таки приветствую младшего Смирнова. — «Что Вы хотели?».

«Как здоровье? Твою мать, привет!» — он, вероятно, караулит переписку, потому как очень быстро строчит мне ответ.

«Всё хорошо» — растягиваю рот улыбкой.

«Я спрашиваю о жене, козёл!» — добавляет небольшое уточнение бывший тесть.

«Спасибо. Потихоньку. Ася поправляется».

«Дашка в красках донесла, Костя. Не обижайся на неё» — набивает быстро и так же скоро отправляет. — «Обошлось? Помощь вам нужна?».

— Костя? — опять зовёт жена.

«Сейчас занят, Сергей. Напишу позже» — отмашку быстро подгоняю.

«Уважь и не забудь! Я ведь не отстану».

Не сомневаюсь, старый хрен и добрый друг!

— Что случилось? — выбираюсь в комнату, которую считаю местной кухней.

— Он уснул, — она качает на своей груди размякшего от сытости смешного барбосёнка, развесившего пухлые ручонки по обеим сторонам.

— Зачем ты подняла его? — подскочив, страхую сына и жену. — Аська, ты неисправима!

— Я забыла, — гундосит, быстро смахивая случайную слезу. — У меня ничего не болит, ничто не беспокоит. Я…

— Врач сказал: «Нет!», — повернувшись к ней спиной, направляюсь в комнату, чтобы уложить сынишку для дневного сна. — Где его рация?

— Здесь! — она вращает кистью.

— Всё! Иди сюда, — подзываю синеглазку. — Что-то будешь ещё брать?

— Сумка там, — кивком указывает через своё плечо. — Всё нормально? Ты покраснел. Голова болит? Кровь идёт? — с читаемым волнением смотрит мне в глаза.

— Ты берёшь на пляж альбом? — обращаю внимание на торчащий уголок картонки.

— Инга заинтересовалась и… — крайне неохотно отвечает. — Костя, что с тобой?

— Ты меня взбесила! — пугаю тоном, выставив по направлению к Асе руки.

— Я? — взвизгнув, в мгновение ока отлетает. — Ну, прекрати, пожалуйста, — хлопает как будто крылышками по своим бокам.