— Вы с Тереховой подружились, что ли? — с нескрываемой в голосе издёвкой задаю вопрос.

Не могу в подобное поверить! Ещё вчера эти женщины люто враждовали, друг друга ненавидели, старались ощутимо укусить за ляжку, прокрутить сосок и плюнуть в симпатичную мордашку, а сегодня, видимо, намерены, разложить одну пляжную подстилку, на которой раскурят трубку мира и ударят по ручонкам, задумав безупречный мастер-план.

— Ты возражаешь?

— Всё равно. Просто…

— Мы общаемся, Костя, и не более того.

Утешает? Радует? Или на что-то путное благословляет?

— Так! — оборачиваюсь ещё раз, чтобы одним глазком взглянуть на Тимку. — Отлично. Идём, а то там народ заждался. Эти мальчики желают жрать! — прыснув, заключаю. — Троглодиты! Окрошку им не наливать, жена. Пусть употребляют свой шашлык и рыбу.

— Я бы от рыбки тоже не отказалась.

— Дружи со мной, — обняв её за талию, сильнее прижимаю. — Я соскучился, — целую солнечный висок и всё-таки немного отпускаю. — Вперёд, Цыплёнок. Нас ведь ждут великие дела! — шлёпнув по женской ягодице, подгоняю в путь.

— Тебе кто-то звонил? — переплетает наши пальцы и тянет за собой.

— Никто. Старый знакомый интересовался состоянием моего здоровья. Это? — свободной рукой указываю на собранную сумку. — Иди туда…

— Мы думали, что вы с Асенькой забыли о нас? — затягивается никотином Фрол. — Затянул интим? Старый ты развратник, босс! Итак, куда дели моего крестника? — гуляет по мне взглядом, словно я спрятал сына, утрамбовав его себе под кожу.

— Отдыхает. Не наигрался по дороге?

— У-у! — причмокнув, выпускает серый дым из раздавшихся ноздрей, ушей и рта.

— Ромыч, ты здоров? — поворачиваюсь к помалкивающему Юрьеву.

— Ей весело, когда она не со мной, — кивком указывает на Ольгу, которую просто-таки разрывает от безудержного смеха. — Посмотри, как искренне хохочет. Давно не видел радость на её лице.

— Пусть отдыхает, — поворачиваюсь к той компании спиной.

— Типа терапия? — с надеждой смотрит мне в глаза.

— Называй, как пожелаешь, но Ася подружилась с ней.

Что, если честно, очень странно! Ольге, если персональная карточка из отдела кадров не врёт, будет совсем скоро тридцать восемь лет. Что между ними общего и где находятся болевые точки их соприкосновения? Возможно, Цыпе не хватает серьезного общения и разговоров по душам с той, которая через нечто страшное прошла.

— А я вот даже не могу к ней подойти, чтобы не вызвать приступ непрекращающейся рвоты. Прикинь, а? Блюет, сплевывая желчь, и смотрит волчьим взглядом. Ненавижу!

— Ром, скоро всё пройдет.

— Надеюсь, босс. Только это и осталось. Ждать и верить, верить и надеяться.

А ещё эту женщину искренне любить!

— Наладится, — хлопнув по плечу, пространно заключаю. — Все ведь в курсе, Юрьев. Никто уже не осуждает. Полгорода ополчилось на неё, а вторая половина топила за то, чтобы впаять тебе полный срок. Помнишь ведь? И что? Переморгали? Но было трудно! Превозмогли и победили? По-видимому, ты считаешь, что вывезли, руководствуясь одной лишь долбаной надеждой? Прости, но без титанической поддержки от друзей, родных и близких, а также вашего труда здесь стопудово не обошлось. Чего ты скалишься, Сашок? — смотрю на жуткие гримасы, которые корчит наш начфин. — Хочешь, что-то, по всей видимости, от себя добавить?

— Хочу!

— Не надо, — прикрыв глаза хрипит Роман.

— Извини, уже настроился. Не обольщайся, Юрьев. У твоей красотки обыкновенная истерика. Такой женский неопознанный научными светилами психоз. Дружок, но я, конечно же, с тобой! Уверен, что ты встанешь когда-нибудь на нужный путь, если раньше срока не загнешься, пока будешь настойчиво надеяться на нечто лучшее, — с не пойми каких делов не к месту остужает пыл Фролов. — У неё точно не все дома, Ром. Не обижайся, но ты терпила-импотент.

— А ну заткнись! — прожевывая фильтр, говорю. — Какого хрена? Иди помни сиськи Инге? Сбрендил, писька ты чумная?

— Что? — теперь шипит начбез.

— Она гуляет с другими, а ты вздыхаешь за этой стервой, как недолюбленный положительный герой. Сколько уже прошло…

— Закрой, ублюдок, рот! — сжимает кулаки Роман. — Если ни хера не знаешь, так и не лезь сюда. Костя! — с рыком обращается ко мне. — Я тебя предупреждал?

— Тихо-тихо. Я помню, — стряхиваю пепел. — Саша, мы эту ситуацию больше в нашем тесном круге с некоторых пор не обсуждаем.

— Пиздец! Красов, ты, что ли, тоже идиот?

— Не забывайся, писюша, — сцепив плотнее зубы, цежу, не раздвигая губ. — Твой сарказм стало тяжело переносить. Язвительность достигла апогея, а лично ты перестал различать реальность ото сна. Довольно! Не покрывай дерьмом великолепное настроение.

«Костя, ты не забыл меня?» — смотрю в экран, на котором снова реет сообщение от Смирнова.

— Фото помнишь?

— Заткнись! — сипит Роман.

— Ты посещаешь банк спермы, Юрьев. Знаешь, дорогой дружок, о чем это говорит?

Послушать бы его теории в другое время, да при иных обстоятельствах, а сейчас, похоже, будет взрыв, возможно, с небольшим кровопролитием, потому как Юрьев лезет на рожон и прёт на Фрола, как говорится, с шашкой наголо.

«Я позвоню?» — трещит Сергей.

«У нас небольшое торжество» — шустро набиваю объяснение.

«Покажи их. Не могу терпеть!» — визжит желанием беспокойный бывший тесть. — «Херово расстались, но всё же… Ты прости нас, Костя!».

Гребаное неожиданное столкновение! Юрьев тычет пальцем в грудь Фролову, Ольга набирает ход, моя Ася закрывает рот, а Инга почему-то отворачивается.

— Эй! — я же становлюсь между двух задир. — Стоп! Конец игры. Разошлись по своим углам. Юрьева? — кричу жене одного из бузотёров. — Забери его, — отталкиваю Ромку и рычу сквозь зубы. — Пройдитесь. Домой поедете, наверное, уже завтра. Переночуете здесь. Теперь с тобой, — еле-еле шевелю губами, вращая сигаретой перед раззадоренной мордахой местной писи. — Какого чёрта ты его цепляешь? — избавившись наконец-таки от Ромки, обращаюсь к перепуганному Фролу. — Много тестостерона? Бьёт и всё ключом, да по башке, а член, похоже, сильно резонирует и в толкушку отдаёт. Зазноба не даёт, как ты того желаешь?

— Извини, старик, — бормочет Сашка, бросая фразы через моё плечо. — Ром, слышишь?

— Проехали! — отвечаю за начбеза. — Проветрите яички, девочки. Пока не заткнёте то, что бьёт фонтаном из всех сморщенных щелей, сюда не смейте возвращаться. Не портите нам с Асей пляжный стол.

— То есть? — транслируя изумление в голосе, почти пищит Сашок.

— По-моему, всё ясно и понятно. Инга? — не глядя на неё, зову.

— Да? — из-под земли материализовавшись, пищит где-то рядом, жарким воздухом обдавая мне плечо.

— Принимай героя…

«Симпатичный парень!» — набивает бывший «папа».

— Это кто? — заглядывает Ася.

— Один хороший человек, Цыпа, — отправив еще одно послание, отвечаю. — Вкусная окрошка!

— Спасибо. Ты не возражаешь? — стряхивает несуществующие крошки с моих вытянутых на песке коленей.

— У-у, — одним глазком смотрю в эфир, а вторым слежу за ней. — Что ты…

Она ложится на подстилку, расправляет ноги-руки, а голову устраивает на моих ногах. Носом тычется в ложную ширинку, а рукой обнимает зад.

— Аська? — растопырившись конечностями, внимательно смотрю. — Ты что вытворяешь?

— Спать хочу.

— Рановато. Сейчас ребята вернутся, а тут…

— Костя, я тебя люблю, — упирается лицом мне в пах.

— Опасная позиция, жена, — перекрестив лодыжки, с усилием сжимаю бёдра.

— Очень! — по-моему, я ощущаю поцелуи в то место, которое тут же отзывается, встрепенувшись мягкой мышцей.

— Ася…

— Неважно! — отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза. — Что с ремонтом?

Стадия «почти готово!».

— Пару недель и можно возвращаться.

— А-а-а…

— Надоело? — поглядываю на снова появившееся сообщение в смартфоне.

«Мы шлём тебе привет. Это наш Олег, Костя» — хвастается наглый хрен.

— Ой, какой смешной ребёнок! — умиляется жена. — Чей?