Мы тоже… Вернее, в детском доме я аналогичным образом играла, воображая красивую жизнь, сочиняла сказку, давала имена спичкам, пронзающим большой цветок, например, пион или ромашку.

— … Устраивали в этих бурьянах магазинчики с лепестковой одеждой и возводили дома для кукол с пластиковой грудью и на высоких каблуках. Псина только жутко досаждала, — внезапно переходит на странный шёпот. — Ссал уродец, помечая территорию. Всё бы ничего, когда он задирал лапу над Костей, но, когда надо мной или Ксю-Ксю… Ксю — это моя младшая сестра. Короче, местный кобель берегов вообще не видел. Пользовался своим заслуженным званием — аж целый поводырь, понимаешь ли, слепого человека. Такой гордый был, прям, как старший Красов. Недаром говорят, что каждая собака похожа на своего хозяина. За это, между прочим, этот «шарик» и пострадал. Смелее, Ася. Вы…

— Угу. Пострадал?

— Ему сделали чик-чик, — она показывает характерный жест, сводя и разводя средний и указательный палец на своей правой руке, — а он, бедняга, не вынес позора. Прыгнул со скалы и не выгреб. Покинул бренный мир раб божий Пират! Никто не плакал, кроме Нии. Это…

Я знаю, знаю, знаю. Не стоит повторять.

— Это Ваша двоюродная сестра.

— Вот именно. Наша цыпа — уникальной души человек.

— Цыпа?

— Она кудахчет и стрекочет со скоростью света. Мы для нее курицы, а она для нас цыпа. Это сестринская специфическая любовь. Тосю нельзя не любить. Такой, знаете, до смерти ребёнок, но не без способностей и с пикантными чертами непростого характера. Вам нужно с ней познакомиться. Мы, Ася, неплохие люди. Не знаю, что там наболтал Костик, но ни одна из нас, включая его бывшую, не причинили никому зла. Скорее, нас били, а мы молчали. Итак…

— Пират утонул? — убеждена, что у меня сейчас на лоб вылезли глаза. — Он же умел плавать. Это же собака…

— Я шучу. Без хозяйства Пират долго прожил, даже отрастил брюхо, заработал сахарный диабет, замучил почки и умер в очень преклонном возрасте. Если не ошибаюсь, ему было то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет. Послужил и убежал на радугу. Вы, что, плачете?

Развязало, видимо. Не могу остановиться, как ни стараюсь. Была вынуждена сообщить об этом своему врачу, а он, загадочно улыбнувшись, объяснил мою эмоциональность гормональным всплеском, прописал успокоительные и по-отечески погладил по спине при выписке:

«Ася, всё будет хорошо. Муж позаботится о Вас».

Как говорится:

«Спасибо и на этом!».

Костя с Тимошей на груди шагает рядом с Ярославом впереди нас, а мы за ними с этой Дашей специально, что ли, отстаем.

— Идемте-ка туда, — она обхватывает мою кисть и тянет за собой. Не настаивает, не принуждает, просто направляет. — Ася, не бойтесь. Я не кусаюсь.

— Я Вас не боюсь. Спасибо, что пригласили. Мы не обременяем? Это неудобно. Вы так любезны.

— Сегодня уезжаем — вот прям сейчас. Задержались, потому что ждали вас. Я хотела познакомиться и рассказать, что к чему. Мы в скором времени покинем эту дачу, а Вы останетесь с красавчиком наедине. Без проблем и никаких забот и, уж тем более, неудобств. Здесь хорошо?

Красавчик? А вопросов становится всё больше. Пожалуй, с этого и начнём.

— Почему красавчик? — спрашиваю, бухтя себе под нос. — Да, здесь великолепно.

— А разве нет? — подмигнув, не скрывая хитрецы и кокетливого взгляда, лукаво отвечает. — Хорош же? — кивком как будто задевает мужские спины. — Вам повезло, Ася, да и ему тоже. Костя заслуживает на крепкую семью и своего ребёнка. Незачем усыновлять, если можешь самостоятельно родить. Вы со мной согласны?

— Нет.

— … — всем видом она показывает непонимание, поддержки ищет, пытается обратит моё сознание. Эта женщина считает, что детский дом, сиротский приют, комната малютки — по умолчанию низший сорт?

— У меня нет родителей, Даша, — тихо говорю. — Я отказник, брошенный на рынке новорожденный ребёнок. Там меня нашли в коробке. Я думала, что Костя рассказал Вам.

— Извините, я не знала. Нет. Хочу заметить, что Красов не особо и болтлив. Он не посвятил нас в Вашу историю. Но моя реплика не относилась к деткам, оставшимся без попечения родителей. Поверьте, я прекрасно знаю, понимаю, о чём говорю. То, что я сказала, касалось ситуации, в которую случайно угодил Костя. У Юли есть старший сын, которого Красов хотел усыновить и дать впоследствии мальчишке крутые привилегии. Господи, неважно, — тяжело вздыхает. — Прошу меня простить… Ася?

— Ничего страшного.

К такому обращению я уже давным-давно привыкла…

Тёмные кудрявые волосы. Длина? Её копна уверенно прикрывает женские лопатки и устремляется к тонкой талии. Коричневые глаза, смуглая кожа, идеальная фигура, невысокий рост, спокойный шаг, вывернутые наружу танцевальные стопы, узкие щиколотки и нежные запястья. Они ведь сёстры с Юлей, значит, в чём-то похожи. Его бывшая жена идеальна и… Смазлива? Почти кукольная красота?

— Как Ваше здоровье? — вдруг спрашивает Даша.

— Спасибо, хорошо.

— Нужно поберечься, — смотрит на низ моего живота, сочувствует и головой качает. — Есть предложение!

— Угу.

— Пока мужчины разберутся с вещами…

Она сказала с «вещами»? То есть этого богатства много? Когда муж всё успел?

— Даша, говорите мне, пожалуйста, «ты», — незамедлительно ей отвечаю.

— Хм? — приставив к губам свой указательный палец, поднимает вверх глаза. — Мне подходит, но только при одном условии.

— Каком? — стремительно теряю голос, хриплю, сиплю и замолкаю.

— Не нужно бояться, Ася. Говори мне «ты»! Мы простые люди, а Костя — друг семьи. Устала повторять, что его развод с Юлькой — исключительно их дело. Он повёл себя, как настоящая скотина, — она вдруг осекается и направляется как будто бы испуганным лицом ко мне. — Это ничего, что я его так называю? Отец меня по сей день ругает за несдержанность в выражениях, но куда как лучше быть открытым человеком и говорить то, что думаешь, чем исподтишка наточенным ножом ковырять случайной жертве спину? Я бываю грубой, Ася, но не потому, что…

— Ты очень милая, Даша, — вскинув руку, прикасаюсь к её горячему плечу и бережно сжимаю мышцу. — Я согласна. Твой папа в чем-то, безусловно, прав, но лучше быть искренним и ничего не скрывать.

— Итак, Красов временами ведёт себя не так, как хотелось бы или как было задумано самой природой. Угу? Почти «скотина», но в мягкой форме. Блин, чего меня несёт? Одичала в этом месте. Сейчас-сейчас, — несколько раз хлопает ладошкой по своим губам. — Ну, что скажешь? Я прощена, но в чём-то всё-таки была права?

Сказать, что я не знаю, что мне всё равно, что не уверена, что…

— Ася, Юля никогда не принадлежала Косте. Все об этом знали и Красов в том числе. Они были красивой, но пластмассовой парой. Знаешь, кукла Глаша и лупатый Симеон. Они развелись бы в любом случае. Этот брак держался на честном слове и одном крыле. Ворошить прошлое и сравнивать себя с моей сестрой. А теперь скажи-ка, дорогая Ася, какой во всём этом резон?

— Она ведь твоя сестра, — не скрываю удивления в голосе.

С чего она, в конце концов, взяла, что я сравниваю себя с той… Ну, с той… С другой!

— Именно поэтому я и говорю, как есть. Юля всю жизнь была без ума от Святослава. Она жуткий однолюб, Ася. Тётя Женя, её мама, называла маленькую Юльку Снежной Королевой, а иногда даже Каменным Цветком, который ищет своего хозяина, чтобы околдовать, поработить и заставить пресмыкаться. Красивые черты, идеальная внешность, множество талантов — искусная обманка. Потому как Юлька очень непроста, однако в то же время нельзя сказать, что моя сестра летает в небесах и страдает от неразделенного большого чувства. Мой любимый дядечка, Сергей Смирнов, называет их отношения волчьей любовью. Юля и Свят — волки, понимаешь? Это стая, которую силой, принуждением или лаской, заискиванием, чужой любовью или уважением не разбить. Это неделимый организм, сросшийся системами. Кровь, выделения, нервы, питание и сердце — всё одно! А Костя — просто лучший верный друг, но не больше. Он из другого теста. Понимаешь? Мягче, нежнее, спокойнее! С ним надёжнее. Короче… Много говорю?