— Эта Ася отвалила законно.

— Что?

— Надеюсь, что и себе на чай взяла из твоего дырявого кармана! — указывает подбородком на купюру. — Тебя, стало быть, оценила в двести деревянных? Ты кредитки проверял?

— Прикинь! — откинувшись на спинку кресла, зло шиплю. — Все на месте.

К тому же, она как будто не умеет этим пользоваться.

— Я вот за всю свою половую экспедицию пару раз был удостоен нескольких — количество сейчас не вспомню — укусиков-пощечин, один раз получил удар коленом в пах…

— Это больно. писюша! — сильно морщусь.

— Я дал ей сдачи. Заканчивай называть меня этим дебильным прозвищем, склеротик.

— Пусть будет «склеротик».

Это лучше, чем «зайчик», «котик», «медвежонок» и, конечно же, «писюша». Очередная постельная подруга Сашика называла его ласково этим похотливым именем. Пока он с куколкой встречался и получал с нее сполна, дружбан почти не реагировал на «миленькое прозвище», а после страстного разрыва Фролова словно подменили. Девица канула в небытие, да и Шурик дальше пошагал, а кличка к старичку приклеилась. Как говорится:

«Она исключительно твоя!».

— Фрол, я не ослышался? Ты поднял руку на женщину?

— В своеобразной форме, конечно. Изо всех сил и ото всей души, на совесть и долгую память круто отъе.ал и, не посетив душ, сразу же слинял. Поверь, шеф, наилучшее наказание из всех возможных. Она, бедняжечка, дергала ногами, пока отходила от того, что испытала, когда я напоследок шпилил ей в позе лотоса дыру, я же с небольшой отдышкой, — на этом слове я смеюсь, а Сашка, не обращая на меня внимания, надменно продолжает, — натягивал трусы и трамбовал туда свой член. Тварь такая! «Буравчик» не желал идти баиньки в кровать. Пришлось силком укладывать.

— Бедный!

— Зато стерва навсегда запомнила, что бить мужчину по яйцам — себе дороже выйдет. Она вопила в мою спину, при этом называла «сволочью», «уродом», «тварью распоследней». Однако, когда я поравнялся с дверным проемом, вдруг вскочила с изуродованной нашими метаниями кровати и на коленях пересекала комнату лишь для того, чтобы уткнуться личиком мне в зад. До сих пор помню, как крошечка кусала мои ягодицы, в то время как руками разминала и без того не спящий член. Вот так!

— Герой! — беру ту рамку, поворачиваю к себе задней частью и, подковырнув ногтем держатели, аккуратно снимаю удерживающую планку.

Купюра тут же выпадает. Перышком опускается на мой стол и подпрыгивает, когда Сашка дует на нее.

«Спасибо!»…

«Я Ася!»…

«АСЯ!»…

Все очень просто. И все же спрашивается:

«Что на меня тогда нашло?».

Не могу сказать, что страдаю за женою, но оговорочки случаются. Личного секретаря я тоже называю «Юлей», но, правда, лишь тогда, когда она катастрофически раздражает и доводит своей нерасторопностью до белого каления. И еще… Я называю Лилию — моего ленивого помощника руководителя — бывшим именем не вслух, а исключительно про себя…

По дороге домой заезжаю в единственный в этом южном месте гигантский — не преувеличение, если что — супермаркет. Похоже, это стало своеобразным ритуалом, а кто-то подобное назовет традицией, я же предпочитаю более рациональное определение — обыкновенная необходимость. Заказанной посредством приложения еде я предпочитаю пищу домашнего приготовления. С последним, кстати, нет проблем. Я хорошо готовлю — без лишней скромности, но по вкусу и прочим ощущениям.

Пока брожу по длинным полупустым рядам, набиваю почти левой пяткой простое сообщение для Инги с «чистым списком», которым ее старательно наградил Фролов. Назначаю ей свидание? На какое время? Об этом любезно спрашиваю у нее. Она, как это ни странно, почти мгновенно отвечает. Теперь в мозгах курсирует другой вопрос:

«Зачем и на какой по продолжительности срок?»…

— Три тысячи шестьсот пятьдесят четыре рубля. Наличные или…

— Карта, — тараню взглядом экран заткнувшегося телефона и вместе с этим пристраиваю карточку на электронный терминал.

— Одобрено! Спасибо за покупку, — звучит стандартное, почти автоматическое прощание от улыбающегося мальчика-кассира. — Хорошего вечера.

— И Вам!

«Спасибо!»…

Кстати, с этим словом у девицы, видимо, интимные отношения. За каждый чих и азбучную услужливость, которую проявлял, пока ухаживал за ней, я слышал неуверенную благодарность и желание рассчитаться номиналом. Можно считать, что мы с ней квиты. Я взял за все красивым телом и безотказным поведением, а за то, что сделал девицу дамой был оценен в две сотни рваных. То ли был не хорош в постели и непоследователен в движениях, то ли она не знает, что за такое намного больше и дают, и «получают». Незащищенный секс мог привести к ароматному букету охренительных по величине проблем. Первая из которых — какая-нибудь хворь, передающаяся исключительно половым путем, а вторая…

«Что за черт?» — снизив скорость, подкатываюсь к парковочному месту перед домом.

На парапете, сложенном из дикого камня, сидит женская фигура, у которой спереди на верхней половине тела замотан какой-то странный предмет. Такое впечатление, что у девушки огромная опухоль уже очень нехорошего цвета топорщится на молодой груди.

«Блондинка, высокая прическа, толстая коса с началом на макушке… Не нахожу ли я странным это совпадение?» — выжимаю до упора тормоз, сверкнув задними фонарями, как в последний раз.

Не отводя от нее глаз, действую почти вслепую: глушу мотор, вырубаю электронику и снимаю с магнитного держателя мобильный телефон с не отвеченным, но мигающим уведомлением о доставке, сообщением. Инга, видимо, созрела с отповедью на прямой вопрос о продолжительности наших отношений.

«Черт возьми! Да что со мной?» — по-моему, я злобно скалюсь, когда рассматриваю ту, что сейчас сидит передо мной.

«Привет, Юла!» — шикаю и дергаю губами. — «Выгнал твой солдат-задрот? Решила Костянику навестить? Приперлась с оклунками? Считаешь, что можешь здесь жить? Хрен тебе… Че-е-е-е-е-рт!» — выпрыгиваю из салона и сразу «получаю» по ушам.

— Добрый вечер! — щебечет звонко «глупенькая птаха».

— Добрый! — захлопываю дверь и, повернувшись к ней спиной, спокойным шагом следую к багажнику.

— Вы меня не помните? — доносится мне в спину.

Ну-у-у-у-у! Наверное, отнюдь?

— Я Ася. Костя, здравствуйте, — жалобно пищит.

Это имя меня должно, по ее мнению, сильно всколыхнуть?

— Я помню, — сухо отвечаю, прикрыв глаза, поднимаю крышку багажника и, наклонившись, забираюсь внутрь, тянусь за пакетами с продуктами, за которые отвалил почти четыре косаря.

Да уж! Жизнь сильно подорожала. А особенно, в наш денежный сезон!

— Я не знаю, с чего начать.

«Сочувствую!» — шиплю сквозь зубы про себя.

— Я родила мальчика.

«Поздравляю!» — обхватываю одной рукой пакет, а сумку вешаю на запястье другой, а после лбом и носом закрываю багажную дверь.

— Его зовут Тимофей, ему три месяца. Я здесь уже месяц живу. Однако… — я слышу, как резонирует и дрожит ее голос, я чувствую, как сильно она нервничает, как сбивается с намеченного и случайно путает слова, но…

Не плачет! Терпеть не могу, когда девки начинают манипулировать слезами. Дебильный способ, если честно. Лично у меня он вызывает исключительно противоположные чувства. В такие моменты я становлюсь злой и агрессивной сволочью, потом вдруг начинаю вспоминать последнюю встречу с бывшей и случайный толчок в плечо, которым я задел… Его! Урода, который забрал к себе мою жену и названого сына.

— И что? — подхожу к уже поднявшейся с камня девке.

— Это Ваш сын! — крестом укладывает руки на то, что я вначале принял за огромную опухоль — заоблачную мечту хирурга со специальностью онколога. — Извините, пожалуйста, что…

— У меня нет детей. Вы ошиблись!

— Ему три месяца, Костя.

— И что?

— Вы были со мной год назад. Я Ася!

«Пошла в дом!» — я вздергиваю верхнюю губу и демонстрирую этой суке зубы.

— Костя, привет! — неожиданно горланит мне сосед.

— Привет! — качнув в ту сторону головой, отвечаю лишнему свидетелю.