— Все в порядке, Горо?

— Да, простите, я заснул на минуту.

Юдай поспешил покинуть Храм, намереваясь увидеть Мей. Он расстроил ее, но лишь одна она могла сейчас выслушать, и понять слова Идзанаги-но микото. Он явно дал понять, что предначертанное не изменить: дети из пророчества родятся в час затмения, их приговорят к смерти, Уэно спасет одного из малышей, и воспитает в далеком мире.

Никогда раньше Юдаю не приходилось иметь дел с младенцами, и Рио открыл для него целый мир событий и впечатлений. Когда ему показали новорожденного, парень удивился, увидев сморщенное подобие человека, с длинными черными прядями на крохотной головке, непропорциональными чертами лица и пугающим волосяным покровом на плечах. Опухшие глаза еще не открывались, а длинный рот смешно морщился. Юшенг смотрел на сына с неподдельной гордостью, и повторял раз за разом, какого прекрасного малыша родила ему Юи. Юдай не стал разочаровывать родителей, подумав, что он явно чего-то не понимает в этой жизни.

Роженица была слишком слаба, и последующую неделю к ней никого не пускали, кроме мужа. Когда же их наконец выписали домой — Юдай не узнал в милом маленьком человечке того любопытного создания, потрясшего его в их первую встречу. Малыш родился немного раньше времени, был слишком худым, плохо набирал вес, целыми сутками спал, но его окружили такой заботой, что уже к четырем месяцам Рио начал меняться, полнеть, радуя мать, отца и их друзей видом своих пухлых щечек, ножек, ручек.

Умные карие глаза смотрели осознанно, с искоркой любопытства, и сердце Юдая каждый раз сжималось, когда он вспоминал тот страшный день на острове Оногоро. Разумеется, ему и раньше было жаль Рио, но теперь парень перестал быть для него просто воином, посланным за спасителем с подачи монахов Храма. Отныне этот малыш — часть семьи, сын его наставника и лучшего друга Юшенга, и Юдаю было больно от мысли, что примерно через двадцать два года Рио умрет от руки предателя Керо.

«Знал бы Юшенг, какую тайну я скрываю! Он ни о чем не догадался, хотя я рассказал ему всю правду о себе, о событиях во дворце богов, о своих спутниках. Что будет, когда он поймет? Простит ли он меня, что я собираюсь пожертвовать жизнью его первенца ради великих замыслов Идзанаги?»

Но слова бога по-прежнему звучали у него в голове, и он понимал, что не посмеет ослушаться. Все равно ничего не изменить: они прибудут туда, Рио погибнет, Юдай отправится в империю Цзинь на Земле, а Макото станет искать пути в Безвременье, и однажды явится. Смешно даже, что враг будет по-прежнему молодым, а Юдай к тому времени достигнет зрелости, но такова задумка Идзанаги-но микото: его избранный должен был пройти через все испытания, пасть в самые бездны отчаяния, увидеть много боли и насилия, чтобы выбраться из зловонного болота, потянуться душой к свету, обрести равновесие, овладеть собственным потенциалом, и сразиться с избранником богини смерти. Именно этот путь, и никакой друг смог бы привести Юдая к победе, и ценой этой жертвы станут жизни многих, кого он любил.

Увидев свою участь в глазах ребенка, парень решился, и повторил свое предложение Мей. Девушка с радостью согласилась, и они выбрали первую свободную дату, как и Юшенг с Юи когда-то. Знакомые в один голос начали уверять их в необходимости соблюдения традиций, просили подождать, когда выпадет «счастливая» дата, но жених с невестой не желали прислушиваться, и вскоре соединили свои судьбы в том же храме, где поженились их друзья.

Мей была особенно прекрасна, и все люди, видевшие, как невесту несут в паланкине, с трепетом и благоговением рассказывали друг другу, что едва не перепутали ее с настоящей богиней. Роскошный наряд с искусной вышивкой подчеркивал ее великолепие, уникальные волосы были красиво уложены и украшены, подруги надарили ей редчайшей красоты веера, кошелечки и прочие атрибуты невесты, и без тени зависти любовались ее неземной внешностью, даже осознавая, что никто не сравнится с ней по красоте.

Уэно стал их другом, и остался в городе Вечных, поступив на службу в Храм, подобно Юшенгу. Он тренировал послушников, хотя сам не торопился отрекаться от мирской жизни. Но, увидев невесту в праздничном паланкине, он едва не пожалел, что не вернулся на заставу сразу же после выздоровления. Каждая секунда рядом с ней отзывалась в нем счастьем и болью, но с этого дня светловолосая мечта потеряла для него реальность, растаяла, как утренний туман над рекой. Она станет женой другого, того, кого так сильно любит, и кто достоин ее, но невозможность признаться девушке в своих чувствах глубоко ранила Уэно, заставляя постоянно думать о возвращении на прежнюю службу.

Зато сама колдунья ликовала, ибо получила все, за что так старательно боролась. Она заставила Юдая забыть о принцессе Отохимэ, уничтожила все напоминания о сопернице драконьей крови, добилась уважения среди горожан, заняла среди них достойное место, а теперь и стала женой своего удивительного избранника. На ее взгляд Юдай был лучшим из лучших, венцом всего человечества; Мей поставила цель получить его несмотря на все препятствия, и преуспела.

Спустя полтора года Юшенг, Юи, Мичи, Момо, Уэно и прочие их друзья собрались в доме Юдая, чтобы поздравить молодых родителей. Мей держала на руках прелестную девочку, чьи волосы были наполовину серебряными, а наполовину — черными. Юдай показывал друзьям ее близняшку, полностью черноволосую, со сморщенным лицом, отчего она казалась недовольной, и на его взгляд не существовало на свете более красивых детей, чем у них с женой.

— Горо, теперь тебе нужен сын! — смеялся Мичи. — Как бы ты его назвал?

— Может, Юдай? — вмешалась Мей, лукаво улыбнувшись супругу. — Мне это имя очень нравится.

— Нет, не стоит, — сдержанно отказался парень.

— Юдай! — повторил Уэно. — Мне тоже нравится, я своего сына с удовольствием назвал бы этим именем!

Течение времени сглаживает память так же, как морская вода точит камень. Счастливые безмятежные годы принесли в сердце Юдая мир и покой, превратив прошлое в смутный сон. Мей и дети, размеренный ритм жизни, друзья и благословенное Безвременье сделали его счастливым человеком.

Юшенг и Юи играли в саду с сыновьями, Мей поднимала по очереди близняшек к цветущим ветвям, а сам парень писал их портрет, увлекшись этим делом с подачи Норайо Ямамото, в котором он тоже перестал видеть врага: предупреждение Идзанаги сыграло свою роль.

— Нобу! — укоряюще произнесла Юи, когда мальчик дернул за волосы дочку Мей.

Юшенг усмехнулся, подумав, что, возможно, в один день дружба между их семьями обретет более крепкие связи.

— Какая идиллия!

Все обернулись к Уэно, который наблюдал за ними со стороны.

— Здравствуй, друг! — сказал Юдай. — Давно тебя не было видно!

— Служба в Храме требует предельной концентрации.

Он не стал добавлять, что ему больно видеть Мей женой другого мужчины, но проницательная колдунья поняла это без слов. Юи, деликатно потупила глаза, ибо от ее внимания тоже не ускользнула плохо скрытая горечь в голосе монаха.

Рио с радостным воплем подлетел к Уэно, рассказывая сразу все, что произошло с ним за целую неделю. Полный Нобу вернулся к маме, просясь на руки, но его решительно перехватил Юшенг.

— Ты слишком большой, чтобы мама тебя носила!

Малыш надул губки, не добившись своего, но под взглядом отца передумал плакать.

— Верное решение, сын! Никаких истерик, ты — мужчина, будущий воин!

Юи подкатила глаза.

— Он еще маленький, прекрати пугать ребенка!

Пока они спорили по поводу воспитания сына, Юдай пригласил Уэно к столу под сакурой, угощая экзотическими сладостями. Мей искоса за ними наблюдала: за парнем, который любил ее, и которого любила она. Их жизнь сплелась слишком тесно, и девушка не хотела думать о будущем, которое могло привнести старую боль и страхи. От Идзанаги больше не было знаков, но вряд ли бог забыл о них: просто время еще не пришло.