— Никто не знает, что будет дальше.

— Мне уже тридцать три года, тринадцать из которых я провел в этой преисподней. Так мало всего этого было, теперь и варвары явились! Представляешь, во что превратится империя под копытами их коней? На вашей альтернативной Земле изучали историю, там был такой эпизод?

— Изучали, она дословно повторялась, просто в нашем мире технологии развивались быстрей.

— Ну тогда тебе известно, что Цзинь падет, надолго станет территорией кочевников. Так что мы с тобой либо погибнем, либо станем рабами.

Юшенг протянул ему миску с едой.

— Благодарю!

— Я даже рад, что мне не придется коротать этот вечер в одиночестве. С местными тяжело, они другие, смотрят на меня, как на демона, а ты — такой же, как я. Знаешь, Горо, предлагаю держаться вместе.

Юноша не знал, на что решиться. С одной стороны, Юшенг не производил впечатления честного человека, а на примере Макото Юдай уяснил, как это важно, держать рядом только тех, кому можно доверять. Но и продолжать скитаться в одиночку, не имея ни цели, ни надежд, ни собеседника, способного понять и помочь советом — тоже грустная перспектива. Им ведь необязательно становиться друзьями, достаточно просто не терять бдительности, и не показывать своих опасений: такие люди чувствуют чужой страх, и не уважают слабость.

— Я принимаю твое предложение, Юшенг.

На этот раз мужчина улыбнулся доброжелательно, без вызова.

— Рад! Правда, Горо! Только тебе придется многому научиться, чтобы выжить здесь. В своем нынешнем виде ты и месяца не протянешь.

— О чем это ты?

— Ну, раз мы теперь друзья поневоле, давай будем откровенны: ты — тощий и слабый мальчишка!

— Что? — возмутился юноша.

Миска в его руках едва не опрокинулась.

— Посмотри на себя, сплошная кожа и кости. А с кочевниками дрался — чуть не погиб, получил стрелу в плечо. Я, например, могу одолеть сразу троих врагов, а ты с двумя едва управился. Да и тому противнику, о котором не захотел рассказывать подробно, тоже проиграл. Поэтому и попал сюда.

Юдай нахмурился.

— Я обучу тебя! — спокойно произнес Юшенг. — Помогу тебе стать воином, не ведающим поражения. Но для этого тебе придется отпустить боль, найти баланс, и позволить себе пойти дальше.

— Мой дух — в состоянии равновесия!

— Ну, — усмехнулся мужчина, — давай посмотрим!

— В твоей голове много ненужных мыслей! — покачал головой Юшенг.

Юдай, стоявший под водопадом, с бамбуковым шестом на плечах, к концам которых были привязаны мешки, досадливо поморщился. Еще бы, мало того, что его каждую ночь преследовали кошмары, в которых Отохимэ молила его найти дорогу домой, а Макото уничтожал миры, так еще и новый учитель вздохнуть спокойно не давал, истязая ежедневными тренировками.

— Ты не показываешь результатов, — продолжал тем временем Юшенг. — Застрял на одном уровне, и не пытаешься двигаться дальше.

— Я пытаюсь! — пропыхтел юноша, и едва удержался на ногах. — Водопад заливает мое лицо, — он сплевывал воду на каждом слове, — я ничего не вижу, не могу сконцентрироваться.

— В этом и проблема: если бы твой разум пребывал в равновесии, тебе ничто не помешало бы достигать вершин. Когда я был в твоем возрасте, меня воспитывала улица, банда, кровавый опыт, но однажды мы встретились с путешественниками из другого мира, и вот где я сейчас! Я проиграл, потому что был слаб, как ты.

Юноша не стал отвечать. На ум пришло лицо Отохимэ, нефритовая зелень прекрасных глаз, и он не устоял на ногах, упав в воду.

Юшенг поднял брови, делая мысленные пометки.

— Я знаю, что отвлекся, поэтому и потерял концентрацию.

— Ты постоянно отвлекаешься, друг! Не прошло ни минуты, чтобы твои глаза не стекленели, показывая, что ты погружаешься в мир грез. Неважно, к чему стремится твое сердце, сначала ты должен стать воином.

— Мой отец обучал меня!

— И не преуспел.

Он не стал спорить, думая, что Юшенг в чем-то прав: будь Юдай сильнее, все сложилось бы иначе. Он не проиграл бы Макото, не попал бы сюда, не оставил бы возлюбленную в руках врагов.

— Вот даже сейчас! — воскликнул мужчина. — По твоему лицу видно, что мыслями ты опять вернулся в прошлое. Нельзя так!

— Но как я могу все забыть! — не выдержал Юдай. — Как я могу не думать о тех, кого потерял, тех, кто в опасности из-за моей никчемности!

Юшенг отошел к лагерю, и вскоре вернулся с двумя мисками, в которые зачерпнул воду.

— Это — ты! — сказал он, показывая первую емкость. — Ты переполнен горечью и страхом. А вот это, — он указал на вторую миску, — мои наставления, к которым ты не прислушиваешься.

Он начал переливать воду из второй емкости в первую, и без того полную, поэтому вся жидкость из второй миски оказалась на земле.

— Понимаешь, о чем я? Ты не наполняешься знаниями, потому что твой разум и без того заполнен, но другими, совершенно не нужными вещами. Оставь былое, сфокусируйся на настоящем, слушай меня, найди равновесие. Иначе так и останешься сломленным мальчишкой, и не сможешь ничего исправить, если однажды выпадет шанс.

— Ты прав, — опустил голову Юдай, — я хожу кругами.

— Первый шаг — прозрение. Я могу сто раз тебе это сказать, но, пока ты сам не поймешь, урок не будет усвоен. Вступая на путь воина, нужно научиться брать контроль над чувствами, иначе они овладеют тобой.

— И где ты этому научился?

— У меня было целых тринадцать лет в этой дыре, чтобы поумнеть. И сначала меня подобрали монахи, когда я только перенесся сюда, взяли к себе, обучили грамоте, боевым искусствам, после чего я сбежал. Мне было тяжело в их окружении, я стремился на волю, надеялся найти путь домой. В окружении просветленных монахов я не мог найти душевного равновесия, ибо мое сердце снедало нетерпение и ярость. И только вернувшись к привычному образу жизни я успокоился.

— Ты имеешь в виду бродяжничество? — улыбнулся Юдай.

— Предпочитаю называть это уделом отшельника. Я ушел по своей воле, но я не бродяга.

Юноша не стал спорить, хотя не заметил разницы.

— Лови! — неожиданно крикнул Юшенг, подбрасывая миску в воздух.

Вода замедлила его движения, но Юдай сумел ее поймать.

— Теперь заполни ее, — приказал мужчина, — встань обратно под водопад, согни левую ногу в колене, закрой глаза, и держи миску в вытянутой руке.

Стоять с закрытыми глазами всегда тяжело, снижается устойчивость, а на одной ноге — это и вовсе испытание. Юноша постоянно терял равновесие, на что самопровозглашенный учитель говорил, что ему нужно найти точку опоры внутри себя.

— Да, результаты скромные! — подытожил Юшенг спустя час. — Придется постараться, чтобы мы пережили нашествие монголов.

Несмотря на обучение, Юдай продолжал мысленно метаться между прошлым и настоящим. Он постоянно впадал в крайности: то смиренно принимал судьбу, готовился провести остаток жизни здесь, то едва не выл от отчаяния, мечтая вернуться к Отохимэ и Уэно.

Юшенг заставлял его косить траву, стоять на одной ноге на валуне, с завязанными глазами идти через лес, но юноша не мог сконцентрироваться на выполняемых упражнениях. Для успеха ему нужно было очистить разум, и сконцентрировать внимание только на определенном моменте, но каждую секунду его преследовал образ дочери дракона и ненавистного Макото с копьем Идзанаги в руке.

Через несколько недель союзники собрали свои вещи, и отправились на новое место. Как сказал Юшенг, в деревне многие знали о Горо — выжившем после нападения кочевников юноше, а известность им была ни к чему. Юдай постепенно привыкал к новому имени, реагируя на него более спокойно. С одной стороны, он даже был рад прикрываться выдуманным именем, защищая свое прошлое, самое сокровенное от посторонних.

Бамбуковый лес навевал грустные мысли о Мей, ее исчезновении, судьбе бедной девочки, но юноша старался очистить разум от тяжести, и так хватало былых поражений. Юшенг наблюдал за своим учеником, после чего позвал на большую прогалину.