От пережитого стресса у него пылало лицо.

Маленькие белесые огоньки, кучковавшиеся до этого на середине потолка, резко вспыхнули ярким светом и, покружившись немного вокруг своих осей, выжидающе замерли и напряженно рассредоточились по углам.

В комнате Лавра, как и прежде, было тесно. С годами эта теснота стала настолько заметной, что Лавр мог без особых усилий дотянуться до потолка, вытянув вверх руку. А ширина его комнаты измерялась тремя широкими колдовскими шагами.

Еще раз вздохнув, Лавр огляделся, словно проверяя, действительно ли он в своей спальне? Кровать, вроде, та же. Тот же стол, узкий шкаф для книг в углу. На подоконнике раскаленная лампа, источающая слабое тепло, не позволяла сквознякам и каменным стенам выстудить помещение до непригодных к жизни температур.

Убедившись, что комната его, и в его отсутствии посторонних в ней не было, Лавр снял свою верхнюю накидку и шагнул в сторону кровати.

Огоньки под потолком трепетно задрожали.

Лавр жил в этой комнате последние семь лет. Каждая трещинка на стене, каждая тень, отбрасываемая теми немногочисленными вещами, какие находились внутри, стали ему родными. Изменись что в комнате, он тот час бы заметил это. Почувствовал бы кожей переменившийся воздух. Ощутил бы самые незаметные колебания в магии, пропитавшей все вокруг.

И все же раз за разом он ожидал, что что-то произойдет, стоит ему остаться наедине с самим с собой. Признаваться в этом Яру было стыдно, но опасения чародея он не считал надуманными. Чужие взгляды на своей спине Лавр ощущал так же часто, как делал вдох. Но стоило только ему обернуться, как наваждение пропадало, оставляя после себя лишь неприятный холод в душе.

Свернув накидку вдвое, Лавр аккуратно повесил ее на спинку стоявшего у кровати стула. Постояв неподвижно с минуту, он наклонился к полу и, пошарив под кроватью рукой, вытащил из-под нее старенький сундук с коваными ручками. Вырезанный из цельного дубового ствола, он хранил в себе множество личных вещей колдуна, будь то записные книжки с заклинаниями или различные кристаллы и склянки, столь необходимые при некоторых видах колдовства. Сундук этот вырезал его прадед в молодости, задолго до рождения Лавра. С ним он путешествовал по миру, с ним же осел в том месте, которое теперь Лавр называл родным домом.

Прадед же был предыдущим носителем дара, позволяющего видеть первородные души.

Семья Лавра долгие годы жила обособленно собственной общиной, храня секрет о «глазах», которые иногда появляются у членов семьи. Узнав, что он будет обучаться колдовству в Министерстве, был созван семейный совет, на котором Рута — старшая в их роду, была готова собственной кровью и черной магией вызволять его из лап министерских магов, видя в их приглашении некий подвох.

Как же она была права. Но о том, что с ним произошло, Лавр родным не рассказа. Не хотел их беспокоить.

Открыв крышку сундука, Лавр посмотрел на его содержимое, словно проверяя, не пропало ли чего. И в этот момент в дверь его комнаты постучали.

— Д-да, войдите!.. — крикнул он, ногой задвигая сундук как можно дальше под кровать.

Пусть он уже давно и не был послушником, выйдя из того возраста, когда мальчишки и девчонки только попадают в Министерство и начинают изучать азы магического мастерства, иметь личные вещи в том количестве, в котором они хранились в его сундуке, было непозволительно. Даже запрещено.

Сев на кровать, Лавр следил за тем, как дверь в его комнату открыли, и на пороге появилась Камилла. Белые огоньки приветственно заметались под потолком и, вскоре успокоившись, застыли в своих углах.

— Вернулся, наконец? — произнесла Камилла, закрывая за собой дверь. — Где ты целый день пропадал?

Она пристально вглядывалась в его лицо, из-за чего Лавр от неуверенности заерзал на месте.

— Да так… — начал он, — кое с кем заболтался…

Но заметив, как волшебница поджала трясущиеся губы, Лавр замолчал.

— Почему ты продолжаешь с ним общаться? — спросила она.

И Лавр понял, что лгать бесполезно. Камилла знала, с кем он «заболтался».

— Это… Это сложно объяснить. — Он и правда не мог подобрать нужных фраз, не вдаваясь в подробности того, что именно объединяло его и Яра. — Просто то, что ты слышала о нем — неправда.

— Неправда? Хочешь сказать, что верховные маги Министерства лгут?

Камилла была праведницей Министерства. Такой же, каким когда-то был и сам Яр. Такой же, какими были многие маги континента. Слова, произносимые верховными магами, были правдивы даже тогда, когда звучали не убедительно и глупо. Лавр знал, что спорить бесполезно, а объяснять что-то опасно и для него, и для Камиллы, поэтому в очередной раз, когда поднималась эта тема, он предпочел промолчать.

— Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь себя, продолжая с ним общаться? — Камилла шагнула вперед, подходя к Лавру. — Пусть Его Превосходительство и простил его, но все знают, что он и та ведьма…

Лавр почувствовал, как уголки его губ дернулись, стоило ему только услышать о Марии.

Сердце в его груди гневно забилось, хотя Лавр давно привык слышать о ведьме Алых озер различные небылицы, порочащие ее доброе имя. Но разве можно было винить в этом тех, кто даже не был с ней знаком? Кто ни разу не смотрел в ее ледяные глаза, не ощущал исходивший от ее волос запах хвои.

Возродив в своей памяти ее образ, Лавр почувствовал колючую боль в груди. Ведь запах хвои исходил не только от Марии. Так пахли одежды Ленара, высокого и могучего чародея. И магия Саввы, язвительного и жутко обидчивого волшебника. И объятия профессора Рапосы, колдуньи, в которую Лавр был влюблен.

— Я не хочу с тобой ссориться, — произнес Лавр, закрыв глаза, чтобы Камилла не заметила подступающих к ним слез. — Но и не в моих силах что-то тебе доказать.

— Мне ничего не надо доказывать. — Волшебница села рядом, обняв Лавра за плечи. — Я просто хочу, чтобы ты знал, как я беспокоюсь о тебе.

— Я знаю, — тихо произнес колдун, уткнувшись носом в ее в шею.

От Камиллы пахло сладостями.

— Я не хочу, чтобы ты стал таким же изгоем, как и он.

— Камилла…

— Я слышала от матери, что он был выдающимся чародеем, пока не связался с той ведьмой.

— Камилла, — повторил Лавр уже раздраженно.

Но девушка его будто не слышала.

— И я понимаю, что ничего не знаю ни о ней, ни о нем. Но та ведьма применила черную магию, это все видели. Верховные маги ищут ее, а верховный маг Яр добровольно покинул Министерство, став отшельником. Я не хочу… Слышишь меня?.. Я не хочу, чтобы тебя ждала та же участь, что и его.

Лавр чувствовал, как быстро бьется сердце в ее груди. Ее тепло и дыхание успокаивали его душу, давая шанс ненадолго забыться, отпустить все тревоги, терзавшие его душу. Но ее слова резали эту же душу острыми клинками.

Лавр поднял руки и, крепко сжав плечи Камиллы, отпрянул от девушки.

— Давай не будем об этом, — предложил он.

Но волшебница, нахмурив темные брови, резко встала с кровати.

— Тебе что, наплевать на мои слова⁈ — возмутилась она. — Я ведь о тебе беспокоюсь!..

— Камилла, — произнес Лавр, вставая следом, — к чему все это?..

— Я слышала разговоры. Начиная с обеда все только и шепчутся о его возращении и о том, что натворила та ведьма. Ты хоть можешь себе представить, как все раздражены его возвращением?

— Ты-то точно раздражена…

— Что?

— Я говорю, что ты-то точно раздражена, — повторил Лавр, допуская, что этот разговор все-таки закончится их ссорой. — Только вот я понять не могу, к чему нам с тобой об этом говорить. Слышала ты там что-то или нет, все это — слухи, распускаемые теми, кто ничего не знает.

— Не знает о чем? — Камилла начинала злиться, в ее карих глазах загорались искры. — Он опозорил всех верховных магов и магов континента, когда связался с той ведьмой, а потом сбежал, якобы во искупление грехов! Его Превосходительство хорошо относится к нему только из-за верховного мага Ильдара. Не будь он его учителем, его бы в ту же ночь казнили!