— Правильнее было бы сказать, с каких пор я интересуюсь зельеварением, — произнесла Петуния, взмахом руки поддавая в конфорке огня.

Вода в чайнике быстро начала пузыриться, закипая.

Сняв чайник с конфорки, Петуния направилась к Лавру, а следом за ней полетели чашки, блюдца, ложки и сахарница. А еще заварочный чайничек, внутрь которого Петуния заранее насыпала сушеных листьев и ягод.

— Чем только на старости лет не займешься, лишь бы ухватиться за ускользающее от тебя время. — Петуния взмахнула рукой, и в заварочный чайничек потек кипяток. — Сказал бы кто мне в молодости, что я, будто ведьмак какой-то, буду корпеть над пробирками, подбирая для зелья ингредиенты — засмеяла. Но занятие это весьма недурно, хочу я вам сказать. Поинтереснее сочинения стихов, но это только между нами.

Петуния задорно подмигнула Лавру, на что тот не смог сдержать улыбки.

Когда из залитых чаем чашек повалил белый душистый пар, Петуния села напротив Лавра, в точно такое же мягкое кресло, как и у колдуна. И, немного обождав, произнесла:

— Так о чем я хотела с вами поговорить?.. Ах, да. — Забывчивостью Петуния не страдала, поэтому подобное вступление было произнесено ею лишь по той причине, что она не знала, как начать беседу. — Директор Терн поведал мне о ваших планах покинуть Академию. Это правда?

— Да. — Лавр потянулся к своей чашке. И, вдохнув исходивший от нее аромат, добавил: — В скором времени я отправлюсь в путь.

— И оно вам надо?

От такого вопроса Лавр поперхнулся только что сделанным глотком.

— Кхе… П-простите?..

От греха подальше он решил поставить чашку обратно на плетеный столик.

— Зачем вам покидать Академию? — повторила Петуния. — Так ли вам плохо здесь, как будет хорошо где-то там?

— Дело не в том, что здесь плохо, а где-то хорошо…

Лавр занервничал.

Пожалуй так, как уже не нервничал давно.

Он и предположить не мог, что Петуния позовет его для подобной беседы. Какое вообще ей было дело до его решения уйти из Академии?

— Тогда в чем причина вашего ухода? — Голос у колдуньи был суровым, как и направленный на бывшего ученика взгляд. — Я была убеждена, и вы ни разу не дали мне в этом усомниться, что в Академии вам спокойнее, чем в Министерстве. Или же я ошибаюсь?

— Нет, вы абсолютно правы.

— Тогда почему вы уходите? Не сочтите за грубость, Лавр, или же за излишнее любопытство, но мне казалось, что попросив Его Превосходительство отправить вас обратно в Академию, вами двигало желание остаться здесь на подольше.

— Так и было, но… Мы предполагаем, а звезды располагают, профессор. Я решил, что достаточно пробыл в Академии, и пришло время вернуться в Министерство.

— Но перед этим, как сказал мне директор Терн, вы направитесь домой.

«Почему они обсуждали меня?»

— Верно.

— И только после этого в Министерство?

«Почему директор Терн вообще обсуждал меня с кем-то?»

— Верно.

На новый вопрос Лавр ответил с меньшей уверенностью, но надеялся, что Петуния этого не заметила.

Помотав головой и поправив очки, Лавр продолжил.

— Через порт Кипрея я быстро попаду в северные земли, а оттуда до дома будет уже рукой подать. Последний раз я был дома… уже и не вспомнить когда. Точнее сказать, я не бывал дома с тех пор, как в тринадцать лет попал в Академию.

— В тринадцать лет, — задумчиво повторила Петуния, — верно-верно, вы у нас были поздним учеником.

— Так получилось…

— Я хорошо помню тот день, когда вы впервые появились в моей аудитории, — продолжила Петуния, предаваясь воспоминаниям. — Такие как вы, Лавр, не частое явление, поэтому я хорошо вас запомнила. А после обращала на вас внимание каждый раз, стоило только вам попасться мне на глаза.

— Вряд ли наблюдать за мной было интересно…

— Довольно скучно, — согласилась колдунья. — Вы были словно птенчик, забитый более юркими собратьями, вечно сидели по углам и не смели поднять с пола взгляд.

Уголки губ Лавра еле заметно дернулись.

Вот значит, как он выглядел в чужих глазах.

— Встретив вас в Министерстве я не поверила увиденному!.. Вы так изменились за эти годы, что я не сразу вас признала.

— Я не так уж и сильно изменился…

Лавр нервно провел рукой по волосам.

Ему стоило признаться хотя бы самому себе, что он действительно изменился. Во всяком случае он редко теперь опускал глаза в пол, не боялся говорить с незнакомцами. Наверное, незаметно для самого себя, он все-таки стал взрослым. Но в глазах Петунии оставался все тем же конопатым мальчишкой с последней парты.

— Профессор, — Лавр выпрямился, насколько это было возможно, сидя в таком мягком кресле, — к чему весь этот разговор? Душой чувствую, что неспроста.

Петуния поджала губы.

Если до этого момента Лавр и сомневался в том, что у его бывшего профессора, а ныне коллеги были какие-то скрытые мотивы, то сейчас он в этом убедился.

— Как я уже сказала, не поймите меня превратно, Лавр, — выдохнув, наконец произнесла Петуния, — мною движет лишь беспокойство о вас. Я нисколько не лукавила, когда сказала ранее, что, увидев вас в Министерстве, не сразу признала в вас того самого мальчика, что однажды вошел в мою аудиторию и молча протопал к последней парте. Да так и остался сидеть там все занятия, пока эти самые занятия не завершились.

Петуния взяла в руки чашку. Вдохнула сладковатый аромат и, сделав небольшой глоток, блаженно прищурилась от удовольствия.

— Конечно же с того дня прошло много лет и я практически не вспоминала о вас, пока вы вновь не предстали передо мной, но уже возмужавшим и окрепшим молодым мужчиной. Право, в голове тогда мелькнула мысль: «Как же Министерство способно закалить дух». Потом на экзамене, сквозь всю эту колдовскую пелену я вновь увидела знакомого мне мальчика, волновавшегося и путающегося в собственных словах. Сколько раз вы там чуть было не прервали свой стих? Семь?

Нехотя, Лавр признал, что сбился десять раз.

— Он еще и считал!.. — не то возмутилась, не то удивилась Петуния его ответу. — Но я веду не к этому, Лавр. Пусть стоявший перед нами колдун и сбивался, нервничал, путался в словах, он определенно намеревался сдать экзамен и стать исследователем. По этой причине… и только по этой причине, Лавр, я захотела дать вам шанс проявить себя. Будучи уверенной в вашем успехе, я и помыслить не могла, что вы провалите свой экзамен.

У Лавра запылали уши.

— Простите, профессор…

— Я не буду лезть к вам с расспросами, Лавр, — словно не услышав его извинений, продолжила Петуния. — Не буду теребить вашу душу, ведь вам должно быть лучше знать, кому и что рассказывать, но… Я уверена, что в Министерство вы возвращаться не желаете.

У Лавра загорчило во рту. И он поспешил вернуть в свои руки чашку с остывающим чаем, сделав несколько больших глотков.

— Я не буду спрашивать причину, — повторила Петуния. — В конце концов, что толку от старухи вроде меня, которая умудряется засопливить от каждого сквозняка? Но будучи старухой, я многое повидала за свой цикл… Уж не знаю, что именно произошло… или что вы увидели… или услышали, пока выполняли задание экзамена, но бежали вы из Министерства в единственное возможное для вас безопасное на тот момент место. Сюда, в Академию. И теперь вы бежите вновь. Потому я хочу спросить, Лавр, и получить уверенный ответ на свой вопрос: «Вы уверены, что готовы бежать дальше?».

✦✦✦

В день, когда Лавр покинул Академию, шел снег.

Валериана подсуетилась и сунула ему в руки мешковатую авоську, под завязку набитую едой: вареными яйцами, вяленым мясом, хлебом, сушеными грибами и бутылкой молока. Бутыль с молоком была самым тяжелым грузом, но в целом ноша не доставляла Лавру никакого дискомфорта. Учитывая, что личных вещей у него было немного, а еда к моменту его прибытия в порт Кипрея исчезнет, можно было сказать, что шел Лавр налегке.

Однако снега за прошедшую ночь намело столько, что каждый шаг забирал у колдуна толику энергии и примерно к полудню сил у Лавра уже не осталось. И этот факт его крайне расстроил.