Та, что совсем недавно выдавала себя за простую вампиршу, заботливый хостес, всегда успевающий всем помочь и подбодрить, хищно улыбнулась.

— Прокурор, не могли бы вы повторить при мне последнюю, так небрежно брошенную вами фразу, — её глаза натурально сверкнули пламенем. Алым и яростным. — Мне показалось, вы назвали любовь глупостью.

Эльф пошел красными пятнами. Его глазки забегали, ища спасение. Но кто же пойдет против богини?! Присяжные заерзали на местах, опасаясь попасть под гнев бессмертной.

— Молчишь? — богиня окатила эльфа презрением. — Любовь — это глупость... Кхм... А чего же ты ночами, лежа в своей холодной постели, взываешь ко мне и просишь согреть твоё черствое сердце? Нет. Не дорос ты ещё до настоящей любви. И в наказание за твоё высокомерие, пренебрежение и двуличие я оставлю тебя при этой должности ещё на два столетия. Разбирайся в чужих грехах, коли собственных в упор не видишь. Может, и прозреешь когда-нибудь.

Как только она произнесла эту фразу, над эльфом появилась маленькая грозовая туча и как дала разрядом молнии прямо в темечко. Прокурор закатил очи и разинул рот.

На трибунах и вовсе повисла гробовая тишина. Испугалась и демонесса. Она обхватила руку своего тролля и прижалась к нему. Знала, что он не даст её в обиду.

Богиня заметила её жест и просияла.

— Я не ошиблась, мой дорогой Привратник. Тебе нравится женщина, что я приберегла для тебя?

— Да, богиня, — тролль уважительно склонил голову, — она лучшее, что я мог бы пожелать для себя.

— И никогда не забывай об этом, — изящные ножки Камилы коснулись мраморного пола. — Ты достоин любви.

Она прошлась вперёд. Присяжные тихо зашептались. Один жест, и конвоиры отпрянули от пары. Окончательно затерялся среди них и гном. С небес полился мягкий алый свет. Он не слепил и не казался раздражающим. Теплый и ласковый, словно последние закатные лучики солнца.

— Я слышала твои мольбы Трояр из рода Даварков. Помню каждую просьбу, что ты так и не решился озвучить. Ты всё о сестрах хлопотал, об их судьбе заботился. А ночами мечтал.

Выражение её лица стало добрым и ласковым.

Народ с трибун подался вперёд. Гул нарастал, а Камилу всё это только забавляло.

— Они не слышат, — пояснила она, глядя на демонессу. — У этих существ свое наказание — вечно рыться в чужом грязном белье, бесконечно осуждать, выслушивая всё новые и новые истории жизней, и не быть способными прекратить это. Многие из них здесь уже не одну сотню лет. День и ночь на одном и том же месте, все те же лица соседей. Вы ведь сталкивались с такими, мадам Джакобо? Сплетники, что клевещут новостей ради.

Демонесса кивнула, вспоминая свое окружение с самого раннего детства. Завистники, ждущие когда она оступится, чтобы понести треп о ней. Крики отца, каждый раз, как ему доносили о малейшей её провинности. Порой, надуманной кем-то.

— Я знаю, как тяжело тебе было. А ещё говорят: счастье в золоте, — богиня покачала головой. — Так ли это? В чем счастье, скажи?

— В любви, — шепнула мадам Джакобо. — И только в ней.

— Ты можешь попросить меня, но только об одной вещи. Только одна просьба. Говори.

Демонесса на мгновение смутилась. Взглянула на своего тролля и выдохнула. Черты её лица разгладились, а уголки губ приподнялись.

— Это легко, — она кивнула и прошептала: — счастья для тех, кого я люблю.

— Хорошо, — Камила кивнула, — а лично для тебя?

Демонесса снова призадумалась. В голове было столько мыслей, но она не могла ухватиться хоть за одну из них. Но нужно было отвечать, поэтому она слегка смущенно шепнула:

— Быть рядом с Трояром. У нас не было счастья при жизни, позволь нам...

— Нет!

Богиня взмахнула рукой, призывая ее замолчать. Еще один взмах, и их понесло куда-то высь. Под ногами остался огромный зал с трибунами. Несчастный небесный Прокурор. Судья, смотрящий словно в никуда. И гном, ползающий среди конвоиров.

— Я кое-что придумала для вас двоих, — богиня же вниз не смотрела. — Миров много, и есть у меня выход в один. Вам понравится. Только одно условие — вы никому и никогда не скажете, как попали туда. Живите, сколько вам отведено, и любите друг друга. А я за вами прослежу...

Впереди снова закрутился густой туман. В его центре расширялась воронка, через которую проглядывались аккуратные деревянные домики с черепичными крышами, огороды и бегающие по сельской дороге псы. Следом неслась детвора, весело визжа.

— Здесь вы сможете найти себя, — богиня обернулась. — Ещё одна жизнь, вы её заслужили. У каждого свой путь к счастью, и не всегда он прост и легок. Удачи вам. И не забывайте про меня.

Камила засмеялась и снова взмахнула рукой, отправляя тролля с демонессой в сельские дебри, где со дня на день уже ждали нового кузнеца с женой. Поговаривали, что она умна, образована и вполне может занять место учителя в небольшой деревенской школе.

Год спустя

— Милая, я голоден. С утра из кузни не выходил, — заглянув на кухню, Трояр едва сдержал смех.

Его любимая жена, сжав в руке нож, опасно нависала над несчастной растерзанной курицей. Та лежала, раскинув ноги и беспомощно свесив голову с разделочной доски. Ждала своего часа, бедняжка, и уже сама готова была отправиться в печь, но никак.

— Ага. А чем ты занята, Миллиссента? Я так понимаю, это наш ужин? — тролль рисковать не стал и решил мягко зайти со стороны.

Его демонесса нрава была крутого. Но красивая-а-а!

Трояр зажмурился от счастья, глядя на нее. Стоит в ярком голубом платье, белый передничек подвязан. Волосы уложены. Как же он мечтал хоть когда-нибудь увидеть на своей кухне такую вот прелесть.

Да и боги с ним, с ужином. Сам приготовить способен.

— Миллисента, отомри!

— Я не могу, Трояр, — она обернулась на него, едва сдерживая слёзы. — У меня рука не поднимается вонзить в нее нож. Я уговариваю себя, а никак. Ещё и малыш толкается. Наша доченька явно против такого зверства.

Отбросив орудие пытки для курицы, она, всхлипнув, бросилась в объятия мужа. Знала, что и утешит, и бранить за нерасторопность не станет. И вообще, поцелует и решит все её проблемы.

— Правда пинается? — тролль обнял её и положил руку на довольно внушительный живот своей любимой.

Под ней тут же почувствовался легкий толчок. Вздрогнув, мужчина прижал к себе свое сокровище.

— Ничего, — прошептал, уткнувшись в мягкие волосы демонессы, — не можешь и не нужно. Сколько раз говорил: мясо буду разделывать я, а ты — все остальное.

— Я, правда, не могу. Внутри всё сжимается, когда я к этой курице нож подношу. Я никудышная жена...

— Лучшая, — он поцеловал её в висок. — Самая прекрасная. И не смей наговаривать на себя. Там за калиткой уже ребятня твоя собралась. Говорят, вы постановку к празднику задумали.

Он улыбнулся. Знал, что сейчас и ужин будет забыт, и слезы высохнут, и курица отойдет на второй план.

— О да! — Миллисента отстранилась от него и трогательно прижала ладони к груди. — У нас будет спектакль. Я уже и сценарий написала и роли раздала. Ученики в восторге. Мы ещё прослушивания устроили. Какие же у них дивные голоса. Так что ещё и хору быть. И вообще... Трояр, я так счастлива! Ты не представляешь!

— Ну почему же, — он засмеялся, — ещё как представляю.

Чуть сдвинув жену, деревенский кузнец в три счета расправился с птицей. Отправив куски мяса в котелок, залил водой и поставил в печь, не забыв присолить.

— Говори, где вам городить сцену. И что ещё нужно будет?

— Я знала, что ты поможешь! Как же я тебя люблю! — подскочив к троллю, демонесса оставила на его губах жаркий поцелуй.

— Родишь, — зашептал он, сжимая её в объятиях, — я тебе ещё одного малыша заделаю.

— Да хоть двух! — прощебетала она в ответ. — Только рожать будешь сам.

Захохотав, Трояр покачал головой.

***

Тем временем в замке корпорации «ДемонсДипс»

— Нет, погоди, вот эта брюнеточка, — нависая надо мной, Демар заглядывал в монитор, в нетерпении топоча копытами по полу, — в её анкете написано, что она любит лошадей.