Я улыбнулась и прищурилась.

Вино осталось стоять на полу у кофейного столика.

— Что же конкретно вас интересует, мадам Мирославская? Какая часть жизни Миллисенты?

Я откинулась на кресло, похоже что чая мне в этом доме не предложат. Возможно, за его полным отсутствием. Ну и ладно, я не гордая.

— Как вы познакомились? — задала я самый простой вопрос

— В театре, — Мади мечтательно улыбнулась. — О, мой путь туда был сложен. В отличие от некоторых я пробивалась на сцену, используя свой талант. Дар, что достался от бабушки. Ни под кого не стелилась и не подкупала нужных людей. Все исключительно сама. И вот когда я вышла, наконец, на сцену, оказалось, что мне отведена не главная роль в спектакле. Миллисента на тот момент крутила шашни с директором театра и все лучшие роли доставались, конечно, ей. Остальные своей игрой должны были вытягивать ее. Она была красивой женщиной, но увы... таланта никакого. Но вы поймите, — она засуетилась. — Милли прекрасно знала об этом и поэтому крутила шашни с директором. Покупала его благосклонность. Это в творческом мире в порядке вещей.

— Ах ты ж тварь! — прошипел надо мной призрак. — Да когда я пришла, ты играла третье дерево в правом ряду и спала с декоратором.

Я поджала губы. Вот если бы сама не слышала арии в четыре утра — усомнилась бы. А так...

— Мадам ведь прекрасно пела, — я внимательно следила за этой Мади.

— Да как все, — она, смеясь, отмахнулась. — О, однажды мне пришлось даже петь за нее, стоя за кулисами. Она совершенно не вытягивала свою партию. Но была заявлена в ведущих актерах. К тому же в тот сезон ее сын отвалил некоторую сумму на ремонт фасада театра, так что снимать ее с роли не было никакой возможности.

— Да я же заболела из-за тебя тогда, курица ты лживая! — воскликнула демонесса. — С тобой же по ресторанам болталась, тебя от вампиров отбивала, выскочив на улицу без шубки.

— То есть подругами вы не были? — задала я вполне уместный вопрос.

— Были, конечно. С Милли нельзя не дружить. Как же. Но признаться, я порой тяготилась такой дружбой. Она требовала, чтобы я являлась по первому зову. После и дочь заприметила. Моя Люсья — поразительной красоты девочка. В меня пошла. Вот Инчиро ее и заприметил. Я так переживала, когда Милли заговорила о помолвке между ними. Люсья в подушку рыдала. Сын же у Милли жестокий, наглый, черствый. Жадный. Люсья, помню, попросила у него шубку из новой коллекции. Они встречались, и он вполне мог сделать ей приятное. Но нет... Указал ей на излишнюю расточительность. А потом нелегкая принесла его сюда. Как он орал, что мы якобы обманывали его мать и тянули из нее деньги. Это такая глупость.

— Я же твоей дочери учебу оплатила. Ты тогда плакалась, что тебя обокрал любовник. Я же тебя в лучшие рестораны водила, мужчин своих уступала, чтобы ты не хандрила! — призрак демонессы натурально чернел от злости. — Это же ты стала таскать к нам свою недалекую дочь и подсовывать ее Инчиро. Все ты...

— Так почему они не поженились? — Я прикинулась дурочкой. — Неужели, потому что вы не желаете покидать родовое гнездо?

Я обвела убогую гостиную рукой.

Мади картинно вздохнула. Так фальшиво, что я окончательно убедилась — играть ей третье дерево слева и не более того.

— Да, вы представляете! Обвинил нас невесть в чем и разорвал помолвку, а Люсья уже платье сшила. Как моя девочка страдала! Он ее сердечко в грязь втоптал. А после и за меня взялся. Запретил появляться в их доме. Мне пришлось отдалиться от Милли. Он так жесток. Невыносимый мужлан! Хотя, что еще ждать от сына афериста и той, что всего в жизни через мужиков добивалась. Странно, что он вам указал на меня. Наверное, решил, что я начну обелять эту особу. Но знаете, вы можете сделать из моего рассказа такую сенсацию! Разоблачить эту семейку. Пусть попробуют закрыть нам рот деньгами! Все местные крупные издания подхватят новость. Первые страницы нам обеспечены...

— Ох и сдохнешь же ты, тварь! — шипела над моей головой мадам Миллисента. — Я же не поленюсь и выйду к вратам тебя встретить. Все тебе там припомнят. Все! И не сомневайся. Я же тебя сестрой считала! Ругалась, когда тебе ролей не давали. Девочку твою всегда с нами в салоны брала. Подарки ей делала. А ты передо мной богатейку с временными трудностями корчила. Дурила! На деньги разводила!

В ее голосе я уловила нотки обиды и боли. Видимо, не то она ожидала здесь услышать.

— Инчиро отвадил вас от матери, — не выдержала я. — Ясно. Но, пожалуй, я услышала даже больше, чем хотела.

Поднявшись, не попрощавшись, двинулась на выход.

— А что вы еще хотели услышать от меня? Миллисента была лживой и продажной. Ничего не любила кроме себя. Даже на сына чихать хотела. Отвратительная актриса, женщина и мать. Надеюсь, она попала в нижний мир, где ей и место!

Я не стала слушать дальше, что эта Мади там кричала. Хлопнула дверью и направилась к калитке, за которой нас ждал Демар.

Демар крепко сжимал меня в объятьях и стремительно мчался по городским улочкам, огибая раскидистые деревья на тротуарах, обгоняя кареты, что ползли со скоростью черепах по выложенной плоским камнем дороге. То и дело нам вслед прилетала отборная брань, но кентавр никак не реагировал на нее, словно и не замечал. Обнимая его за плечи, я тихо улыбалась, в таком положении поездка мне нравилась куда больше, хотя первые минуты я и опасалась, что мужчина меня уронит или заденет моими ногами кого-то.

Но нет.

Демар оказался сильным, крепким и выносливым. А ещё жутко обаятельным. Как-то начинало забываться, что вторая половина его тела не вполне привычна для обычной девушки. Перед глазами мелькали здания — жилые дома, небольшие магазинчики, цветочные лавки и уютные кофейни.

Этот мир всё больше завораживал. Притягивал, раскрываясь в мелочах.

И в голову закралась мысль — а не спросить ли у господина Инчиро, как можно привести сюда девушек с земли. И в первую очередь для этого милого кентавра, что так крепко и бережно держал меня в объятьях.

Увлеченная поездкой, я не сразу заметила, что мадам Джакобо пропала. После того, как мы покинули дом этой двуличной Мади, она не проронила ни слова. В её глазах я видела подступившие слёзы обиды.

Она не заслужила такого обращения к себе со стороны этой лисы. Мне всё больше казалось, что эту добрую и безобидную по сути женщину саму когда-то изломали. Не показали, как любить и как дружить. Эти такие простые чувства она старалась купить и не скупилась на цену.

***

Туман. Теплый... Ласковый. Он тянулся к демонессе, пытаясь оплести её руки, поддержать и довести куда надо. Она плакала. Тихо и беззвучно. Пыталась вспомнить счастливые моменты в своей такой недолгой жизни.

Детство. Какое оно было?

Над головой женщины вспыхивали живые картины. На них маленькая черноволосая девочка с милыми черными рожками из-за угла наблюдала, как её мама наряжается. Как наносит румяна на лицо, делает прическу, подбирает платье...

Она снова уходила. Впрочем, как и всегда.

Прижимая детскую книжку к груди, малышка с грустью в темных глазах провожала её взглядом. Такую красивую маму. Холодную и чужую. В её глазах стояли слёзы.

Одиночество. В доме полном прислуги она ощущала такой страх. Страх, что никто ее не любит. Что она не нужна. И если вдруг исчезнет, то ней никто и не вспомнит.

Картинка сменилась. Девочка с книжкой исчезла. Вместо нее на том же самом месте стояла девушка и смотрела отрешенным взглядом на красивый лакированный гроб. Рядом с ним сидел отец с тем же холодом в глазах. Для него всё это было в обузу. Где-то его ждала любовница, а может, и не одна.

Девушка с изящными рогами вошла в комнату. Лед и одиночество царили в её душе. Мужчина протянул ей лист бумаги и улыбнулся. Завещание. Теперь она была состоятельна и свободна.

Туман встрепенулся и стыдливо стер эту картину. Исчез мужчина. Пропал гроб. А в том месте теперь стояла молодая красивая черноволосая женщина и со смятением в глазах разглядывала своего новорождённого сына. Он лежал в кроватке и, издавая забавные звуки, болтал руками в тряпичных варежках. Демонесса испытывала страх перед ним. Потому как не знала, что делать. Как любить? За её спиной появилась полная служанка и женщина тихо отошла, позволяя ей взять младенца на руки. Она же позорно сбежала, закрывая свое сердце.