Приподняв бровь, покосилась на растерянную мадам. Я не была уверена, могут ли бледнеть призраки, но вот тот, что развевался по ветру рядом со мной, стал сейчас белее простыни.

Демар остановился у забора и обернулся на меня.

— Арина, а вам вообще сюда зачем? Что вы потеряли в этой части города? Всего в пяти минутах пешего хода отсюда начинаются трущобы.

Примерно сопоставив все, что услышала от мадам демонессы со словами Демара, я решительно... вывалилась из седла кентавра прямо на тротуар. Приземление вышло жестким.

Демар на мгновение растерялся, затем крутанулся и принялся поднимать меня.

— Арина, что же вы? — кудахтал он как квочка. — Как вы так?

— Мои ноги! — я взвыла. — Они теперь никогда не соединятся. Так и останутся колесом. Больно!

Бедные мои нижние конечности не просто затекли, а стали какими-то деревянными.

— Арина, — Демар неуклюже наклонился и поднял меня на руки. — Вам нужно чаще ездить верхом. Я готов катать вас на себе каждый вечер, столько сколько пожелаете. Хотите в седле, а можно и вот так на руках. Да, надо было сразу вот так и везти.

Он тихо засмеялся. Нет, ну хороший же мужик! Жаль, что только наполовину. Потому что с задней частью его тела я, увы, смириться не могла. Ну не представляла я уютного семейного вечера с конем на диване. Не мое это.

— Демар, поставь сейчас же туда, где взял, и помоги расходиться, — мило прощебетала я со звериным выражением на лице.

— Нечестно это, — он тяжело вздохнул. — Я тоже мужчина хоть куда! Но на нас только кентаврихи и смотрят. А другие нет. А что в нас не так? Работаем, как лошади. Только и успеваем, что подковы менять. Зарабатываем хорошо. Мяса не едим. Даже в этом плюс, прокормить легко. Три морковки на завтрак и счастью нет предела. Но нет же! И не смотрите!

Мне его так жалко стало. Ну чисто по-женски. Захотелось по голове погладить, обнять и заверить, что все не так...

Вот мы бабы дуры, стоит мужику слезу пустить, так все — поплыли.

— А как же та человечка, что в корпорацию пришла до меня? — напомнила я ему. — Зато вас выбирают именно те, кто искренне любят. А не так... на помотросить и бросить.

— Она одна и была, кто взглянул без пренебрежения, — Демар снова печально вздохнул. — А мне всю жизнь нравились ведьмы и человечки. Я еще жеребенком был, когда одну девушку из ваших увидел. Она так красиво в седле держалась. Такая стройная. Грациозная. И ножки эти, такие необычные, изящные. С тех пор на кентаврих и не смотрю. Хочу, чтобы как в мечтах, усадить свою красавицу на спину и домой привезти. Все бы для нее сделал, вывернулся бы наизнанку, но счастливой была бы.

Его признание было таким трогательным. Что язык не повернулся съязвить.

— Не понимаю, почему у вас так мало простых людей. В моем мире многие просто обожают лошадей, и от кентавров были бы в восторге. Я в этом уверена. Но как же их доставить сюда?

Он пожал плечами.

— На каждую нужен пропуск, Арина. Пришлые ведь. Иной мир, иные традиции. У нас все на магии работает, у вас на... На чем-то там в общем. Не приветствует правительственная верхушка нововведения, что вы несете за собой. Только таким денежным воротилам, как господин Джакобо, это и подвластно. Ну, пропуск выписать. Он сколько угодно их пробивать может.

— Угу, — какая-то неясная мысль шевельнулась в моей голове.

Даже не мысль, а скорее идея, сырая и неоформленная. Но все потом... Я обернулась на притихшую мадам Джакобо. Она совсем не обращала на нас внимания, а, зависнув над калиткой, кого-то высматривала в доме. Ее губы тихо шевелились, но я не слышала слов.

— Ладно, Демар, отпускай, я потом подумаю, где вам всем невест брать, не переживай — я тебя быстренько женю. И моргнуть не успеет, как морковку килограммами выращивать начнет. А пока у меня здесь дела.

Он сжал меня на мгновение крепче, словно наслаждаясь моментом, а после выпустил из своих рук. Оказавшись на своих двоих, пошатнулась. Как же ныли колени.

— Обратно еду на руках, — выдохнула малодушно.

— Так плохо? — Демар, казалось, расстроился еще больше.

Сжав его плечо, я отошла от мужчины и направилась к калитке...

... Кажется, наше прибытие было замечено жильцами, потому как не успела я ударить железным кольцом по двери, как она отворилась. На пороге показалась женщина средних лет. Моложавая, ухоженная, с хитрым прищуром лисьих глаз.

И именно ее взгляд настораживал и отталкивал.

«Двуличная, — шепнул мне внутренний голос. — Лживая»

— Вы Мади? — как-то неуверенно поинтересовалась.

— Да, это она, — шепнула сверху мадам Джакобо.

Услышав ее, я не стала дожидаться ответа хозяйки дома, а поперла на нее с нахрапом, брать горяченькой.

— Меня зовут Арина Мирославская, я известный в своем мире журналист. Была приглашена корпорацией «ДемонсДипс». Моей целью является обширная статья, посвященная жизни и смерти мадам Миллисенты Джакобо. Это будет в своем роде ее биография с воспоминанием близких и друзей. А вы, мадам Мади, были заявлены как лучшая подруга безвременно покинувшей нас.

Она хлопнула ресницами, в голове переваривая все то, что я ей наговорила.

Я улыбалась и ждала. По глазам ее видела — не упустит она эту возможность напомнить о себе.

Что-то мне подсказывало — передо мной обычная прилипала, что живет за чужой счет, ковриком стелясь перед тем, кто ее со своей кормушки кормит, и плюёт в спину, когда тот отворачивается.

— Ну, конечно, — Мади растянула губы так, что казалось — лисья морда треснет от натуги. — Мы были с ней такими давнишними подругами. Всегда душа в душу. Бывало, даже мужчин делили. Вы заходите. Заходите. Не обращайте внимание на столь стесненные жилищные условия. Этот дом принадлежал моей бабушке. Она была известной танцовщицей. Мы оборотни всегда славились особенной артистичностью. Как она меня любила. Своему мастерству учила. Вот я и живу здесь в память о ней. Все не могу уговорить себя оставить этот дом, что пропитан ее духом, и перебраться в более престижный район.

Я скривилась. Надо же, первое впечатление ошибочным не оказалось. Как есть — двуличная особа.

Вот не знаю насчет бабушкиного духа, а что дом пропитан парами чего покрепче — это факт.

Кислый запах затхлости. Это первое, что я ощутила, войдя в эту хибару.

Бардак — это второе, что бросилось в глаза. Он скрывался в мелочах. Слой сбивающейся в хлопья пыли на большом подоконнике. Грязные стаканы на низком столике. Липкие круглые пятна на нем же. Серый палас на полу, и это был явно не его естественный цвет. Я бы сказала, что некогда он был голубым. Но это не точно.

Старая мебель, видимо, еще оставшаяся от той самой бабушки. Нет, богатой эта женщина точно не была.

— Очередной обман, — шепнула за моей спиной мадам Джакобо. — Мади всегда хвастала достатком. Большой дом, постоянно новые украшения. Богатые ухажеры. А что же получается?

Я взглянула на растерянную демонессу. Она, казалось, не верила своим глазам.

— Арина, я тебя прошу расспросить ее о нашей дружбе. Я хочу знать все. Вся жизнь — сплошной обман. Как же так...

Жалость. Да, я сочувствовала ей. Уж не знаю, почему, но, дается мне, счастья она не знала. Ни дружбы, ни любви. Ничего. Сплошные иллюзии и фальшь.

— Присаживайтесь, — вернула мое внимание хозяйка дома. — А у вас в вашем мире крупное издательство?

Ее глаза заблестели. Как пиранья она почуяла жертву и, кажется, была готова уложить меня на тарелочку и употребить в своих целях.

— Конечно, — я аккуратно присела в кресло, не без основания опасаясь во что-нибудь вляпаться. — Господин Инчиро разве нанял бы кого ни попадя? Он желает видеть биографию матушки в лучшем виде. Редко встретишь сына, что так печется о памяти матери.

— Это да, — Мади присела напротив и словно по привычке протянула руку вниз, схватила бутыль, но вовремя опомнившись, взглянула на меня.