— Эмм, девушка, да я не против вашей кроватки, но почему вы на меня кричите? — вздрогнув, я обернулась и сообразила, что за моей спиной стоит наг и, прикусив клыками нижнюю губу, придурковато лыбится.

Моргнув, я перевела взгляд на демонессу, хихикающую в кулак.

"Да черт ее побрал бы, — простонала мысленно, — эту приставучую ведь, кроме меня, никто не видит. Это выходит, красуюсь я здесь, как дура, на тротуаре и ору на воздух"

Наг продолжал стоять и лыбиться.

— Простите, — пробормотала смущенно. — Нервы. Отработала и вместо отдыха, поплелась вот искать одну гному. А оно мне вообще не надо... В общем, спускаю пар, возмущаясь в никуда.

— А-а-а, — мужчина подошел ближе. — Ну, если вы здесь уже стоите и нужна вам гнома, то путь ваш дальнейший лежит в одну из этих таверн.

— В «Ужаленный поросенок» — кивнула я.

— Замечательное место. И там чудесный эль, — наг закивал. — Позвольте мне пригласить вас туда и угостить. Признаюсь, встретить такую красивую человечку на наших улицах большая редкость. Я не могу не воспользоваться моментом и не познакомиться с вами.

— Еще один! — в сердцах фыркнула мадам и подлетела к змеелюду ближе. — Вам что она всем медом помазана?

Я в ответ мило улыбнулась мужчине и приказала себе не смотреть на черный чешуйчатый хвост. А в голове яркой картинкой вспыхнули жалобы завхоза - высиживаешь им яйца, а уважения никакого.

Представила себя на кладке белых крупных наговских яиц и знакомиться разом расхотелось. Нет, не доросла я еще до такой великой любви.

— Боюсь, я здесь все же больше по делам, — под впечатлением от своей фантазии, попыталась мило отказать незнакомцу.

— Жаль, — он, кажется, огорчился, но настаивать не стал ...

... Через каких-то десять минут я уже сидела в "Ужаленном поросенке" и ждала заказанное фирменное блюдо — "Свиные рёбрышки под медом"

— Мы не объедаться сюда пришли, — вопило надо мной бестелесная субстанция, которую я старательно не замечала.

Я следила за невысокой, полной девушкой примерно моего возраста, может, чуть старше, что расхаживала с большим разносом по залу. Вокруг галдел народ. На небольшой сцене играл скрипач. И не абы как, а задорно и весело.

Наконец, гнома поравнялась с моим столом.

— Простите, вы Сара? — остановила я ее.

— Да, — она с интересом осмотрела меня, пытаясь признать.

— Мы не знакомы, — помогла я ей. — Но у меня к вам разговор.

— Простите, некогда, — ее взгляд стал еще подозрительней.

— А так? — я выложила на стол десять монет.

— А так, возможно, найду несколько минут. — Она скользнула за мой стол. — Что у вас?

— Господин Инчиро Джакобо. Вам это имя знакомо?

— Шутишь, человечка? Да его здесь каждая собака знает. А моя мамка у них в доме работала. На эту напыщенную жадную рогатую тварь, что шубы ценила дороже слуг.

— Это она обо мне? — мадам возмущенной гарпией зависла над моим плечом. — Да как она смеет? Я назначала приличный оклад.

— Что прямо так и дороже? — усмехнулась я.

— А то! — Гнома поморщилась. — Ей что слуги, что мебель. Все одно. Ни больничных, ни выходных. Жадная на оплату. Всё наряды новые примеряла, да любовников таскала. Молоденьких. А те все как на подбор — продажные угодники. Ей в лицо комплименты, а как она отвернется, так в ее карман за деньгами лезут и других пощупать норовят. Все вокруг смеялись, что рога у нее не потому что демонесса. А оттого что изменяют ей же прямо на ее постели. Только она одна этого не замечает.

— Ну, а Инчиро? — я покосилась на демонессу, у той разве что пар носом не шел от таких лестных комплементов.

— Сын ее? Он добрым был. Хорошим. Мать любил очень. Постоянно картины ей рисовал. Красивые. Глаз не отвести. Все показать ей пытался. Я думала, он художником вырастет. Талантливый же. Животных обожал. У нас на кухне кошка жила. Однажды она окотилась, но котят не приняла. И мы с ним вместе их выхаживали. Кормили с соломинки. Пока его мамаша не узнала и не велела избавиться от животных. Он так плакал, когда котят в мешок складывали...

— Утопили? — у меня дрогнуло сердце.

— Ей и ему сказали, что да. А так забрала их одна из поварих. Но Инчиро тогда сильно изменился, перестал к нам на кухню забегать. В комнате закрывался. А через месяц мама уволилась.

— Я совсем не помню этого, — мадам медленно осела на стол. — Да он рисовал, но я считала это занятие глупым и неприбыльным. А котята... Я не помню...

— Вы знаете, что он был в вас влюблен? — зачем-то призналась я гноме.

— Инчиро? В меня? - она захохотала. - Серьезно? Вот это подфартило, так может мне завалиться к нему и попроситься на работу в ресторан в замке. Может, вспыхнут чувства былые.

Я приподняла бровь.

Гномочка оказалась весьма предприимчивой.

— Спроси ее про Инчиро, может, она еще что-то расскажет? — дрожащим голосом шепнула демонесса, на ней лица не было.

— А что еще из детства господина Джакобо вы помните? - как-то нехотя поинтересовалась у девушки, не сводя взгляда с расстроенной демонессы.

— Да что там помнить? - гнома забавно надула щеки. - Физически слабым был... Тюфяк. Школу закрытую посещал. Ну для богатеньких. Там ему периодически по рогам стучали. Мать этого не замечала. А на его жалобы все твердила, что слабаки счастья недостойны. Таскала учителей. Ну и вырос он воротилой бизнеса. Тварью бездушной, как и маманя его. Но если он меня помнит, то это же чудесно! Такими, как он, пользоваться нужно. Может, мне в корпорации местечко найдется потеплее. Или, глядишь, в любовницы к нему пролезу. Пусть, как и его мамаша, платит за любовь.

Мне стало не по себе от ее слов. Просто я видела босса несколько с другой стороны.

Поморщившись, кивнула гноме и поднялась. Подвинув ей монеты, пошла на выход. Ребрышек под медом разом расхотелось.

За мной поникшей эфирной массой летела пристыженная демонесса. Такую правду о себе еще и переварить нужно. Не каждый день узнаешь, что для окружающих ты рогатая бездушная тварь, которой изменяли направо и налево и любили исключительно по тарифу с оплатой в золоте.

***

Спалось мне просто отвратительно. Ворочаясь с бока на бок, я все не могла отделаться от навязчивого сна. В нем я видела, как по просторному дому из комнаты в комнату словно загнанный зверь бегает бедная женщина в огромной шубе, а вслед за демонессой летят... картины. Пейзажи, портреты. И куда бы она ни взглянула, всюду видела своего маленького сына с милыми рожками. Он улыбался ей, держа в руке мокрый холщевый мешок, с которого ручьем стекала вода. Кто-то в нем копошился, жутко мяукая.

Страх от происходящего заставлял мое сердце биться быстрее. При этом я испытывала жалость и к матери, и к ее ребенку. Но ничем не могла им помочь...

Подскочив еще до рассвета, с открытыми глазами просто лежала, наблюдая за тенями на потолке. Рядом на небольшом стуле у дверей на балкон сидело притихшее приведение. Заблудшая душа. Мадам демонесса не заметила моего пробуждения. Мне показалось, что по ее призрачным щекам скатываются крупные слезы.

Ей было еще хуже, чем мне сейчас.

Я вдруг представила, каково это — умереть и внезапно узнать, что ты разрушила жизнь своему ребенку. Искалечила его до такой степени, что в нем и души-то не осталось.

Сердце зачерствело. И все считают его монстром. Полагают, что искренних чувств он недостоин. А вот использовать его в своих целях, обогатиться за его счет, пролезть к нему в постель и сцедить за то золотых монет — это в порядке вещей. Это незазорно, ведь он злодей.

Бесчувственный демон, не способный любить.

Мой взгляд остановился на красивом букетике ромашек.

Таких простых и искренних. Ярких и чистых...

Нет, неправда это. Там в глубине души живет еще тот мальчишка, что мечтает о похвале своей мамы. Рисующий красивые пейзажи и любящий котят.

Есть он. Жив. Просто спрятался за ледяной броней, потому как не хочет, чтобы ему делали больно. Боится быть отвергнутым и ненужным.