Я заглянула в комнату, где лежал граф Шортер. Он еще не пришел в себя, но я всё-таки сказала ему спасибо за то, что он пытался меня защитить.

А потом отправилась в апартаменты матушки, чтобы рассказать ей о том, что случилось. Я представляла, какой ужас она пережила, узнав о ранении графа и о моем похищении, и постаралась сделать свой рассказ как можно более беззаботным. Да, маркиз оказался предателем и хотел передать другой стране украденный у его светлости документ. Но всё завершилось благополучно, а потому не стоит об этом и вспоминать. Его сиятельство препроводят в столицу, и уже сам король будет определять степень его вины.

— Но что же его толкнуло на такой шаг? — вздохнула Табита.

— Может быть, любовь, — ответила я. — А может быть, жажда денег и власти.

— Кто бы мог подумать, — матушка покачала головой, — что люди из высшего общества способны совершать такие поступки.

— Да, — сказала я, радуясь, что она завела этот разговор, — это общество оказалось совсем не таким, каким я его себе представляла. Я чувствую себя в нём чужой. Ты была совершенно права, когда остерегала меня от этого брака и говорила, что вельможи никогда не сочтут меня ровней себе.

Она внимательно посмотрела на меня:

— Не понимаю, к чему ты клонишь, дорогая.

— К тому, что наш брак с герцогом Клермоном был ошибкой. Мы оба осознали это и теперь намерены его расторгнуть. Не беспокойся, пожалуйста, я постараюсь сделать так, чтобы наш развод не причинил тебе и детям никаких неудобств. Его светлость выплатит мне некоторую сумму денег, и это позволит нам обустроиться на новом месте. Мы можем поехать в Лас-Варас или в любой другой город, в какой ты захочешь. Прости, если я тебя разочаровала.

— Нет-нет, дорогая, — она грустно улыбнулась, — ты меня вовсе не разочаровала. И ты должна думать не о нас, а о себе! Если ты считаешь, что порознь вам будет лучше, чем вдвоем, то ты вольна принять такое решение. Но прошу тебя — подумай хорошенько!

Ее слова разбередили мне душу, но я была не намерена отступать.

— Я уже подумала, матушка. Мы купим маленькое поместье вблизи какого-нибудь города. Я продолжу заниматься огурцами, и если всё пойдет хорошо, мы ни в чём не будем нуждаться. Нужно только решить, в какой части Арвитании мы хотим обосноваться.

В глазах матушки заблестели слёзы, но она, не желая меня расстраивать, торопливо отвернулась и смахнула их.

— Может быть, Лора, нам поехать в столицу? Ах, я же совсем забыла тебе рассказать! Сегодня днем принесли письмо от Гертруды! Она пишет, что ее положение в Валье-де-Браво сильно переменилось и ей многое нужно нам рассказать. Она надеется, что эти новости порадуют нас, и хочет, чтобы мы приехали к ней. В письмо были вложены три золотые монеты, и оно было доставлено не обычной почтой, а курьером!

Услышать это было удивительно и радостно. Неужели Труди нашла хорошую работу? Нет, только из-за этого она не стала бы приглашать нас в столицу. Быть может, она встретила достойного человека и вышла замуж?

— Хорошо, — согласилась я, — давайте поедем в Валье-де-Браво, а там уже решим, что делать дальше.

Мне важно было уехать подальше от Клермона, и я порадовалась, что письмо Гертруды пришло так вовремя и отвлечет матушку от переживаний из-за моего неудачного брака.

После этого я, наконец, добралась до кабинета герцога.

— Ваша светлость, могу я войти?

— Да-да, конечно! — он сделал шаг мне навстречу.

В его руках был лист бумаги, в котором я без труда узнала наш договор. Ну, что же, значит, я не ошиблась, и он торопился освободиться от нашего брака.

— Я вижу, вы подумали о том же, ваша светлость! — в сердце что-то кольнуло. — Ситуация с письмом разрешилась, и вашему доброму имени теперь ничто не угрожает. Полагаю, вскоре вы отправитесь в столицу, чтобы рассказать обо всём его величеству лично. А значит, нам нужно как можно скорее расторгнуть наш брак, что так тяготит нас обоих.

Глаза Бернарда потемнели, и на миг мне показалось, что он готов был мне возразить. Но нет, уже спустя мгновение он кивнул:

— Как вам будет угодно, Лорейн!

Его светлость составил соглашение о расторжении нашего брака за четверть часа. Там было всего несколько строк о том, что брак между Бернардом Клермоном и Лорейн Клермон (в девичестве Ревиаль) расторгается по взаимному согласию сторон. Стороны претензий друг к другу не имеют. Со дня подписания соглашения я уже не могла именоваться герцогиней Клермон.

Я подписала соглашение первой. Моя рука чуть дрогнула, и я едва не поставила на документе кляксу.

— От меня потребуется что-то еще, ваша светлость? — спросила я.

— Нет, сударыня, — он покачал головой. — Всё остальное священник той церкви, в которой мы сочетались браком, сделает сам. Это обряд он может провести без нашего присутствия.

Я кивнула. Карета уже была готова к отъезду, и в одном из наших чемоданов уже лежала шкатулка с пятью тысячами золотых монет. Идти на попятную было уже поздно.

— Благодарю вас, Лорейн, за то, что вы помогли мне в трудную минуту. И я надеюсь, что наш брак не оставит у вас неприятных воспоминаний.

— Разумеется, нет, ваша светлость! Вы были очень любезны, и наш союз был выгоден и для меня самой.

Всё это прозвучало так банально, что я смутилась и поспешила выйти из кабинета.

Я вышла на крыльцо и увидела выстроившихся в шеренгу слуг, которые хотели со мной проститься. Слёзы сами набежали на глаза, и я предательски шмыгнула носом. Хорошо, что субординация изначально препятствовала дружеским объятиям, а не то я наверняка расплакалась бы на плече мадам Шабри или Мэнсфилда.

Карета тронулась, как только я закрыла дверь. Я изначально уговорилась с кучером, чтобы он остановился у домика огородника. Я хотела еще раз посмотреть на теплицы с огурцами и сказать несколько теплых слов мадам и месье Дега.

Но вот, наконец, мы выехали за ворота, и я смогла сделать вид, что сплю, чтобы матушка и дети не вздумали задавать мне вопросы. Так я и ехала с закрытыми глазами до самого Альенде. Но не спала. Я старалась не думать о его светлости, но все мои мысли, в каком бы направлении я ни пыталась их пустить, неизменно возвращались именно к нему.

Мы остановились на ночлег в таверне месье Кордена, и перед сном мы с хозяином имели долгую беседу. Он заверил меня, что готов и впредь покупать мои соленые огурцы, а я сказала, что теперь он будет иметь дело не со мной, а с месье Меридо и мадам Дега. Что же касается следующего огородного сезона, то тут я вообще ничего не могла обещать. Но я была почти уверена, что супруги Дега продолжат выращивать огурцы, и если этот бизнес позволит им стать обеспеченными, то я буду очень рада.

На рассвете мы уже на нанятой карете выехали в столицу. Дети были увлечены самим путешествием (ведь никогда прежде они не ездили так далеко) и не отрывались от окон, разглядывая мелькавшие за окном деревушки и городки, реки, мосты и горы. А еще они были рады предстоящей встрече с матерью, так что не упрекали меня за то, что мы покинули поместье его светлости, где им было так хорошо.

Табита тоже оказалась достаточно тактичной, чтобы не расспрашивать меня о герцоге, поэтому мы почти всю дорогу обменивались лишь малозначимыми комментариями по поводу обеда и ужина. Лишь раз она решила меня побеспокоить, когда я задремала.

— Ох, Лорейн! Я же забыла письмо Гертруды на столике у окна в моей комнате! — ее взгляд был полон ужаса. — Что мы станем делать без него в Валье-де-Браво? Как мы отыщем Гертруду?

Но я успокоила ее:

— Я хорошо запомнила ее адрес, матушка. Предместье Виллон, улица принца Генриха Арагонского, дом номер десять.

Она облегченно вздохнула, а мои мысли обратились как раз обратились к Гертруде. Что нас ждало в ее доме? Матушка ведь до сих пор не знала, из-за чего, вернее, из-за кого сестра отправилась в столицу. И что сейчас изменилось в ее положении, что она решила позвать нас к себе. Я надеялась, что она встретила достойного человека, который побудил ее забыть о запретной любви и теперь готов принять в своем доме и ее детей.