Значит, следовало устроить еще один прием — только уже для более важных гостей. У Бастьена сохранился список тех, кого я приглашал на свою помолвку с Жасмин. Именно их и надлежало пригласить снова — теперь уже на празднование моей свадьбы с Лорейн.

Мне не слишком хотелось использовать девушку в своих планах, но иного предлога для того, чтобы снова собрать тут всю эту столичную публику, я не находил.

— Вам просто следует быть осторожной, — предупредил я ее. — Когда здесь будут гости, никуда не выходите одна. С вами всегда должен быть рядом я или кто-то из слуг. Если вы будете выходить на улицу, пусть даже и в сопровождении, всегда проверяйте карманы своего платья или плаща — письмо вам могут подбросить в надежде, что вы не заметите этого и вынесете его за пределы дома.

Она кивала с серьезным и немного испуганным видом. И тоже, как и я, продолжала поиски письма.

Я снова, уже в который раз перебрал все книги в библиотеке — именно там постороннему человеку, не вызывая подозрений, спрятать письмо было проще всего. Но снова ничего не нашел. Зато обратил внимание на отложенные на столе книги по истории Арвитании, по астрономии, ботанике и географии, по ментальной магии и способах противостояния ей.

— Их читает ее светлость, — сообщил мне Мэнсфилд. — Она много читает, ваша светлость.

Это тоже было удивительно. Ни моя мать, ни Жасмин не увлекались чтением, и если в их руки и попадала какая-то книга, то это бывал обычно или сборник модных стихов, которые обсуждались в свете, или какой-нибудь простенький роман о любви, напечатанный на дешёвой бумаге.

Через три дня после приема я получил ответ из Лас-Вараса от начальника военной академии. Как я и ожидал, тот был рад оказать мне услугу.

И потому за ужином (которые теперь всё чаще проходили в присутствии и мадам Ревиаль, и ее внуков) я уже смог сообщить радостную новость Алену.

— Полковник Лабарош написал мне, что при военной академии есть подготовительные классы, в которые принимают юношей с пятнадцати лет. После двух лет обучения в них кадетов переводят уже в саму академию без дополнительных экзаменов. Если вы захотите, Ален, то сможете отправиться в Лас-Варас прямо сейчас.

На лице мальчишки вспыхнула такая радость, что его ответ был понятен без слов. Он горячо поблагодарил меня, а потом посмотрел на Лорейн и бабушку, испрашивая у них разрешения. Лорейн кивнула сразу, а вот мадам Ревиаль пребывала в сомнениях. И когда дети вышли из-за стола и из столовой залы, она поделилась ими с нами.

— Не рано ли ему уезжать из дома, ваша светлость? — и в глазах ее, и в голосе были слёзы. — Он еще так юн, так неопытен.

— Там будут юноши как раз его возраста, матушка, — мягко возразила Лорейн. — И чем раньше он туда попадет, тем скорее там освоится. К тому же там сейчас Норман — он за ним присмотрит.

— Не станут ли товарищи его презирать? — выдвинула мадам Ревиальа новый аргумент. — Его мать дворянка лишь наполовину, а его отец не был дворянином вовсе. И если там учатся дети из благородных семей, они не сочтут его ровней.

— Начальник академии знает, что за Алена хлопотал я, а потому не оставит его без внимания, — сказал я. — К тому же Лас-Варас находится далеко от столицы, и там не учатся сыновья из особо знатных семей. Обычно туда попадают младшие сыновья из бедных семейств, а уж им-то кичиться перед вашим внуком будет особенно нечем.

— Для Алена это прекрасная возможность стать офицером и выбиться в люди, — поддержала меня Лорейн. — Я полагаю, что нам следует поблагодарить его светлость за то, что он составил ему протекцию.

— Да-да, разумеется, ваша светлость! — спохватилась мадам Ревиаль.

А Лорейн послала мне полный признательности взгляд, от которого мне стало жарко. И я, торопливо заверив их, что это не стоит благодарности, поспешил выйти из комнаты.

Меня тянуло к Лорейн — глупо было бы это отрицать — а потому я старался держаться от нее подальше. Если после приема, на который прибудут столичные гости, письмо так и не отыщется, мне следует просто забыть о нём и отпустить мою супругу на свободу. Она выполнила все взятые на себя обязательства и имела право на вознаграждение. Нам не следовало затягивать этот фиктивный брак дольше необходимого.

А проявить сейчас слабость, поддавшись тому чувству, которое оказалось неожиданным для меня самого, значило бы придать нашим отношениям совсем иное значение, а я не хотел этого допускать. Попытайся мы сделать наш фиктивный брак настоящим, мы столкнулись бы со множеством проблем, в числе которых было и осуждение его величества, и неприязнь светского общества. Пойти на это можно было только по большой любви. А судя по тому, что я видел, Лорейн не испытывала ко мне никаких особых чувств.

Теперь мы спали в разных спальнях — такое положение было характерно для многих дворянских семей — и ни я, ни она не делали попыток к сближению. Именно такой линии поведения я собирался придерживаться и в дальнейшем.

Через два дня после получения письма из Лас-Вараса Ален отбыл в военную академию. Чтобы мадам Ревиаль не беспокоилась хотя бы о том, как он доберется до нужного места, я отправил его в нашей карете, хотя сам он всячески противился этому и утверждал, что он уже достаточно взрослый для того, чтобы доехать до Лас-Вараса в почтовой карете. Но бабушка всё-таки уговорила его, заявив, что она хотела бы отправить кое-что и для Нормана. Кроме того, такой вариант путешествия позволял нас сразу же получить и обратную весточку. Кучер должен был подождать в городе пару дней, за которые Ален устроится в академии и напишет нам письмо.

Он отправился в дорогу сразу же после завтрака, а вечером того же дня я услышал ржание лошадей под окном, а когда выглянул на улицу, увидел, что ко крыльцу подъехали незнакомая карета и несколько всадников. В первом спешившемся офицере я узнал лейтенанта Пике, и мое сердце бешено застучало.

Этот офицер королевской гвардии уже приезжал за мной однажды, и судя по тому, что он прибыл сюда не один и с каретой, можно было не сомневаться, что обратно он опять намерен отправиться в моем обществе.

Что могло стать этому причиной? Подлинник письма моего предка всё-таки попал к терезийцам? Я не представлял, как это было возможным. Разве что вор оказался слишком искусным магом и сумел мои ловушки обойти. Или мой враг (имени которого я пока не знал) придумал что-то еще, чтобы бросить на меня подозрения?

В любом случае это было крайне неприятно. Если меня снова арестуют, Лорейн останется тут одна, а мне хотелось бы этого избежать.

Я надел камзол, велел Дельфине оставаться в моей комнате (хотя она и порывалась пойти со мной) и спустился вниз. Мэнсфилд уже впустил лейтенанта и сопровождавших его солдат, и там, у лестницы, уже стояли и Лорейн, и Табита.

— Добрый вечер, лейтенант Пике! — спокойно поприветствовал я офицера. — Вы прибыли, чтобы снова отвезти меня в Валье-де-Браво? Позвольте полюбопытствовать, на каком основании на этот раз?

Пике смутился, покраснел и замотал головой:

— Нет-нет, ваша светлость! На сей раз я прибыл не за вами, а за вашей супругой, — и он посмотрел на стоявшую подле меня Лорейн. — Герцогиня Клермон, вы арестованы по обвинению в отравлении его величества!

Я ожидал услышать что угодно, только не это. И оказался к этому не готов. Сердце сначала словно остановилось, а потом наоборот застучало быстрей. А разум пытался осознать то, что только что было сказано.

— Его величество скончался? — спросил я

Внешне я говорил почти спокойно, но внутри меня сейчас боролись такие разные чувства. Мы с королем не были близкими родственниками, но именно он после смерти отца особенно заботился обо мне, и я действительно воспринимал его как доброго дядюшку, который мог и пожурить, и пожалеть. И при мысли о том, что с ним случилось что-то серьезное, мне стало больно. А другая мысль — что в этом могут обвинить мою жену — оказалась еще больней.