— Теперь-то уж он вряд ли приедет сюда до свадьбы, — вздыхала она, придя к нам на обед. — А может и после свадьбы не скоро соберется. Его невесте как будто бы не сильно тут понравилось. И ежели она, как и матушка его светлости, предпочтет вести дом в столице, то поместье снова придет в упадок.

— Жаль, — согласилась с ней и матушка Табита. — Ведь сколько денег было потрачено на приведение его в порядок.

— То-то и оно, — издала экономка еще более тяжкий вздох. — Оно нынче совсем как новое. И уж с каким вкусом всё было сделано, с каким шиком. Не стыдно было бы принять и самого короля. Да вы ведь, наверно, и не видали еще ничего! А приходите-ка вы завтра ко мне на чай! Я проведу вас и по дому, и по парку.

Мы с матушкой переглянулись, и я покачала головой:

— Нет уж, увольте. Его светлость запретил мне появляться на территории особняка.

— Так ведь это когда было? А теперь он уехал и не известно, когда появится снова. А из всех слуг в доме остались только самые старые, которые работали еще при прежнем хозяине. Те же, что приезжали с его светлостью из столицы, уже отбыли назад. А те, что были наняты здесь перед приездом гостей, уже рассчитаны.

— Тяжело вам будет содержать поместье в порядке, — посочувствовала ей Табита. — В прежние-то времена здесь бывало несколько десятков слуг.

— Ох, и не говори! — глаза мадам Шабри заблестели. — А уж как расстроен Мэнсфилд, словами не передать. Он-то, поди, думал, что его светлость позовет его в Валье-де-Браво. Но в столичном особняке у хозяина уже есть дворецкий, так что к чему ему другой?

— А отчего же его светлость отбыл в столицу так спешно? — Табита задала вопрос, который интересовал всех жителей деревни. — Мы думали, что он останется тут до праздников.

Мадам Шабри ответила не сразу. Должно быть, долго не могла решить, имеет ли она право говорить об этом с посторонними людьми. Но желание выговориться оказалось сильнее преданности хозяину. Да и моих племянников в кухне не было, а мне и матушке она могла доверять.

— Его вызвал в столицу сам его величество! — сказала она, но голос всё-таки понизила.

— Вот как? — восхитилась Табита. — Это большая честь!

— В другом бы случае я с тобой согласилась, — кивнула наша гостья. — Но в этот раз полученное из столицы письмо, кажется, было не слишком лестным для его светлости. По крайней мере, когда он прочитал его, он стал мрачнее тучи. А потом долго разговаривал с Мэнсфилдом в библиотеке. Приглашали туда и меня, спрашивали, не видала ли я чего подозрительного. Не вел ли себя странно кто-то из гостей. Насколько я поняла, пропал какой-то важный документ, который требовался королю, и его светлость был очень расстроен, что не смог его найти.

— Так что же он так и поехал в столицу без этого документа? — спросила матушка.

— А что ему еще оставалось делать? — вопросом на вопрос ответила мадам Шабри. — Король желал, чтобы он выехал в Валье-де-Браво немедленно по получении письма.

Во всей этой истории меня порадовали два обстоятельства. Во-первых, что я никогда не бывала в библиотеке особняка — а иначе с мадемуазель Эванс сталось бы обвинить меня еще и в краже этого неведомого документа. А во-вторых, после отъезда герцога и его гостей мне стало гораздо спокойнее. И пусть мы тоже лишились возможности продавать им мой соус или рыбу, которую ловил Ален, мои нервы уж точно этого стоили.

А что касается заработка, то я возлагала большие надежды на праздничную ярмарку в Альенде, которая должна была состояться уже через неделю. Мы снова собирались отправиться туда вместе с мастером Меридо, только на сей раз я не могла позволить себе взять туда племянников.

Теперь я ехала на ярмарку не покупать, а продавать, а это означало, что мне придется стоять за прилавком в торговых рядах на протяжении нескольких дней. Огурцы в бочке были уже готовы к употреблению, и пусть я не была уверена, что кто-то из горожан преодолеет свое предубеждение и всё-таки решится их отведать, стоило хотя бы попытаться. К тому же я хотела пройтись по тавернам города и предложить им купить рецепт соуса тар-тар. Вряд ли я смогу заработать на этом большую сумма, но зимой каждая серебряная монета могла пригодиться.

А пока, до ярмарки, мы с Табитой и детьми делали фруктово-ягодные запасы. Собрали с деревьев в саду остатки яблок и груш и высушили их для компотов и пирогов. А в лесу нашли несколько кустарников, похожих на шиповник и насушили еще и этих плодов, из которых получался очень ароматный чай.

Зима в Шатель, по словам Табиты, бывала не слишком холодной, но иногда шел снег, а река всё-таки могла покрыться тонким слоем льда. Теперь рыбы попадалось всё меньше и меньше, и я порадовалась, что Ален чуть раньше принес домой несколько больших рыбин и целое ведерко мелкой. Мы засолили ее в деревянной кадке.

Дельфина почти совсем поправилась и часто ходила с Аленом в лес. Месье Меридо смастерил для него что-то вроде небольшого арбалета, а он оказался весьма ловким стрелком, и теперь время от времени на нашем столе появлялась дичь — рябчики, тетерева, глухари. Вообще-то охотиться в герцогских угодьях было запрещено, но местные жители, пользуясь отсутствием хозяина, иногда позволяли себе это. И даже Мэнсфилд, по словам мадам Шабри, смотрел на это сквозь пальцы.

А если герцог не приедет в поместье и летом, то я собиралась воспользоваться и еще кое-каким принадлежавшим ему имуществом. Те чудесные теплицы, что были неподалеку от нашего дома, всё равно пустовали, и я полагала, что не будет большого вреда, если я посажу в них огурцы. Высушенные семена уже лежали в полотняном мешочке, дожидаясь весны и тепла. И даже если огурцы не будут пользоваться спросом на ярмарке, мы могли выращивать их хотя бы для самих себя. Тем более, что не только дети, но даже Табита уже успели распробовать их вкус.

Большие расстояния я обычно предпочитал преодолевать верхом — это сильно экономило время. Но на этот раз мне многое нужно было обдумать, а делать это удобнее было в карете.

Мы с лейтенантом королевской гвардии выехали из поместья первыми. Мои сборы были недолгими. Об отправке моих вещей в столицу должен был позаботиться Мэнсфилд.

Гостям же нужно было время, чтобы собраться, и большинство из них должны были тронуться в путь только на следующий день.

Жасмин настаивала, чтобы мы поехали вместе, но это предложение я решительно отверг — его величество не привык ждать, и мне не следовало сердить его еще больше. Я так и не рассказал своей невесте о том, что случилось. Она была уверена, что королю просто потребовалось что-то со мной обсудить. Лишняя информация ей была ни к чему.

Ничего не рассказал я и своим друзьям. Это были слишком важные сведения, чтобы можно было делиться ими направо и налево. Тем более, что я и сам еще многого не понимал. А среди тех, кому я привык доверять, судя по всему, мог оказался тот самый предатель. Правда, поверить в это было очень трудно.

Я снова и снова перебирал в памяти всё то, что происходило в последние несколько дней. Вот день нашей помолвки с Жасмни и наша экскурсия по особняку. Тогда письмо точно было в библиотеке. Шкаф был закрыт, а вот крышка шкатулки привычно поднята, и там, внутри, я видел знакомый с детства свернутый в рулон пожелтевший лист, исписанный мелким почерком моего предка.

Но что же случилось потом? Открыть дверцу шкафа было нетрудно — это можно было сделать тонкой спицей или булавкой. Но зачем кому-то потребовалось это делать? Ведь этот кто-то должен был точно знать, что он пытается там найти.

Кого могло заинтересовать выцветшее от времени письмо первого герцога Клермона? Много ли человек вообще знали, что король Максимилиан подписал тот странный указ, который был уничтожен уже через несколько минут после этого? Ответить на эти вопросы мог разве только нынешний король. Или старые архивные документы, хранившиеся в тайных комнатах королевского дворца.

Но захочет ли его величество вообще со мной разговаривать? Судя по всему, он уже мне не доверял. И хотя тон его письма был достаточно дружеским, офицер, которого он обязал меня сопровождать, был отправлен ко мне не случайно.