Я никогда не был сторонником браков по любви, предпочитая им трезвый расчет. Любовь со временем проходит, и когда пелена спадет с глаз некогда влюбленных супругов, они могут обнаружить друг в друге то, чего раньше не хотели замечать. Сам я предпочел бы от таких сюрпризов воздержаться.

— Я слышала, ваша светлость, как Мэнсфилд распорядился подготовить комнату для прибывающего в поместье ювелира, — голос Жасмин отвлек меня от размышлений. — Правильно ли я понимаю, что это связано с браслетом, который вы хотели мне подарить? Но если так, то не лучше ли было отложить этот подарок до возвращения в столицу? Выбор драгоценностей в Валье-де-Браво не в пример больше, чем здесь.

Я усмехнулся. Кажется, моя невеста боялась, что здесь я не сумею подобрать для ее украшение, достойное ее тонкого вкуса.

— Не беспокойтесь, дорогая! Подарок вас не разочарует. Неподалеку от Альенде есть изумрудный прииск, где добывают весьма крупные камни. И местные ювелиры, поверьте, умеют с ними работать.

Глаза Жасмин восторженно заблестели, и полагаю, она с трудом удержалась, чтобы не захлопать в ладоши.

— О, Бернард, вы так балуете меня!

— Мне всего лишь нравится радовать вас, дорогая! — улыбнулся я в ответ. — А пока ювелир еще не прибыл, почему бы нам не прогуляться по парку? Сегодня превосходная погода! Маркиз Абеляр даже снова отправился к реке на свои этюды.

— Между прочим, ваша светлость, — Жасмин снова капризно надула губки, — его сиятельство до сих пор не завершил мой портрет. А я хотела бы, чтобы вы взяли его в столицу. Я надеюсь, что вам будет приятно смотреть на него, пока мы с вами еще не вместе. Я говорила об этом маркизу, но он так увлечен своим новым творением, что не обратил никакого внимания на мои слова. Наверняка как раз сейчас он работает над картиной, где изображена та воровка, которую вы изволили прогнать со двора, — она сделала выразительную паузу, дабы убедиться, что я понял, о ком она говорила.

Я только вечером вспомнил, почему лицо той белокурой девицы показалось мне знакомым. Я видел ее в Альенде в гостинице, когда граф Шортер так не к месту решить применить свои способности менталиста.

— Между прочим, я справилась об этой девице у вашей экономки, — сказала Жасмин. — Она живет в ближайшей деревне. Ах, я опять забыла ее название! И знаете, что интересно? Оказывается, она крестьянка только наполовину.

— Наполовину? — удивился я.

— Именно так! — почти торжествующе подтвердила мадемуазель Эванс. — Ее отец был дворянином, а вот мать не имеет благородных кровей. Но брак ее родителей был заключен официально. Возможно, она полагает, что такое происхождение дает ей те же права, что и у нас, но если она вдруг вздумает заявить об этом, то я быстро поставлю ее на место. Надеюсь, вы согласитесь со мной, что такие браки не должны заключаться вовсе, а рожденные в них дети не должны иметь никаких дворянских прав.

— Но что же она делает здесь, в Шатель? — не дослушав, спросил я.

— Старший брат выгнал их с матерью из дома, и они вынуждены были вернуться в деревню, где родилась ее мать. И теперь влачат жалкое существование, хватаясь за любую возможность заработать.

Она заявила об этом почти с презрением. Я же не нашел ничего предосудительного в таком стремлении к труду, тем более что эту барышню в детстве наверняка к нему не готовили.

Но спорить со своей невестой по такому пустяку я точно не собирался. Мне не было никакого дела до этой полукровки.

— Мне кажется, дорогой Бернард, нам следует предупредить маркиза о том инциденте с браслетом, — продолжала Жасмин. — Ведь не исключено, что во время этюдов эта девица попытается что-нибудь украсть и у него самого.

— Как вам будет угодно, дорогая Жасмин, — усмехнулся я. — Мы можем прогуляться до Абеляра прямо сейчас. Я хорошо знаю то место у реки, где он обычно рисует.

Мне уже совсем не хотелось позировать для картины, но я понимала, что должна хотя бы объяснить маркизу Абеляру, почему это произошло. Он имел право знать, что эта картина не пришлась по душе будущей герцогине Клермон, и его дальнейшая работа над этим полотном могла вызвать ее неудовольствие. Кроме того, мне было неудобно заставлять его ждать нас на берегу.

— А как же серебряные монетки? — расстроилась Стефани. — Если он не будет нас рисовать, то и не заплатит нам, да?

— Получается, что так, — кивнула я.

Мне и самой было жаль упущенной выгоды, но я не хотела подставлять ни себя, ни его сиятельство. Невеста герцога могла оказаться злопамятной и навредить нам всем, в том числе и ни в чем не повинному художнику.

— Как хорошо, что вы пришли! — воскликнул маркиз, завидев нас издалека. — Я ждал вас накануне, но безуспешно.

— Простите, ваше сиятельство, но вчера мы никак не могли прийти, — мне не хотелось рассказывать об инциденте, который состоялся в поместье, но еще меньше мне хотелось, чтобы он считал меня воровкой. Если он узнает об этом не от меня, то может подумать что-то дурное, а это было бы ужасно неприятно. А в том, что рано или поздно маркиза Эванс представит меня перед ним в невыгодном свете, я не сомневалась.

Кроме того, я понимала, насколько дорога для художника каждая его работа, и мне было бы искренне жаль, если бы маркиз Абеляр думал, что ему не удалось завершить ее исключительно из-за моей прихоти.

— Что-то случилось? — забеспокоился он.

— Уже всё в порядке, — я попыталась улыбнуться. — Но дело в том, что вчера в поместье невеста его светлости обвинила меня в воровстве и запретила появляться на территории усадьбы. Я могу поклясться, что не брала ничего чужого…

— О! — он даже не дал мне договорить. — В этом нет никакой необходимости! Я ни на секунду не подумал бы, что вы можете быть виновны в чем-то подобном! Уверен, произошло какое-то недоразумение!

Я могла бы сказать, что это недоразумение звалось Жасмин Эванс, но это было бы бестактно по отношению к самому маркизу. Я не собиралась втягивать его в эту историю и просить принять чью-то сторону. Меня он знал всего несколько дней, а невесту его светлости, возможно, уже много лет.

— Если вы расскажете мне, что именно случилось, то я могу поговорить с его светлостью и попытаться ему всё объяснить, — предложил он. — Герцог никогда не принимает поспешных решений.

— Нет-нет, ваше сиятельство! — возразила я. — Это ни к чему! Мне нечего делать в поместье его светлости, и я надеюсь, что никогда более я не встречусь ни с ним самим, ни с его невестой.

Но не успела я это произнести, как в нескольких десятках метров от нас на тропинке появились именно эти персоны.

На маркизе Эванс снова была широкополая шляпа, только уже другая — без перьев, но с лентой, украшенной крупным драгоценным камнем. Шляпа была призвана защитить от солнца ее белоснежное лицо, но сейчас ее сиятельство чуть сдвинула ее на затылок. Это помогло ей бросить на меня уничижительный взгляд.

Они подошли к нам вплотную — девушка чуть впереди, а герцог позади.

— Мы так и думали, ваше сиятельство, что вы продолжаете работать над этим портретом, — сказала она тоном, в котором было слышно недовольство. — И мы пришли специально, чтобы предупредить вас о необходимости быть осторожным с этой особой, — и она невежливо указала на меня пальцем. — Потому что не далее, как вчера, она украла у меня браслет.

Это было так глупо и мелочно, что я не смогла сдержать усмешки. Мы находились с ней в разных статусных категориях, и тот факт, что она продолжала вымещать на мне свою злость, характеризовал не слишком выгодно прежде всего ее саму.

— Это вовсе не так! — вступилась за меня Стефани. — Лорейн никогда не взяла бы ничего чужого! А вы — обманщица, раз говорите такое!

Щеки мадемуазель Эванс побагровели, и она, задохнувшись, не сразу смогла рявкнуть в ответ:

— Я велю тебя высечь, дрянная девчонка!

Она вскинула руку, замахиваясь для удара, и прежде, чем я успела спрятать Стефу за своей спиной, эту руку перехватил ее спутник. А в следующее мгновение я услышала, как он сказал: