Это был подходящий момент, чтобы перевести разговор в нужное русло.

— Я только что проходила мимо теплиц, что стоят по другую сторону озера, — сообщила я. — Быть может, вы не знаете, мадам, но на одну из них упало дерево, и она почти совсем развалилась. Там повсюду валяются осколки стекол, и если в поместье есть собаки, то они могут порезать ими себе лапы.

— Да-да, я знаю, — женщина горько вздохнула. — Но, к сожалению. Мэнсфилд отбыл к его светлости в столицу с докладом, а наш садовник Уилсон из-за приступа подагры уже два дня почти ни на что не способен. На прошлой неделе в этих местах была сильная буря, и пострадала не только теплица, но и наша оранжерея.

— Вы будете их восстанавливать? — осторожно спросила я.

— Оранжерею, да, несомненно, — при этих словах она заметно смутилась. Должно быть, вспомнила, что их хозяин не считает нужным выделять средства для поддержания порядка в своем имении. — А вот теплицу следует просто снести. Уилсон займется этим, как только будет в состоянии приступить к работе.

— Стекла оказались выбиты и в нашем доме, — сказала я, вплотную подойдя к волнующему меня вопросу. — И раз уж вы решили эту теплицу сносить, то, может быть, вы не будете возражать, если я возьму несколько стёкол, которые еще можно использовать? Они бы очень нам пригодились.

Она усмехнулась. Кажется, моя просьба сильно польстила ей. Наверно, ей приятно было осознавать, что Табита, так долго находившаяся на недосягаемой для местных жителей высоте, теперь просила ее о помощи.

— Почему бы и нет? — она пожала плечами. — Возьмите, если они вам так нужны. Для нашей оранжереи всё равно требуются стёкла куда большего размера. Но я надеюсь, вы будете действовать осторожно и не повредите другие теплицы.

— Разумеется, сударыня! — заверила ее я.

Обратно к теплице я почти бежала. Мне не терпелось принести домой хотя бы одно стекло. Потом, после завтрака, мы вернемся сюда с Аленом и возьмем все стекла подходящего размера. Нам нужно было сделать это до возвращения дворецкого из столицы. Кто знает, возможно, по этому поводу у него будет мнение, совсем отличное от мнения мадам Шабри.

А вот путь от теплицы до дома мне пришлось проделать очень медленно. Я боялась упасть, разбить стекло и пораниться. Но зато когда я ввалилась с ним на кухню, где за столом уже сидела вся моя семья, моё лицо сияло от гордости.

— Я нашла стёкла для окон! Нам не придется их покупать!

В кухне пахло свежим молоком, а на столе дымилась золотистая от расплывшегося по поверхности масла каша. И пока мы ели, я рассказывала им о своем походе в особняк герцога Клермона.

— Но я не знаю никакой мадам Шабри, — удивилась Табита. — Хотя, возможно, когда мы были знакомы, она носила другую фамилию. Но как бы там ни было, нам следует поблагодарить ее за такую доброту.

— Жаль, что герцог Клермон сейчас не бывает в своем поместье, — с тоской протянула Гертруда. — Если бы здесь собиралось общество, было бы куда веселей.

Я вздохнула. Кажется, она упрямо не хотела понимать, что если бы здесь собиралось знатное общество, ей самой было бы куда тяжелей. Потому что мы в это общество ни при каких раскладах не были бы приглашены. И кому, как не ей, было это знать?

Наверно, матушка подумала о том же, потому что предпочла перевести разговор на другую тему.

— Жаль что месье Меридо в отъезде и не сможет застеклить нам окна в ближайшие дни.

— Мы с Аленом можем попробовать сделать это сами! — заявила я. — Не уверена, что у нас получится, но попытка — не пытка. Только для нарезки стекол нам потребуется, матушка, ваш перстень.

Я еще в поместье Ревиалей обратила внимание на перстень на пальце Табиты с бриллиантом с заостренным кольцом. Когда-то в доме бабушки я пользовалась алмазным стеклорезом. Возможно, это кольцо могло нам его заменить.

Конечно, с первого раза у нас ничего не получилось. Мы с Аленом принесли в дом несколько стекол из тех, что были размером побольше. Но попрактиковаться решили не на них.

Начали мы с кухни. Ножом я аккуратно отделила от рамы приколоченные на маленькие гвоздики тоненькие реечки, которыми крепилось стекло — штапики. Я старалась не сломать и не погнуть гвозди, потому что других у нас не было. И провозилась с этим до самого обеда.

Из свежего мяса Табита сварила вкусный суп, названия которого я не знала — она положила в него понемногу всех овощей, которые у нас были, и бросила туда еще и перловки. А я напекла тонких блинчиков, которые с жирным домашним маслом вышли красивыми, румяными.

Всё то время, что я была на кухне, матушка не сводила с меня удивленного взгляда. Настоящая Лорейн просто не могла быть такой. Она выросла в дворянской семье и никогда прежде не стояла у плиты и, уж тем более, не могла знать, как стеклят окна. Возможно, мне не помешало бы проявить некоторую осторожность и уподобиться Гертруде, но я не могла себе этого позволить. Нельзя было взваливать всё на одну Табиту.

За эти два дня я составила уже немаленький список вещей, которые были нам нужны. Из кухонной утвари нам не хватало тарелок, глиняных кувшинов, вилок, ножей. А еще следовало купить садовые и плотницкие инструменты, которые должны быть в любом доме.

Алену было еще только четырнадцать лет, и я надеялась, что он сумеет научиться всему тому, что должен уметь делать по хозяйству настоящий мужчину. Хотя пока особого интереса к делам он не проявлял, просто выполнял то, что я ему велела. А сегодня перед обедом и вовсе взбрыкнул, сказав, что не станет ходить больше к ручью за водой, потому что тропинка была узкой, и забираться на угор с тяжелым ведром было неудобно. И только когда я объяснила ему, что без воды не будет и никакого обеда, он нехотя сделал то, о чём его просили.

Мне совершенно не понравился этот бунт на корабле, но я прекрасно понимала, чем он был вызван. Гертруда продолжала вести себя как отправленная в изгнание королева — так с чего бы ее детям было вести себя по-другому? Нам с сестрой давно следовало откровенно поговорить, но каждый день я откладывала этот разговор на завтра, боясь, что он совсем нас рассорит.

После обеда я приступила к резке стекла. И вот этот процесс уже вызвал у Алена неподдельный интерес.

Тренироваться я стала на тех обломках стекол, что мы достали из кухонного окна. Освободила стол, выбрала из всех реек самую прочную, взяла у Табиты перстень. Для замеров я использовала обычную веревку — ею был перевязан один из наших сундуков.

Но всего этого поначалу оказалось мало. Резать стекло острым концом бриллианта оказалось не так-то просто. Стекло трескалось, ломалось, а когда я порезала им руку, то почти взвыла от отчаяния. Похоже, до приезда мастера Меридо нам придется ночевать в доме с незастекленными окнами. Хорошо еще, что дни пока стояли теплые. А вот ночью не спасал уже даже теплый плащ. Да и дров на обогрев дома требовалось слишком много.

— Позволь попробовать мне! — попросил Ален.

Я отступила от стола, радуясь тому, что он не остался безучастным. И как ни странно, но у него дело пошло гораздо лучше. Мы с Табитой завороженно следили за тем, как он разделил стекло на тонкие полоски.

Но с большим стеклом с первого раза не получилось даже у него. И когда оно лопнуло, он досадливо стукнул по столу. Я боялась, что он всё бросит, но нет — он взялся за другое стекло, и через полтора часа мы всё-таки застеклили первую раму. Молотка у нас не было, и гвозди пришлось забивать гладким камушком, который Сэмюэль притащил с дороги.

Полюбоваться плодом наших трудов пришла даже Гертруда. Начало было положено, и по этому случаю мы устроили себе праздничный ужин. Табита запекла в печи мясо с овощами, добавив туда какую-то травку со двора, и по всему дому разлился такой аромат, что у меня потекли слюнки. А еще у нас были свежий сыр и чай с молоком.

Мы пировали, но глядя на это изобилие на столе, я не могла не думать о том, что если у нас не появится какой-то источник дохода, то скоро мы не сможем позволить себе покупать продукты у Булонов. Нам нужно было что-то придумать до того, как мы потратим те деньги, что у нас были.