Мы с удовольствием посмотрели представление уличного кукольного театра, а потом уставшие Табита, Стефани и Сэм отправились отдыхать в гостиницу. Мы же с Аленом пошли на постоялый двор, куда должен был прибыть месье Меридо.

Мастер уже дожидался нас там. Мы забрались к нему в повозку и поехали в таверну «Меч рыцаря». Месье Меридо уже бывал там весной, а потому мне не требовалось указывать ему дорогу.

Мужчины остались на улице, а я вошла в таверну одна. Деловые разговоры я предпочитала вести тет-а-тет. В зале было много посетителей самых разных возрастов и статуса. Приехавшие на ярмарку со своим товаром крестьяне, купцы, ремесленники. Здесь было шумно и жарко. У девушки-подавальщицы я спросила про месье Кордена и замерла, ожидая ответ. С тех пор, как мы разговаривали с ним, прошло уже несколько месяцев, многое могло измениться. Он мог отойти от дел и уехать из Альенде. Или просто передумать покупать у меня огурцы. Вдруг он не сумел сохранить их в пригодном для еды состоянии. Или они надоели его посетителям, а то и ему самому.

Но нет, когда месье Корден вышел ко мне с кухни, лицо его расплылось в широкой улыбке, и я поняла, что наша договоренность осталась в силе.

— Дорогая мадемуазель, как я рад вас видеть! — воскликнул он и, должно быть, обнял бы меня, если бы не боялся нарушить правила приличия.

Мы прошли в небольшую светлую комнату, где перед окном стоял стол с разложенными на нем бумагами. Должно быть, это был рабочий кабинет хозяина. Кажется, месье Корден сам вел свою бухгалтерию.

— Сколько товара вы привезли, мадемуазель? — спросил он, когда я опустилась на стул. — Я куплю его весь. Мои постоянные посетители за зиму привыкли к вашим огурцам и теперь буквально требуют их у меня. А я распродал остатки еще до наступления тепла.

Я была рада это слышать. Сейчас я привезла в Альенде в пять раз больше огурцов, чем на зимнюю ярмарку. Но основной сезон для засолки еще не начался. Герцогские теплицы были полны свежих плодов. К тому же я не собиралась оставлять без внимания и дикие огурцы. По моей просьбе Ален подвел воду к тем кустам, что росли на берегу реки, и я надеялась, что те плоды уже будут горчить куда меньше.

— Я готов поднять цену, мадемуазель, если вы по-прежнему будет поставлять свой товар только мне.

С его стороны это была правильная постановка вопроса. Эксклюзивный товар способен привлечь в его таверну новых посетителей. Но это было выгодно и для меня. Мне совсем не понравилось стоять с огурцами в торговых рядах на ярмарке, пытаясь убедить каждого прохожего хотя бы попробовать диковинный овощ.

Потом, по осени, если мы с матушкой Табитой и Кандидой сумеем засолить побольше огурцов, уже можно будет подумать и о поездке с товаром в столицу. Ну а пока я готова была отдать эти бочки именно месье Кордену. Тем более, что в своем нынешнем положении я не могла себе позволить ходить с товаром по другим тавернам и постоялым дворам и особенно продавать его на ярмарке.

По прежней цене месье Корден должен был бы мне пятнадцать золотых. Но он заплатил мне целых тридцать пять. И я поняла, что огурцы действительно пришлись по душе его покупателям, раз уж он так дорожил нашим сотрудничеством.

Повара перенесли бочки с телеги в подвал таверны, и мы расстались с месье Корденом в самом приятном настроении. Один золотой я тут же передала месье Меридо. Мастер замахал руками, собираясь отказаться от этого вознаграждения. Но я не отступала. Он полностью заслужил эти деньги. Он так много нам помогал, что я была рада наконец хотя бы частично отплатить ему за это. И ведь я знала, как пригодятся ему эти деньги именно сейчас, на ярмарке, где ему наверняка нужно будет купить себе много всяких вещей.

На следующий день мы отправились в магазин готовой одежды. Выбор нарядов здесь был не слишком большой, но мы всё-таки сумели подобрать себе кое-что для обновления гардероба.

Матушке мы купили платье из бордовой тафты — строгое и элегантное. А еще шляпку и перчатки. Она тоже долго отнекивалась, и только мои слова о том, что она сейчас — теща герцога Клермона, смогли убедить ее не возражать против этой покупки. Подобрали нарядную одежду и для племянников, и для меня самой. Я позволила себе купить платье, которое, по словам хозяйки магазина, «только-только прибыло из Валье-де-Браво». Оно было дороже других, но вполне стоило своих денег. Оно было сшито из светло-бежевого муара и украшено вышивкой. Вместе с ним в комплекте шли и шляпка, и перчатки.

Расплачивалась за покупки я уже после того, как Табита и дети вышли из магазина. Я боялась, что матушка придет в ужас, узнав, что мы оставили здесь целых четыре золотых. Впрочем, я попросила хозяйку выписать мне квитанцию, что она незамедлительно и сделала, ничуть этому не удивившись. Должно быть, решила, что мне нужно отчитаться перед строгим супругом. Ну, что же, в этом она была права — я собиралась предъявить квитанцию герцогу Клермону. Ведь по сути это были представительские расходы, и если бы я не стала его женой, мне не потребовалось бы покупать такие дорогие наряды.

Коробки с платьями и шляпками нам должны были доставить прямо в гостиницу, и это дало нам возможность на обратном пути зайти еще и в лавку со сладостями. Мы купили пряников и конфет не только для себя, но и для Дега, и для мадам Шабри.

Поскольку других дел в Альенде у нас не было, пообедав, мы отправились домой. Запряженная хорошими лошадьми карета проделала путь до имения Кдермона куда быстрее, чем это сделали бы повозки месье Меридо или Эмиля Булона. А в дороге мы еще и подремали, так что выгрузились из кареты у крыльца герцогского особняка необычайно довольными.

Меня удивило, что Мэнсфилд не вышел, чтобы нас встретить. Как бы он к нам ни относился, своими обязанностями он никогда не пренебрегал.

А когда я увидела, что на крыльцо выбежала мадам Шабри с покрасневшими от слез глазами, мне стало совсем тревожно.

— Что-то случилось? — спросила я дрогнувшим голосом.

— Мэнсфилд, ваша светлость! — в отличие от дворецкого, экономка употребляла это обращение по отношению ко мне легко и непринужденно. — У него сильный жар со вчерашнего дня! Утром он еще пытался держаться бодрячком, но к обеду слег, а сейчас, заслышав карету, даже не смог подняться с постели.

— Надеюсь, вы вызвали доктора?

Но она замотала головой:

— Никак нет, ваша светлость! Мэнсфилд и слушать об этом не хочет! За доктором нужно ехать в Труа, а это стоит не дешево.

Труа был небольшим городком в нескольких лье от поместья.

— Господин лекарь возьмет за свой визит не меньше серебряной монеты, — продолжала торопливо объяснять экономка, — а Мэнсфилд говорит, что мы не можем себе этого позволить!

Я вздохнула и велела мадам Шабри проводить меня в комнату дворецкого.

Комната Мэнсфилда была чистой, светлой, но с очень простым убранством. Вот уж кого трудно было заподозрить в злоупотреблении служебным положением!

Сам Мэнсфилд лежал на стоявшей у стены кровати — бледный, изможденный. На лбу его лежала смоченная водой тряпица.

При моем появлении он попытался приподняться, но тут же снова рухнул на подушки, болезненно застонав. Я даже пожалела, что пришла сюда — не потому, что боялась заразиться, а потому, что мне показалось, что именно мое присутствие заставляло дворецкого чувствовать себя особенно неловко.

— Мы поим его горячим травяным чаем и ставим холодный компресс на лоб, — доложила мадам Шабри, когда мы вышли в коридор. — Только пока это не сильно помогает.

— Отправьте карету за доктором, — велела я. — И не беспокойтесь о расходах. Я оплачу визит врача из своего кармана.

Экономка поклонилась и торопливо отправилась выполнять мое распоряжение. Уже через несколько минут я услышала скрип колес отъезжавшего экипажа. Прежде, чем карета вернется с доктором, пройдет не меньше нескольких часов. Будет уже поздний вечер, а то и ночь, и в это время суток жар у Мэнсфилда наверняка усилится.