Предисловие оказалось довольно долгим, и я нетерпеливо вздохнула, ожидая, когда же он перейдет к самой сути.

— Некоторое время назад, весной, я проезжал через Альенде, остановился там на ночлег в таверне «Меч рыцаря» и попробовал за ужином блюдо, которое тамошний повар подал мне в добавление к мясу. Это были те самые соленые огурцы. Признаться, я был изумлен. Я никогда не воспринимал огурцы как то, что может быть съедобным. И если бы месье Корден сразу сказал мне, что я собираюсь есть, я бы, пожалуй, от этого воздержался, поскольку полагал их в некоторой степени ядовитыми. Но поскольку проба уже состоялась, и вкус их нашел отменным, то отступать было поздно. И я подумал, что, пожалуй, такое блюдо может прийтись его величеству по вкусу.

— Вы подали огурцы королю??? — я затаила дыхание.

Но он покачал головой:

— Еще нет, ваша светлость. Дело в том, что когда я захотел приобрести у месье Кордена большую партию соленых огурцов, то оказалось, что он преподнес мне остатки. Свежую же партию этого лакомства он ожидал только осенью. Я попытался выведать у него имя его поставщика, но он сказал, что мало что знает о нём и сам. Я выяснил только, что огурцы ему привозит из какой-то деревни молодая барышня по имени Лорейн. Простите меня, ваша светлость, если мои слова кажутся вам бесцеремонными, — барон Герен чуть покраснел. Я купил у месье Кордена всё, что у него оставалось, но это был лишь небольшой туес с огурцами. И я никак не мог подать их его величеству — если бы они понравились ему, он затребовал бы их снова, а мне было нечего ему предложить. Поэтому я решил отложить этот вопрос до осенней ярмарки в Альенде. Когда же я вернулся в Валье-де-Браво, меня пригласили на ужин в дом маркиза Абеляра, который доводится родственником моей супруге.

А вот теперь пазл начал складываться. И я уже примерно понимала, что он скажет дальше.

— И в качестве небольшого подарка я преподнес его сиятельству за ужином тот самый туес с вашими огурцами. Признаться, я думал его удивить, но он сказал, что уже пробовал нечто подобное в поместье. Разумеется, это весьма меня заинтересовало. Господин маркиз поведал мне, что это лакомство готовила некая мадемуазель Ревиаль, которая проживала неподалеку от имения его светлости. И звали эту мадемуазель именно Лорейн! Простите, ваша светлость, — он перевел взгляд с меня на герцога, — надеюсь, мой визит вы не сочтете за оскорбление. Я приехал сюда, чтобы отыскать мадемуазель Ревиаль и случайно оказался на этом приеме. Именно тут я и узнал, что речь идет о самой герцогине Клермон!

Клермон небрежно взмахнул рукой.

— Нет-нет, сударь, вы ничуть меня не оскорбили. Напротив, мне приятно, что вы оценили то милое развлечение, которому отдает свое свободное время моя супруга.

Мне показалось, что я ослышалась. Я ждала гнева или хотя бы недовольства, а он сказал это так спокойно!

— Рад это слышать, ваша светлость! — воскликнул барон. — И раз уж я оказался здесь, то позвольте мне набраться наглости и попросить у ее светлости продать мне пару бочек этих огурцов, если они вдруг есть в наличии.

Прежде, чем ответить, я посмотрела на Клермона, и только когда он кивнул, кивнула и я. Вопрос о цене мы отложили до утра — мы и так уже слишком много времени уделили этой беседе в ущерб общению с нашими гостями в бальной зале.

Барон откланялся и удалился, а я, дождавшись, когда за ним закроется дверь, сказала:

— Простите, ваша светлость, что ваше имя вдруг оказалось связано с тем делом, что наверняка вас оскорбляет. Но когда я стала им заниматься, я не могла предугадать, что однажды стану герцогиней Клермон и это может бросить тень на ваше имя.

Меня беспокоило, не сочтет ли он это нарушением нашего договора, и не откажется ли на этом основании выдать мне причитающееся вознаграждение.

— Вам не нужно беспокоиться об этом, Лорейн. Я понимаю, что это случилось безо всякого умысла с вашей стороны. Вы делали всё, что могли, чтобы помочь вашей семье выбраться из нищеты, и это заслуживает не осуждения, а восхищения. И после того, как мы расстанемся, вам тоже нужны будут средства к существованию. Простите, но я только сегодня, после слов вашего брата, понял, в какую неприятную авантюру я вас втянул. Я думал только о себе и полагал, что солидная сумма, которую я вам пообещал, вполне компенсирует те неудобства, которые у вас возникнут. И я совершенно не принимал в расчет вашу репутацию.

— Благодарю вас, ваша светлость, что подумали об этом сейчас, но уверяю вас, что себя вам совершенно не в чем упрекать. Я подписала этот договор в здравом уме, а значит, сама несу ответственность за свои действия.

Конечно, в Арвитании всё было совсем по-другому, чем в привычном мне мире, но я была уверена, что даже бывшая жена герцога Клермона, тем более хорошо обеспеченная после развода, будет стоять на социальной лестнице выше, чем настоящая жена какого-нибудь бедного шевалье.

\Мы вернулись к гостям. Танцы еще продолжались, но сами мы не танцевали. Впрочем, именно поэтому нам и пришлось поучаствовать в нескольких весьма скучных беседах с людьми, имен которых не помнили ни я, ни сам герцог. А потому к двум часам ночи, когда музыка стихла, и гости стали разъезжаться, мы чувствовали себя такими усталыми, словно целый день занимались тяжелой работой.

В эту ночь нам нужно было хорошо отдохнуть, и я обрадовалась, когда его светлость проводил меня до моей собственной спальни.

— Вы выглядели сегодня просто превосходно! — сказал он, целуя мне руку.

Я была польщена, но всё-таки рассмеялась, стараясь перевести всё в шутку.

— Это всё ваши восхитительные синие алмазы, ваша светлость. Или правильнее сказать — бриллианты?

Но он, кажется, был не склонен шутить, потому что ответил совершенно серьезно:

— Вам не следует себя недооценивать, Лорейн! Вы — самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел.

Его губы вдруг потянулись к моим, и я не успела опомниться, как мы начали целоваться. И это был не формальный, а самый настоящий поцелуй. И это вовсе не показалось мне неприятным.

К чести его светлости, он сумел вовремя остановиться и, еще раз поблагодарив меня за прекрасный вечер, удалился к себе. А я еще долго не могла уснуть, перебирая в памяти каждое мгновение этого вечера.

Обсуждать деловые вопросы с бароном Гереном я предоставил самой Лорейн. Меня это никоим образом не касалось, и я предпочел бы, чтобы закупщик королевского двора к нам не приезжал вовсе. Но я понимал, сколь многое у этой девушки зависело от этой сделки. А что же касается моей репутации, то после того, как меня обвинили в предательстве, уже мало что могло нанести ей более сокрушительный урон.

Да, признаться, мне и вовсе не хотелось возвращаться в столицу. Провинция вдруг заиграла для меня новыми красками. Сейчас, когда в поместье не было гостей, я неожиданно осознал, каким приятным может быть нахождение тут. Мне не нужно было «бывать в обществе», наносить бесчисленные визиты и ежедневно появляться при дворе. Я мог позволить себе быть самим собой — в Валье-де-Браво это была непозволительная роскошь. И здесь, какая бы репутация у меня ни была, я всё равно был первым дворянином герцогства Клермон.

И для того, чтобы оставаться у себя в имении, у меня была еще одна причина — мы до сих пор не нашли письмо Жерома Клермона. И хотя я всё больше склонялся к мысли, что нам не удастся найти его без помощи самого вора, поисков мы не прекращали.

Я усилил защиту дома и теперь уже почти жаждал, чтобы преступник попытался вынести письмо наружу — как только он предпримет такую попытку, на окне или на двери сработает магический маячок. И его услышу не только я, но и мои слуги, которые уже были предупреждены.

Во время приема ничего подобного не случилось. Да, честно говоря, я и не подозревал в совершении этой кражи никого из них — я не бывал здесь уже много лет, и ни у них не было причин меня ненавидеть. Это было сложное преступление, требующее хорошего знания политической обстановки, и большинство из местных дворян, думающих преимущественно о сытном ужине и хорошем урожае, были на это не способны.