И однажды, когда к нам в гости зашла мадам Шабри, я прямо спросила ее об этом.

— Старые теплицы? Конечно, они снова будут пустовать. Как и сам дом огородника. Когда его светлость приехал сюда с невестой, у нас появилась надежда, что скоро всё будет по-старому, и мы снова станем выращивать свои овощи и разведем сазанов в озере. Но, похоже, господин герцог не имеет намерения сюда возвращаться. Кажется, его невесте тут не сильно приглянулось. Да и сам он никогда не имел особой привязанности к родному гнезду. А всё почему? Потому что в свое время его матушка предпочла обосноваться в столице. Вот кабы был жив старый герцог, так всё было бы по-другому. Уж он-то любил, чтобы поместье само обеспечивало себя всем необходимым — и свежими овощами, и фруктами, и рыбой, и дичью, и молоком. Ну, да что об этом вспоминать?

Она сокрушенно вздохнула и подсластила свою грусть большим куском творожного пирога.

— А что, если я посажу что-нибудь в теплицу, мадам? — осторожно спросила я. Даже ей я не сказала про огурцы, не желая нарваться на насмешки.

— А почему бы и нет? — она пожала плечами. — В этой части поместья и не бывает никто. Садовник не справляется даже с газонами и клумбами возле дома. А Мэнсфилд нынче и вовсе потерял ко всему интерес — очень уж его подкосил отъезд его светлости. И до тех пор, пока хозяин не вернется, ничего не переменится. Так что ежели вы желаете использовать теплицы, так используйте их. Только сразу хочу уведомить — если вдруг господин герцог всё-таки приедет на лето в Клермон, то тут уж я не знаю, как дело обернется.

— Если его светлость вернется, я и сама предпочту держаться от поместья подальше, — сказала я. — Так что по этому поводу можете не беспокоиться.

— Ну, тогда ладно. Мэнсфилда я предупрежу, а никому другому и дела до этого быть не должно.

Конечно, это был риск. Вполне могло оказаться так, что я потрачу кучу времени на обработку и удобрение земли в теплицах, посажу там огурцы, а герцог вдруг некстати вернется. Мне будет жаль своего потраченного впустую труда. Но зато если Клермон предпочтет и это лето (как и десяток предыдущих) провести в Валье-де-Браво, то мы можем снять неплохой урожай огурцов. Разве я могла от этого отказаться?

И я решила принять решение исходя из результата поездки на очередную ярмарку в Альенде. Если шеф-повар «Меча рыцаря» согласится и дальше покупать у меня соленые огурцы, то значит, я воспользуюсь теплицами герцога. Ну, а если нет, и мой товар окажется в Альенде никому не нужен, то удовольствуюсь пока огурцами с собственного огорода.

Но только на Альенде я останавливаться не хотела. У меня появилось желание съездить в столицу. Валье-де-Браво был богатым городом, и его рестораторы наверняка не откажутся заплатить мне за некоторые рецепты. Конечно, можно было попробовать продать там и соленые огурцы, но я боялась, что овчинка выделки не стоит. Транспортные расходы будут слишком велики — расстояние до столицы было отнюдь не маленькое. Поэтому пока я хотела превратить в деньги свою интеллектуальную собственность. Я знала кучу рецептов блюд, о которых тут и не слыхали, и это нужно было использовать.

На письме, что отправила на Гертруда, не было обратного адреса, но я надеялась, что позже будут еще письма, и что в столице мне всё-таки удастся отыскать сестру. Мне хотелось убедиться, что у нее всё в порядке.

Наступила весна, и до ярмарки в Альенде оставалось совсем немного времени. На сей раз я ждала ярмарку с особым волнением, хоть и не могла поехать туда сама. Месье Меридо, с которым мы обычно ездили в город, заранее уведомил нас, что, к сожалению, из Альенде он поедет на в Шарле, а в Маренго — маленький городок на другом конце герцогства, где он подрядился ремонтировать большие часы на Торговой площади. Да мне и не с чем было ехать на ярмарку. А тратить деньги на дорогу и проживание в гостинице только ради того, чтобы узнать ответ владельца «Меча рыцаря», было слишком большой роскошью.

А потому я договорилась с месье Меридо, что он сам зайдет в эту таверну и поговорит с месье Корденом, а потом, уже по возвращении из Маренго, передаст мне слова шеф-повара.

Месье Меридо уехал, а я каждый раз, просыпаясь поутру, бросалась к тому окну, что выходило на дом соседа, надеясь увидеть повозку у его крыльца. Но один день сменял другой, а мастера по-прежнему не было.

И когда однажды Ален крикнул мне, что месье Меридо вернулся, я не нашла в себе силы дойти до его дома — мне показалось, что от волнения я не смогу сделать ни шагу. И я так и сидела на кухне, пока он не пришел к нам сам.

— Месье Корден, мадемуазель, сказал, что купит у вас столько бочонков огурцов, сколько вы изволите привезти.

Я взвизгнула, вскочила и, подбежав к старому мастеру, поцеловала его в морщинистую щеку.

Подсказанная графом идея показалась мне весьма любопытной. Я не хотел лишиться титула, к которому мои предки шли так много веков и ради которого совершили так много подвигов. Конечно, рано или поздно я докажу свою невиновность, но если это случится уже после того, как титул будет передан кому-то другому, то это принесет мне разве что моральное удовлетворение.

И если для сохранения титула мне нужно было всего лишь вступить в брак, то я готов был это сделать. Правда, я сомневался, что в нынешних обстоятельствах это захочет сделать моя невеста.

Жасмин слишком любила всё дорогое и красивое, чтобы отказаться от торжественной церемонии в кафедральном соборе столицы и пышного свадебного пира, на который наверняка будут приглашена половина Валье-де-Браво. Она ни за что не променяет это на скромный обряд в часовне замка Эрден. И вот это уже было определенной проблемой.

А действовать следовало незамедлительно. Мне нужно было как можно скорее связаться с мадемуазель Эванс и выяснить, готова ли она стать женой опального герцога. Но сделать это было не так-то просто. Я не мог позволить себе торопить ее или требовать, чтобы она приехала сюда. Не хватало еще, чтобы она подумала, что я в отчаянии.

Может быть, стоило написать ей, что я освобождаю ее от ранее данного мне слова? И если она ухватится за это и расторгнет помолвку, то у меня, по крайней мере, будут развязаны руки. А если она заявит, что по-прежнему хочет выйти за меня замуж, ну что же, значит, я должен буду признать, что заблуждался на ее счет, и что на самом деле ею движет не только расчет, но и какие-то чувства.

И я попросил у графа Бланшара писчие принадлежности, дабы написать Жасмин письмо. Но даже с этим возникла проблема.

— Прости, дорогой мой мальчик, но даже ради тебя я не могу нарушить правила. Те, кто находятся в замке Эрден по особому распоряжению его величества, не имеют права обмениваться корреспонденцией с кем-либо, кроме его величества. Я понимаю, как тяжело тебе в разлуке со своей невестой, но вынужден отказать тебе в твоей просьбе. Если хочешь, можешь передать мне устно то, что ты хотел ей написать, а я, когда отправлюсь в столицу с докладом, заеду в дом маркиза Эванса и передам его дочери твои слова.

Впрочем, он и сам понял, что такое предложение вряд имеет смысл, но пообещал передать от меня Жасмин хотя бы поклон.

Но даже этого делать ему не пришлось, потому что маркиз Эванс сам навестил нас в замке Эрден раньше, чем граф Бланшар отправился в Валье-де-Браво.

Когда мне сообщили о его прибытии, я сразу понял, чем был вызван этот визит. Если уж старый маркиз отправился в столь длительное путешествие, то это могло объясняться только одним — он хотел добиться расторжения помолвки свое дочери. И приехал, чтобы лично меня об этом попросить.

Наш разговор состоялся в маленькой библиотеке замка. Мы сидели друг против друга за большим столом, и маркиз Эванс старательно отводил от меня взгляд.

— Мне искренне жаль, ваша светлость, что вы оказались в такой неприятной ситуации. Поверьте, ни я, ни моя дочь ни на секунду не усомнились в вашей честности!

— Благодарю вас, господин маркиз, за то, что проделали такой путь, дабы сообщить мне об этом, — усмехнулся я.