Я же прошел в свою комнату, переоделся.

— Ваша светлость, если бы вы известили нас о своем прибытии, мы…

Но я не дал дворецкому договорить.

— Я здесь проездом. Побуду только до вечера и снова уеду. Так что давайте обойдемся без лишних церемоний. Но от завтрака я не откажусь.

— Я уже распорядилась о завтраке, ваша светлость, — на пороге рядом с Мэнсфилдом возникла мадам Шабри. — Только, боюсь, он покажется вам слишком скромным. Но об обеде и об ужине я похлопочу особо.

Я кивнул, благодаря ее за заботу. Можно было не сомневаться, что домашняя трапеза окажется лучше того, что подавалось на стол в замке Эрден.

Слуги не смотрели на меня как на привидение, и это уже было хорошо. Значит, досюда еще не дошли слухи о моем предательстве и заточении. Сейчас я предпочел бы обойтись без лишних разговоров.

Я с удовольствием съел поданные на завтрак вареные яйца, гусиный паштет и пару сдобных булочек («вчерашние, ваша светлость!») и приступил к поискам.

Времени у меня было немного, и я прекрасно понимал, что обыскать весь дом вдоль и поперек у меня не получится. Сначала я сосредоточил свои усилия на проверке магической защиты. Мне показалось, что она не была нарушена, и это давало надежду. Если бы вор каким-то образом обошел ее, я непременно бы это почувствовал. Но и в самом доме было слишком много потайных мест, в которых можно было спрятать тонкий лист бумаги.

Я начал с библиотеки. Изначально письмо находилось именно здесь, и тут было огромное количество книг, в которые можно было незаметно его засунуть.

Я вызвал и Мэнсфилда, и мадам Шабри, и всех немногочисленных слуг, что тут остались, и велел им пролистать каждую книгу. Сказал, что мы ищем старое письмо, и всё, что хоть как-то на него похоже, они должны были показывать мне.

За несколько часов мы нашли не меньше десятка писем. Большинство из них имели любовное содержание — библиотека служила прекрасным местом для передачи тайных посланий гостивших в поместье дам и господ. Но того письма, что мне было нужно, мы так и не нашли.

Я вынужден был расширить круг поисков — оружейный зал, галерея, комнаты для гостей. Я исключил из поисков только кабинет (вряд ли кто-то из гостей решился бы войти туда — это могло привлечь внимание других гостей или слуг), столовую и собственную спальню. Признаться, я не хотел проверять и апартаменты, в которых останавливалась Жасмин (не в ее интересах было мне делать меня государственным преступником, ведь из-за этого она сама лишилась возможности стать герцогиней Клермон), но всё-таки зашел в ее спальню.

Это была одна из самых красивых комнат поместья. Здесь всё было выдержано в бело-кремовых тонах. На этажерке возле кровати лежал томик стихов модного нынче столичного поэта Текеренса. Интересно, прочла ли она хоть несколько строчек? Я никогда не видел свою невесту с книгой в руках.

Мне было неловко устраивать обыск именно здесь, но доверить его кому-то из слуг я тем более не мог. Впрочем, мест, где можно было спрятать письмо, здесь было не так много. Картина на стене, которую я тщательно прощупал, кровать (перину я поднял и осмотрел), карнизы да потайной, абсолютно неприметный для посторонних ящичек в той самой этажерке, что стояла у кровати.

И вот там-то я его и нашел!

Но нет, это было не письмо. Когда я нажал на нужный деревянный лепесток в ножке этажерки, и ящичек открылся, я увидел там браслет. Красивый золотой браслет в виде змейки. Тот, который я несколько месяцев назад подарил Жасмин. Тот самый, который у нее якобы украли.

Браслет не мог попасть в тайник случайно. И уж, конечно, положить его туда не мог никто, кроме Жасмин. Даже если бы кто-то другой, кроме нее, знал об этом месте, то он скорее достал бы что-то оттуда, а не положил драгоценность туда.

Я вспомнил день, когда мадемуазель Эванс обвинила в пропаже ту девицу из деревни. Мне хотелось бы надеяться, что в тот момент моя невеста и сама думала, что браслет был украден. Думать о том, что Жасмин могла намеренно солгать, было неприятно. Но даже если она нашла браслет уже после того, она как минимум предпочла об этом промолчать

Как ни странно, но осознание того, что мадемуазель Эванс оказалась не слишком честна, меня совсем не поразило. Наверно, мне следовало просто порадоваться, что эта девушка так и не стала моей женой.

Впрочем, мысли об этом быстро отошли на второй план. Я снова занялся поисками письма. Я осмотрел еще несколько гостевых комнат, но ничего полезного не нашел. Дом был слишком большим, чтобы можно было тщательно осмотреть его за один день. Конечно, я велю Мэнсфилду продолжить поиски после моего отъезда, но не сильно надеялся на то, что дворецкому удастся сделать то, чего не смог сделать я сам.

Кем бы ни был преступник, сомневаться в его уме и хитрости не приходилось. В особняке было много лестниц, подвалов, потайных ходов, и хотя прятать что-то в любом из этих мест для гостя было довольно опасно (его мог увидеть кто-то из слуг и доложить мне об этом), исключить такой вариант я всё-таки не мог.

Время приближалось к полудню, но когда мадам Шабри спросила меня, не хочу ли я отобедать, я отрицательно покачал головой. Я не мог позволить себе тратить этот день на сидение за столом.

Проверил я и фехтовальный зал, и художественную мастерскую. Первый почти не имел потайных мест, а вот в мастерской спрятать письмо можно было где угодно. И мне пришлось провести тут немало времени, прощупывая расставленные на мольбертах и возле стен полотна.

Так и не дописанный портрет Жасмин вызвал у меня только усмешку. Пожалуй, стоит отправить его оригиналу — мадемуазель Эванс вышла на нём совсем недурно. У маркиза Абеляра определенно был недюжинный талант.

Портрет белокурой девицы из деревни только подтверждал эту мысль. Она была изображена среди деревьев и цветов, и эта картина вышла у его сиятельства куда более яркой и необычной, чем та, на которую я смотрел минуту назад. Возможно, всё дело было в объекте рисования. Жасмин старалась придать своему лицу какое-то особое выражение, чтобы получиться на холсте особенно хорошо. А эта барышня просто была самой собой. Равно как и ее младшая сестра или племянница, или кем там ей доводилась эта шустрая девочка.

Возможно, следует отдать этот портрет им? В качестве компенсации за несправедливое обвинение, которое наверняка стоило им не одного дня слёз. Мне стоило как минимум извиниться перед ней, и если бы я приехал сюда не на день, а на более продолжительный срок, то я непременно так бы и поступил. Но сейчас я не мог позволить себе терять время на поход в деревню. Я попрошу заняться этим Мэнсфилда. Он передаст ей извинения от моего имени и наверняка обставит всё наилучшим образом. Наверно, стоит присовокупить к портрету и несколько золотых монет. Кажется, семья этой девушки весьма нуждалась.

Тут я вдруг вспомнил о нашей первой встрече. Той, которая состоялась в Альенде. Если ее семья была небогата, то с какой стати ей понадобилось останавливаться в дорогой гостинице? Возможно, она была обыкновенной вертихвосткой, не знающей цену деньгам? Или, напротив, выбрала эту гостиницу специально, чтобы познакомиться там с состоятельным мужчиной?

Кажется, Жасмин говорила, что отец этой девушки был дворянином, и ее семья оказалась в деревне после его кончины. Должно быть, им оказалось непросто привыкнуть к новым условиям. В такой ситуации замужество оказывалось для нее самым логичным выходом из непростого положения.

— Ваша светлость, я проверил чердак! — на пороге мастерской стоял Мэнсфилд.

О результатах поиска его можно было не спрашивать — лицо его было печальным.

— Так быстро? — удивился я. Чердак был большим.

— Простите, ваша светлость, но там много пыли, — дворецкий заметно покраснел. — Мадам Шабри и единственная оставшаяся горничная не успевают наводить там порядок. И если бы кто-то ходил по чердаку, там остались бы следы.

— Да, вы правы, — признал я. — Боюсь, сегодня мы уже не сможем найти письмо. Вам придется продолжить поиски в одиночку.