Дворецкий смотрел на меня безо всякой приязни. Он и прежде не отличался особым дружелюбием, предпочитая держать дистанцию, что подчеркивала его высокое положение в поместье. Но сейчас в его взгляде было не просто равнодушие, а явное осуждение.

— Вы не одобряете этого брака, сударь? — спросила я.

Я могла бы промолчать, но именно Мэнсфилд должен будет стать моим спутником в этой поездке, и на протяжении целых суток чувствовать его скрытую враждебность было бы весьма непросто. Лучше было выяснить всё прямо здесь.

— Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять решения его светлости? — теперь его тон стал совершенно ледяным. — Но если вам угодно узнать мое мнение, мадемуазель Ревиаль, то да, я полагаю, что его светлость совершает ужасную ошибку. И скоро он осознает это и пожалеет о столь поспешном браке. А потому для всех было бы лучше, если бы вы, сударыня, прямо сейчас отказались от него и, тем самым, оказали бы услугу и моему хозяину, и себе самой.

Я знала, на что шла, и всё равно его слова меня огорчили. Он не знал, что толкнуло герцога на этот шаг, и причину странного поведения его светлости видел именно во мне. Должно быть, он считал меня интриганкой, вскружившей голову его хозяину. И наверняка точно так же отнесутся ко мне и другие — и слуги Клермона, и его друзья.

И всё равно я не готова была отказаться от этого договора. А потому, когда карета подъехала ко крыльцу, я села в нее с самым решительным видом.

Я направлялась в замок Эрден, чтобы стать герцогиней Клермон,

Всю дорогу мы с Мэнсфилдом сидели в карете друг против друга и не сказали при этом ни слова. Но поскольку большую часть пути мы проделали ночью, это молчание хотя бы не казалось таким тягостным — в экипаже было темно, и мы предавались сну или просто делали вид, что спали.

Я понимала, что дворецкому было непросто смириться с тем, что его хозяин, кажется, доводившийся родственником самому королю, выбрал себе в жены девушку столь невысокого происхождения. Возможно, если бы он знал, что этот брак временный, он отнесся бы к нему по-другому. Но это была тайна, и если сам Клермон, не поделился ею с Мэнсфилдом, то я тем более не собиралась этого делать.

Интересно, как он будет себя вести, когда мы переселимся в особняк? Я буду герцогиней Кдермон, и хочет Мэнсфилд того или нет, ему придется считаться и со мной, и с моими родными.

Мои мысли переключились на дом моего будущего мужа. Я видела только парадную лестницу да кабинет его светлости, но даже этого было достаточно, чтобы поразить мое воображение. Наверняка в спальнях там огромные кровати с мягкими перинами, а на террасе второго этажа будет приятно пить чай теплым летним утром.

Я уже привыкла к нашему домику в деревне, и мы смогли привести его во вполне приличный вид, но всё-таки мы пока еще не могли позволить себе купить туда новую мебель и милые вещички, которые делают жилище уютным, и я понимала, насколько лучше и матушке, и детям будет в больших и красивых комнатах герцогского особняка. Конечно, после расторжения брака нам придется съехать оттуда, но на те деньги, что обещал мне Клермон, мы постараемся найти себе комфортный дом.

И да, нужно будет не забыть заказать себе новые наряды. Герцог сказал, что потом они останутся у меня, так почему бы этим не воспользоваться? Супруга его светлости должна выглядеть так, как и подобает герцогине. И для Клермона такие траты наверняка являются сущим пустяком. А я потом эти платья смогу продать. Пять тысяч золотых монет — это большие деньги, но и дополнительные средства нам совсем не помешают.

К замку Эрден мы подъехали, когда часы на его главной башне как раз пробили десять. Замок показался мне грозным и мрачным. Его стены были сложены из огромных камней и наверняка способны были выдержать серьезную неприятельскую осаду. А окна были маленькие, и в комнатах, должно быть, не хватало естественного освещения.

Замок был опоясан широким рвом, через который был перекинут деревянный мост, возле которого и остановилась наша карета.

Мэнсфилд выскочил наружу, а потом, пусть и без особой охоты, помог выбраться мне. Причина остановки именно в этом месте стала мне вскоре понятна — мост был чуть приподнят, и экипажу было не въехать на него. А от ворот замка к нам уже направлялся мужчина лет пятидесяти в офицерской форме.

— Мадемуазель Ревиаль? — он отвесил мне церемонный поклон, сняв с головы украшенную пером шляпу и теперь смотрел на меня с нескрываемым любопытством. — Позвольте представиться — начальник гарнизона замка граф Бланшар. Мы с его светлостью ожидаем вас с самого утра. К сожалению, правила не позволяют нам пропустить в замок вашу карету и ваших слуг. Обитателей Эрдена не дозволено посещать никому. Исключение может быть сделано только в особых случаях, к каковым как раз относится и ваш.

Тут он улыбнулся самым многозначительным образом, и я почувствовала, что краснею.

— Но как же мой экипаж и мои люди? — торопливо спросила я, желая переключить его внимание на более важный вопрос.

— Они могут скоротать время на постоялом дворе в городке, что находится в получасе езды отсюда, — и он взмахом руки указал нужное направление. — Как только вы будете готовы отправиться в обратную дорогу, я отправлю туда одного из своих солдат. Постоялый двор там только один, так что нам не придется их искать.

Когда Мэнсфилд услышал это, мне показалось, он заскрежетал зубами. Должно быть, ему совсем не понравилось такое с собой обращение. И он явно не рассчитывал на то, что ему не позволят увидеть хозяина. Но что ему оставалось делать?

— Прошу вас, сударыня, — его сиятельство предложил мне руку и помог взойти на мост. — Должно быть, вы никогда не бывали в здешних местах? А между тем этот замок имеет славную историю. Именно он на протяжении нескольких веков был родовым гнездом будущих королей Арвитании, и только когда предок нашего нынешнего короля взошел на престол, а границы страны сильно отодвинулись от этих мест, Эрден утратил свое былое величие. Ему уже не нужно было служить бастионом, и он стал обычной провинциальной резиденцией его величества. Но поскольку он хорошо укреплен, ему всё-таки нашли применение. Именно сюда ссылают тех, кто слишком знатен, чтобы быть заточенным в обычную тюрьму.

— Так это тюрьма? — охнула я.

В каком же страшном преступлении обвинили герцога Клермона, если его не спасло даже родство с королем? Я ведь до сих пор этого не знала, а между тем собиралась стать его женой.

И что будет, если его признают виновным? Не окажется ли так, что несмотря на этот брак, он всё-таки лишится титула, а то и всего своего имущества? И если вдруг это случится, то как он сможет заплатить мне пять тысяч золотых монет?

Я понимала, что думать так с моей стороны было очень эгоистично. Меня волновали лишь собственные интересы, а ведь у самого Клермона на кону стояло гораздо больше. Но мне совсем не было за это стыдно, и я собиралась серьезно поговорить об этом с его светлостью — он должен позаботиться о моих пяти тысячах прямо сейчас. Наверно, он может написать несколько строк Мэнсфилду, чтобы тот припрятал эти монеты где-нибудь до того времени, как брак будет расторгнут.

Увлекшись своими мыслями, я не заметила, как мы подошли к высокому крыльцу, которое вело к кованым дверям.

— Это замковая церковь, — сообщил мне граф Бланшар. — Священник уже прибыл, так что ничто не мешает начать церемонию прямо сейчас.

Я проделала такой путь от деревушки Шатель до Эрдена именно для того, чтобы выйти замуж за герцога Клермона, но теперь, переступая порог церкви, я впервые почувствовала сильное волнение. И пусть я знала, что на самом деле этот брак будет не настоящим, сама необходимость церковной церемонии уже делала это событие достаточно серьезным.

А ведь я даже не удосужилась узнать, как в Арвитании расторгаются браки! Здесь нет ни ЗАГСов, ни сайта Госуслуг, куда можно было бы подать заявление. Но спрашивать об этом теперь было глупо. Полагаю, его сиятельство был бы сильно изумлен, вздумай я задать ему такой вопрос.