— Но вы же назвали мне цену в четыреста золотых за эту технику? — растерянно вспомнил Кьяр. — И я ещё тогда сказал, что у меня сейчас нет таких денег…

— Всё верно, — тепло улыбнувшись, подтвердила Ная, — но это мой подарок тебе — всё оплачено.

Танцор, услышав слова предводительницы, уставился на неё, как на нечто, чего в этом мире существовать явно не должно было, но оно почему-то появилось, да ещё и прямо перед ним.

— Начинаем завтра в десять в пятом тренировочном зале Дома Лияр, — назначила время занятий Риза, — постарайся высыпаться для разнообразия — техника требует концентрации.

— А зал кто оплатил? — окончательно потерял связь с реальностью Кьяр: в его жизни это было первое, на что ему не пришлось зарабатывать самому, и ему было просто сложно поверить, что всё, что от него требовалось — это приходить и учиться. Учиться технике, к которой мужчин практически никогда не допускали. Уложить в голове происходящее у танцора, откровенно говоря, не получалось абсолютно. Он даже не мог понять, как нужно было отреагировать и что кому сказать. Он изначально вообще считал, что Риза, назвав неприлично высокую цену, просто пошутила, чтобы не обижать его прямым отказом. То, что Ная, действительно, договорилась бы для него за обучение этой технике, он даже вообразить себе не мог.

— Веди его отдыхать! — рассмеялась Риза, глядя на шокированного мужчину. — У него мозги информацию не обрабатывают!

— Но я… — запротестовал было Кьяр, однако предводительница, поймав его за руку, вытащила его за дверь быстрее, чем он успел наговорить каких-нибудь глупостей. — Как? — всё ещё не веря в происходящее, уже на улице выдохнул танцор.

— Какая разница? — отмахнулась Ная.

— Откуда у тебя такие деньги, чтобы их на меня тратить? — отказывался успокаиваться Кьяр.

— Я — единственная женщина, от которой ты не умеешь принимать подарки? — остановившись, сурово глянула на него предводительница.

— Видимо, да, — виновато опустил глаза танцор.

— Учись, — внезапно расхохоталась Ная, притянув его к себе за талию, — Роза, хааи её раздери. Как прозвище светлой эльфийки! Тоже мне — дитя Хаоса цветастое…

— Уберу её к демонам, будешь издеваться! — вывернулся из рук предводительницы Кьяр.

— Да кто тебе позволит? — хихикнула та ему в спину. — Ты — мой: захочу, будешь хоть на бабочку, хоть на лань отзываться.

Танцор бросил на неё через плечо испепеляющий взгляд, и демонстративно зашагал вперёд, будто не собираясь слушаться её приказов.

— Разобиделась Розочка, — беззлобно фыркнула Ная, развернувшись в сторону Дома Фаоэн, — ну, давай, посмотрим, как ты будешь носиться по всему городу, когда обернёшься, а меня уже и след простыл.

Ещё в тоннелях на пути из Умаэрха Ная пообещала Ракари помочь написать прошение в Совет, чтобы той позволили начать бои за статус. Поэтому теперь, сбежав от Кьяр, предводительница направилась именно к ней. Около часа у женщин ушло на то, чтобы выписать все основания, позволяющие Ракари претендовать на звание предводительницы профессионального отряда, ещё два часа на то, чтобы получить письменное одобрение Матери Фаоэн, и полчаса, чтобы отнести обе бумажки в Здание Совета. Теперь, если бы прошение приняли, предстояло только ждать назначения даты и времени первого боя.

— Как думаешь, нас с тобой поставят сражаться? — уже на площади задалась вполне ожидаемым вопросом Ракари.

— Думаю, да, — кивнула Ная, — будешь сражаться с теми, кого в городе поймают, а мне пока как раз приказали тут сидеть. И даже не думай, что я поддамся.

— И не рассчитывала! — фыркнула Ракари, вздёрнув подбородок. — Мне твои поблажки не нужны!

— Не сомневаюсь, — хмыкнула предводительница, — тебя же мой отец готовил.

— Встретимся на арене! — заявила Ракари, резко развернувшись в сторону своего Дома.

— Очень надеюсь, — сморщилась Ная, — надо ведь уже тебе мозги вбить как-то наконец.

За время обучения у Мастера Хаэля Ракари стала заметно увереннее в себе и нахальней. С одной стороны, это, конечно, было плюсом, но с другой, терпеть от неё дерзость по отношению к себе Ная не собиралась. Сила совершенно не означала, что можно потерять совесть и ездить у других на шее. Если Ракари ещё не поняла, что статус — это в первую очередь ответственность, а не власть, то ей однозначно стоило об этом напомнить. Кроме того, наблюдая за ней в тоннелях, Ная заметила, что женщина со своим отрядом постоянно совершала одну и ту же ошибку, которая делала их намного слабее, чем они могли бы быть. Ная бы и просто объяснила Ракари, в чём их проблема, но та сейчас была так вдохновлена своими новыми достижениями и навыками, что едва ли стала бы кого-то слушать, не получив перед этим мощного отрезвляющего удара по гордости и самолюбию. Предводительница очень надеялась, что её отряд не назначат первыми противниками Ракари, чтобы та сначала могла почувствовать вкус победы, выиграв бой у кого-нибудь другого. Сбить с неё спесь уже после этого, по мнению Наи, было бы куда приятнее и эффективнее.

Стоило Нае вернуться в свои комнаты, как на неё с порога налетел Кьяр, заспав вопросами:

— Куда ты исчезла? Когда ты вообще успела уйти? Я весь город облазил!

— Твои проблемы, — безразлично хмыкнула Ная, — не будешь изображать обиженную светлую эльфийку.

Не то чтобы она действительно впечатлилась его выходкой, но в удовольствии разыграть трагедию себе не отказывала, вполне реалистично продолжая демонстрировать полное отсутствие заинтересованности в якобы провинившемся танцоре.

Кьяр недовольно поджал губы, но настаивать на нормальном ответе не стал. Его переизбыток эмоций на Кольцевой улице вылился в несвойственное ему поведение горделивой бабы из человеческой таверны, и теперь приходилось отвечать за то, что начал игры против правил с предводительницей. Ная ему, конечно, всё прощала, но если ей что-то нравилось, то вредить этому чему-то запрещалось. А контурная роза у него на боку ей очень нравилась, даже не смотря на то, что смотрелась она на танцоре невероятно пошло. Или как раз именно поэтому. Вообще, она нравилась многим женщинам, но сам Кьяр от этой татуировки уже несколько раз порывался избавиться, пока Ная ему в конце концов просто не запретила: с его точки зрения цветок делал его образ слишком уж приторным, однако предводительница и слушать об этом не желала.

— За что это ты очередное новое прозвище получил? — хохотнул Ариен, наблюдая за сложными метаморфозами на лице танцора, пока тот прикидывал, действительно ли Ная обиделась на него или просто чтоб не расслаблялся изображала безразличие.

— За розу проклятую, — вынырнув из своих мыслей, закатил глаза Кьяр, — всё ты тогда со своими цветами! «Красиво будет, необычно, взгляды будет притягивать»!

— Но ведь это же всё правда, — возразил мечник, — и запоминается к тому же.

Танцор обречённо застонал и, бросив ворчливое «вот себе бы и делал», развернулся на пятках, зашагав вслед за предводительницей в ванную, пытаться её всё-таки нормально отблагодарить за подарок, если под дых опять не получит за то, что вломился к ней без спросу. Впрочем, даже если бы и получил, Кьяр всё равно был Нае невероятно благодарен и собирался сказать об этом независимо от того, была она настроена слушать его сейчас или нет. За всю его жизнь это был самый значимый жест в его сторону и, отойдя от шока, он понял, что должен был с самого начала отреагировать совершенно не так, как в итоге получилось. Просто в тот момент ему не верилось, что Ная действительно смогла всё для него организовать и где-то так быстро нашла настолько огромную сумму, учитывая, что последнее её задание прошло совсем не гладко и ей могли вообще за него не заплатить. Но даже если бы и заплатили, триста золотых бы не хватило, чтобы рассчитаться с Ризой за обучение — она хотела больше. Уже здесь, в комнатах, Ариен рассказал Кьяру, где предводительница взяла деньги, и тот почувствовал себя ужасно неловко и виновато. Конечно, Ная могла распоряжаться своими вещами, как считала нужным, но всё же то был алмаз полученный за отцовство Ариена от Матери Ар'тремон, и, по мнению танцора, использовать его на что-то для мечника было бы куда более справедливо. Хотя сам Ариен на это только пожал плечами: «У меня всё есть, а перед тобой сейчас возможность, которую нельзя упускать — я считаю, что Ная поступила правильно».