— Но ведь ты его хорошо знаешь, Муталиб. Его уклончивость означает возможное согласие или наоборот?

— Наоборот, — после небольшого раздумья произнёс шпион. — Салах-ад-Дин слишком дорожит своей властью и слишком хорошо понимает, как она сейчас непрочна. Покуда он выигрывал сражения, покуда отнимал у христиан города и крепости, завоёвывал Иерусалим, до тех пор он был для мусульман живым солнцем, они его обожали и легко прощали ему все его прежние грехи и все пороки. Сейчас Ричард гонит и гонит его по прежним владениям, раз за разом посрамляя былую славу великого завоевателя. Теперь Салаху припоминают всё: и то, что он узурпатор, предавший своего благодетеля Нур-ад-Дина и, как все уверены, убивший законного наследника[51], и то, что он уничтожил многих эмиров и военачальников из одного подозрения в неверности ему, и то, что он курд. А уж тысячи магометан, павших по его вине, да ещё те без малого три тысячи пленных, которых убили из-за его вранья, вызывают на его голову проклятия! Пока что тайные, пока тайные проклятия. Но скоро они зазвучат вслух. Думается мне, битва при Арсуре была последней каплей, мессир!

Ожер Рафлуа удовлетворённо кивнул:

— Так. Так. Но отчего же, в таком случае, Саладин не хочет союза, который мы ему предлагаем? Он так ненавидит христиан?

Купец как-то странно зыркнул на помощника магистра, и в его чёрной бородёнке мелькнула улыбка.

— Не в этом дело. И потом, он догадывается, что вы, хм... хм... не совсем христиане. Но султан знает, что тамплиеры богаты и сильны, и что если делить с ними власть, то делёж может получиться неравный. Кроме того, у него есть какие-то там свои понятия о чести и прочих глупостях.

— И поэтому он не захочет союза с нашим Орденом? — почти смеясь воскликнул помощник магистра. — А я слыхал, он не брезговал прежде даже услугами ассасинов!

Во взгляде Муталиба промелькнуло удивление:

— Ты думаешь, это он затеял покушение на короля Ричарда? То, которое было на Кипре? Я уверен, что нет. Старец Горы ведёт свою игру. И, чуть понизив голос, шпион добавил: — Вот, с кем бы тебе хорошо было вступить в союз... И против крестоносцев, и против Салах-ад-Дина. Ассасины никогда не добьются власти, но могут помочь вам её добиться!

Помощник магистра поморщился:

— Я всё же не до такой степени лишён брезгливости, Муталиб. И не хочу стать заложником сумасшедших... С таким же успехом можно предлагать союз ядовитой змее. А что до Саладина, то он напрасно принимает такое решение. Очень напрасно! Никто не помешал бы ему царствовать здесь, по крайней мере, в ближайшее время. И именно потому, что его власть стала куда слабее, чем прежде.

Шпион закивал головой. На его лице отразилось явное удовольствие — даже огромный нос заблестел ещё сильнее.

— Конечно, конечно. Вы не хотите сильной власти ни христиан, ни мусульман. Вам не нужен такой могучий король, как Ричард Львиное Сердце, но вполне подходят дерущиеся между собой князья и бароны... И Салах-ад-Дин, захвативший полную власть и снискавший любовь всех правоверных, вам тоже не нужен. А вот султан, дрожащий за свой трон и за последнее, что осталось от его владений, был бы кстати. Да?

— Наши желания совпадают. Так? — теперь в голосе тамплиера звучал металл. — Слабые государства и слабые государи — что может быть лучше для тех, кто хотел бы в конце концов установить в мире власть мудрости и справедливости. Не эти же безумцы, поклоняющиеся своим заблуждениям, тщеславные и злобные, должны править миром! Ведь так, Муталиб? Одни думают, что сражаются за Царство Небесное на земле, другие поклоняются пророку, которого даже не могут толком понять... Идиоты! Что может быть глупее — драться из-за Гроба! Чьего бы там ни было.

— Но и тамплиеры пошли в поход тоже из-за него, — вкрадчиво напомнил Муталиб.

Ожер Рафлуа расхохотался:

— Так ведь и нам нужно внушать своим братьям веру в символы. Без них пока не обойтись. Послушай, а кто сможет стать самым вероятным преемником Саладина, если с ним вдруг что-то случится?

Он часто задавал вопросы вот так, без перехода, и шпион знал, что это означает подход к самой важной части разговора.

— Очень возможно, Малик-Адил, брат султана, — с расстановкой начал Муталиб. — Потом эмир Дамаска, как его... И некоторые из нынешних родственников Нур-ад-Дина, само собою. Но исчезни Саладин, все они передерутся между собой, а когда кто-то из них приберёт всё к рукам, остальные станут подкапывать основы его трона. Ведь вы это хотите услышать? Да?

— Да, если это действительно так, — кивнул тамплиер и отпил большой глоток вина.

— Это так. И вы считаете, что пришла пора ускорить эти события? — быстрые глаза Муталиба опять проскользнули по лицу собеседника и спрятались в глубоких глазных впадинах. — Если султан не хочет союза с вами, то он вам и не нужен?

Ожер Рафлуа взял двумя пальцами румяную тушку жареного голубя и повертел её перед собой, видимо, прикидывая, хватит ли у него аппетита съесть птичку, либо лучше завершить трапезу горстью ягод.

— Интересно, — вдруг проговорил он, — а Саладину ты как передашь наш с тобой разговор? И не предложишь ли ему устранить меня, если он не хочет принять моё предложение, и я становлюсь для него опасен? Ведь ты служишь и ему тоже, я не ошибся?

Но Муталиба было трудно смутить.

— Я действую как и все прочие подданные Салах-ад-Дина, — ответил он. — Пока тот был силён, я прощал ему многие его ошибки. Но теперь мне уже невыгодно их прощать. Поэтому вы можете доверять мне. Я ведь служу на самом деле не вам и не ему, а самому себе. И, кстати, — тут он опять почему-то заговорил тише, будто бы кто-то мог их подслушать в этом уединённом месте. — И, кстати, именно сейчас есть удобный повод начать действовать. Сейчас правоверные полны негодования из-за казни пленников, из-за проигранного сражения, наконец, из-за дурацкой ошибки, поставившей султана в смешное положение: ему с торжеством приволокли якобы взятого в плен короля Ричарда, и весь стан вопил от восторга... Пока тут же не обнаружилось, что это никакой не король Ричард! До сих пор султан вызывал просто негодование, теперь же над ним стали подшучивать. И если сейчас с ним произойдёт какая-нибудь нелепая случайность, его подданные скорее всего просто над этим посмеются.

— О какой случайности ты говоришь? — Ожер наклонился над столом и пристально вгляделся в лицо шпиона.

— Да о любой случайности, — ответил Муталиб. — Например, в этой битве у Саладина пал любимый конь. Есть повод подарить ему другого, ведь так? Скажем, от имени короля Ричарда, мечтающего выкупить из плена своего благородного рыцаря. И, возможно... Возможно, есть повод одним махом избавиться и от Ричарда тоже!

— А это как? — теперь в голосе помощника великого магистра была не только заинтересованность.

— Да просто, — Муталиб зевнул и подлил себе вина. — Я узнал, что английский король готов вернуть султану десять захваченных в бою эмиров за одного только храброго рыцаря. Некоторые вожди крестоносцев против: они считают, что такой обмен будет слишком неравным. Но Львиное Сердце не станет их слушать. Сейчас он готовит послов, чтобы отправить их в Яффу, а в случае надобности согласен и сам встретиться с султаном. Конечно, не в его и не в своём лагере. Возможно, Саладин тоже предпочтёт устроить встречу за пределами Яффы и подальше от Арсура. Я не уверен до конца, но думаю, раз ему не улыбается союз с тамплиерами, и раз он больше не может надеяться на своих подданных, у него возникают мысли, а не примириться ли с несокрушимым врагом, не пойти ли на союз с Ричардом Львиное Сердце?

— Чума на его тупую голову! — на этот раз даже невозмутимый помощник магистра не совладал с собой. — Только этого нам и не хватало! Но ведь крестоносцы едва ли смирятся с этим? Они же не смогут сразу понять, как это им выгодно — сохранить за собой Святую Землю и не охранять её, ибо она останется под охраной магометан! Им подавай Иерусалим, а позади пускай остаются чужие города и крепости... Они не позволят Ричарду пойти на такой союз!