Но дочь есть дочь, с ней не поедешь на охоту, не побьёшься на палках во дворе замка, не выпьешь под хорошую дичь выдержанного вина. Жерар де Брюи скучал в своих владениях, особенно после смерти старого приятеля и вечного должника Гюи Шато-Крайона. Поэтому приезд, пускай и на самое короткое время, графа Анри Шампанского стал для него подарком.
Правда, вначале, как снег на голову, явилась с небольшой свитой и с самой небольшой охраной принцесса Алиса и объявила, что просит защиты в стенах замка Брюи. Оказывается, ей сообщили, что брат, король Филипп-Август вот-вот пришлёт за нею кого-то из своих рыцарей, чтобы привезти сестру в Мессину и выдать за Ричарда Львиное Сердце. А она отлично знает, что Ричард вовсе не любит её, и руки её добивался только затем, чтобы заключить прочный союз с их отцом, королём Луи Седьмым[12].
Барон растерялся. С одной стороны, просьба дамы, да ещё царственной особы, налагает на рыцаря обязательства — выставить принцессу из замка он уж никак не мог. С другой стороны, — а что если Филипп-Август узнает, куда скрылась сбежавшая из Парижа сестрица, и пришлёт за ней, да ещё, может, не одного а десяток рыцарей? Всяко, вассал не сможет противиться воле короля!
Поэтому, когда к замку подъехал всего с двумя оруженосцами добрый знакомый старого барона, владелец богатой Шампани граф Анри, старик очень ему обрадовался. Да и Алиса, искренно любившая своего славного родственника, не рассердилась и не слишком расстроилась. Последние два месяца граф, вернувшийся из-под стен Птолемиады, в осаде которой он участвовал целый год, жил в Париже и много общался с принцессой. Её бегство не удивило храброго вояку, он не стал поднимать шум, решив, что успеет догнать, уговорить и вернуть беглянку до приезда королевского посланца, а если тот и приедет раньше, то подождёт. На этот случай граф распорядился как следует принять и устроить рыцаря в королевском замке. Хотя история была неприятная и глупая (в душе Анри жалел Алису, но понимал, что ехать в Мессину ей нужно для своего же блага: надменный Филипп никогда не простит сестре неповиновения).
— Проходите, проходите! — старая полная служанка, будто сарацин, повязавшая голову целой простынёй, даже не смутилась, увидав рядом с принцессой совершенно незнакомого молодого человека. — Мессир граф уже заволновался: вы ведь отправились гулять пешком, мадам!
И вдогонку крикнула:
— А кто это с вами, ваше высочество?
— Посланный его величества! — не оборачиваясь, отвечала Алиса.
Брюи напоминал графу Шато-Крайон его родовой замок, хотя и был куда богаче и ухоженнее. В нём не замечалось и следа того разорения и запустения, до которого бедность довела владения его отца, однако расположение построек, система лестниц и дворов, — всё это было весьма похоже почти во всех замках, построенных примерно в одно время.
Поэтому Луи не удивило, что Алиса повела его к донжону[13], а войдя, стала подниматься на второй этаж. Миновав лестницу, они вошли в просторную комнату и застали там старика-барона и его гостя, которые, сидя за дубовым столом, яростно сражались. То было сражение, при котором не нужно никакого оружия — перед противниками лежала на столе большая квадратная доска, расчерченная на мелкие, светлые и тёмные квадратики, и в этих квадратиках располагалась армия: маленькие, искусно вырезанные из чёрного дерева и слоновой кости фигуры — короли, воины, кони, боевые слоны, даже осадные башни. Эту удивительную игру, которую арабы давным-давно узнали от жителей далёкой Индии, некоторые из крестоносцев привезли в свои страны ещё после первого крестового похода. Граф Анри слыхал о ней, а находясь в Палестине, научился в неё играть и привёз маленькое «поле сражения» в родную Шампань, а потом забрал с собою в Париж.
— О! А вот и малышка Алиса вернулась! — воскликнул барон Жерер, отрываясь от игры. — Слава Богу! Я не могу справиться с твоим дядей, девочка: он обыгрывает меня уже в четвёртый раз. Эти фигурки, я думаю, заколдованные — они ходят так, как ему хочется, а я, как ни бьюсь, не могу в них разобраться.
— Мессиры! Оставьте пока игру! — повелительным тоном произнесла Алиса. — Со мною пришёл человек, которого мы с дядей должны были встретить в Париже. Полагаю, что полчаса назад он спас мне жизнь.
— А что такое? — резко спросил Анри и поднялся из-за стола.
В эту пору графу Анри де Труа, которого все называли графом Шампанским, минуло двадцать девять лет. Он был среднего роста, светловолос, голубоглаз и, если не красив, то всё же по особому хорош собою — в его ладной, крепкой фигуре ощущались сила и стать, хотя ходил чуть-чуть вразвалку, а сидя чуть-чуть сутулился.
Алиса называла его дядей, Филипп-Август — «братцем», хотя на самом-то деле и ему, и ей он приходился не братом и не дядей, а... племянником! Он был старше короля на четыре года, а принцессы на десять, но его мать, тем не менее, была им сводной сестрой, потому что родилась от брака знаменитой Элеоноры Аквитанской с королём Луи Седьмым. Правда, об этом редко вспоминали. И граф Анри, искренне любивший живую непоседливую Алису, кажется, всерьёз верил, что он ей дядя.
В Третьем крестовом походе граф участвовал с самого начала и успел прославиться не только своей бесспорной отвагой и воинским искусством, но также удивительной щедростью. Да, он был богат, но многие не менее богатые графы, князья, герцоги не тратили на войну и четверти того, что вложил в неё Анри, твёрдо убеждённый, что для святого дела нельзя жалеть даже жизни, а уж она в любом случае стоит дороже денег... Одни только осадные башни, которые построили для штурма неприступной Птолемиады, обошлись графу в тысячу пятьсот золотых червонцев. Они просуществовали недолго — одна за другой эти великолепные машины сгорели у стен могучей крепости.
Получив серьёзное ранение, Анри Шампанский уехал назад во Францию, но вовсе не потому, что решил отойти от Крестового похода: просто ему нужно было выжать из своих владений новые средства на вооружение и боевые приспособления, а также, по возможности, набрать новые отряды. Два таких отряда он уже отправил из Парижа под командой знакомых рыцарей, и вскоре собирался отправиться назад сам, а тут как раз пришло известие, что Филипп-Август намерен послать за Алисой. Нет, Анри не собирался заменить собою её провожатого — он вовсе не был уверен, что царственная невеста застанет в Мессине своего жениха, да и свадьба могла вдруг расстроиться (характер Ричарда Львиное Сердце граф Анри знал очень неплохо!), а в этом случае вдруг да придётся везти девушку назад во Францию, что совершенно не устраивало воинственного шампанца. Но поехать вместе с нею и с её сопровождающим — а почему бы и нет?
— Так что такое произошло? Что угрожало Алисе? — спросил Анри, прямо обращаясь к Луи и даже не спрашивая, кто он такой.
Тем не менее, Луи назвал себя и во всех подробностях рассказал о случайной встрече с принцессой, о том, как хвостатый Саладин спрятался в развалинах мельницы, и какое страшное открытие они с Алисой сделали благодаря ему.
— Так! — проговорил граф, когда рыцарь умолк. — Ну, спасибо. Знал я и прежде, что мой братец Гийом — последний мерзавец, однако это уже слишком... Продаться ассасинам... Тьфу! Знаете, — тут он пристально поглядел в лицо Луи и улыбнулся, будто почувствовал в нём человека, близкого ему по натуре, — знаете, мессир, я ведь побывал в самом логове этих убийц. И видел Старца горы. Это случилось, когда я, ненадолго оставив лагерь, ехал в один из палестинских городов. Мне встретились сарацины и отчего-то не напали, а пригласили поехать с собою, но когда мы доехали до гор, завязали глаза. Идиоты! А то я по времени и по тому, сколько раз конь шёл вверх и сколько раз под уклон, не нашёл бы, если надо, того места, куда меня привезли... Я видел и их крепость, и оружие. Видел, что их действительно много — тысячи. Думаю, они и не убили меня потому, что хотели внушить трепет и надеялись, что я моим рассказом напугаю остальных христиан. Не на того напали! Но то, что этот их Старец мне показал, было и впрямь мерзко и страшно. Желая показать, как беспрекословно ему повинуются эти несчастные, одурманенные отравой люди, он приказал одному из них: «Умри!» И тот тотчас пронзил себя кинжалом![14] А этот хвастливый разбойник ещё ухмылялся: «Если я прикажу, все, кого вы тут видите, тотчас лишат себя жизни!» Меня так и подмывало сказать: «Прикажи!» А уж оставшись с ним вдвоём, я бы показал ему кое что другое. Но, думаю, он очень не идиот. Кстати, они называют его бессмертным, хотя я знаю точно, что с момента возникновения их тайного союза, а он возник около ста лет назад, Старцы менялись по крайней мере четыре раза.
