— Барыня??? — спросил я.

Ее лицо застыло. Ее улыбка погасла. Она покраснела.

— Это прозвище, — объяснила она. — Я даже не помню, как оно появилось. Просто Евгений всегда так меня называет.

Я посмотрел на него. Он встретился со мной взглядом.

— Разве это ей не идет? — небрежно спросил он. Это было нагло.

— Ей очень подходит, — вставила Алла. Мой взгляд метнулся к ней. Она улыбалась с каким-то ликованием. — Она — настоящая барыня.

Я резко встал.

— Я опаздываю на встречу, — сказал я. Слабое оправдание, хотя, возможно, у меня действительно была назначена встреча. Я не мог вспомнить свои планы. Это было странное, полностью вышедшее из-под моего контроля утро. Я вернул себе этот контроль, уйдя и не сказав больше ни слова.

— Хорошего дня, Макс! — весело крикнула Алла мне в спину.

Кира

После того, как мой муж сбежал из квартиры так молниеносно, как будто в ней произошел ядерный взрыв, я не ожидала снова увидеть его в ближайшее время.

В тот день я старалась больше не думать о нем, но получалось плохо, и каждый раз, когда я вспоминала его, мои губы и пальцы дрожали. Если я сразу же не переключала свои мысли в другое русло, дрожь переходила на все тело.

И, что самое страшное, мои мысли продолжали возвращаться к тому, что он заступился за меня перед Агатой. Зачем он это сделал?

И почему это так волновало меня? Это ничего не изменило. Один добрый поступок не изменил неопровержимых фактов: вся моя жизнь была в руках моего жестокого мужа, и он не испытывал ко мне ни малейшей нежности.

К счастью, у меня был напряженный день. У меня не было и двух свободных секунд, чтобы с головой погрузиться в свои переживания. Это помогало.

Я была одной из счастливиц, отобранных для показа модной коллекции Александра Терехова. Это было главное событие года в мире моды на нашем подиуме. Благодаря моему фиктивному браку и новообретенной славе меня выбрали моделью для двух образов.

Шоу должно было состояться всего через несколько дней, и подготовка шла полным ходом. Примерка длились более десяти часов, и к ее концу я была совершенно измотана.

Думаю, мой рабочий день мог бы быть короче, если бы не затянувшийся спор между людьми Терехова и моими. Я слышала (через Агату, конечно), что мой муж (или мой свекор, никогда не было ясно, кто именно) хотел, чтобы я показывала только белые/кремовые образы, которые покрывали бы энное количество моей кожи.

Модный дом Терехова хотел, чтобы я была одета в один черный и один белый комплект, и они настаивали на том, чтобы самим решать то, как много моей кожи они готовы показать.

В конце концов ближе к вечеру Агата наконец-то куда-то отлучилась.

— Просто согласись с тем, что они говорят, а потом одень меня во все, что захочешь, — тихо сказала я Марии, ассистенту дизайнера.

Вместе со мной в комнате находились еще три женщины: Мария, которая яростно работала над модификациями нарядов на своем ноутбуке, швея, пришивающая блестки к моему лифчику, и еще одна женщина, в тридцать второй раз измеряющая размер моей ноги.

Они все застыли.

— Тебя все устраивает? — неуверенно спросила Мария.

Я закатила глаза, пожала плечами и улыбнулась.

— Мой муж ведет себя неразумно, но я разберусь с этим, я обещаю. Просто делай то, что ты планировала, и всякий раз, когда Агата обращается с какой-нибудь нелепой просьбой, делай вид, что ты согласна, и продолжай поступать в точности так, как тебе нужно. Я именно так всегда и делаю.

— Ты настоящая зайка, — сказала она мне с заговорщической улыбкой.

После этого разговора работа пошла быстрее, и мы закончили в течение получаса. Я только жалела, что не подумала об этом раньше.

Я вернулась домой в восемь вечера. Я пропустила обед и ужин. Снятие мерок в течение десяти часов было невероятно эффективной диетой. К тому времени я умирала с голоду, но планировала проигнорировать потребность в еде в пользу хорошего ночного сна. Чаще всего Алла уговаривала меня задержаться допоздна, чтобы посмотреть что-нибудь вместе с ней, но у нее были съемки на другом конце города, и она написала мне, что они продлятся до поздней ночи. Я планировала воспользоваться ее отсутствием по-взрослому и лечь спать пораньше.

Я забыла обо всех этих планах в ту же секунду, как открыла дверь. Моя квартира не была пустой. Мой муж вернулся. Он стоял в трех метрах от входной двери.

На мне были спортивные штаны, толстовка с капюшоном и бейсболка.

На нем были черные джинсы и потертый темно-серый пуловер. Его волнистые черные волосы были небрежно откинуты с лица. На его челюсти была однодневная щетина.

Он был прекрасным и соблазнительным. Мне хотелось облизать его с головы до ног.

Его руки были засунуты в карманы, взгляд был хищным, как будто он хотел наброситься на меня. Казалось, это желание было взаимным.

— Привет, Максим, — сказала я. Мне захотелось похлопать себя по спине за то, насколько уверенно прозвучали эти слова. Больше ничто во мне не казалось уверенным. Мой пульс бился достаточно громко, чтобы заполнить всю комнату.

— Зови меня Макс, — поправил он.

Мои брови поползли вверх. Я знала, почему он приказал мне называть его Максимом на нашей свадьбе. Я даже поняла это. Его друзья и семья звали его Максом, и, насколько я понимала, я не была ни тем, ни другим.

Чего я не понимала, так это почему он поменял это решение сейчас. Это было похоже на ловушку. Я не хотела в нее попадать.

Я открыла рот, чтобы ответить, но его взгляд скользнул мимо меня.

— Оставь нас. Сегодня вечером ты ей больше не понадобишься, — коротко сказал он.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть Евгения, не желающего уходить. Все остальные члены моей команды уже разошлись.

Мы остались одни.

— Ты уже поужинала? — спросил меня Максим после того, как дверь за мной захлопнулась с громким щелчком.

Я почти солгала. Я пыталась, но была слишком голодна и заинтригована, чтобы дать положительный ответ.

— Нет.

Он улыбнулся мне. Зачем он это сделал? В комнате были только мы.

— Я заказал доставку из «Вкуса Востока».

В животе у меня заурчало.

— Из «Вкуса Востока»?

— Ты пробовала ее?

Я кивнула. Я просто обожала это место. За их куриную шаурму, фалафель и хумус можно было умереть. Мне нравилась их еда, но я редко могла позволить себе такую калорийность.

— У меня есть всего понемногу. Пойдем поедим.

Что я могла сделать? Я согласилась разделить интимный домашний ужин со своим мужем.

Он разложил еду по тарелкам и подал мне, точно так же, как делал это за завтраком.

Мы ели вместе. Он сидел так близко, что наши колени соприкасались на протяжении всего ужина. Время от времени его рука ложилась мне на бедро. Время от времени он кормил меня едой из своей тарелки.

Это было восхитительно и опасно.

Каждый раз, когда он проявлял хоть каплю человечности, мне хотелось упасть на спину и раздвинуть ноги. И, что еще хуже, я почувствовала, что немного смягчаюсь по отношению к нему.

Что, черт возьми, со мной было не так?

Во время ужина я съела слишком много. Когда трапеза подошла к концу, я заерзала на своем стуле. Каждый раз, когда его рука возвращалась к моему бедру, она перемещалась немного выше. Он дразнил меня или испытывал? Я поэкспериментировала, положив свою руку ему на бедро.

— Не прикасайся ко мне, — тихо сказал он. — Я не выдержу и секунды, если твои руки будут на мне.

Я наклонилась к нему, запрокинув свое лицо.

Он пристально посмотрел на мои губы, но не поцеловал меня.

Ах, да, чуть не забыла. Он никогда не целовал меня в губы, если у нас не было зрителей. Это всегда было напоказ. Наедине он демонстративно избегал этого.

Я была рада, что вовремя вспомнила об этом. Это заставило мое мягкое сердце немного ожесточиться. Достаточно для того, чтобы сохранить мой рассудок. Достаточно для того, чтобы вернуть меня к реальности.