На ней было приталенное кремовое платье, из-за которого могло показаться, что мы согласовали наши наряды.

Насколько я знала, так оно и было.

Мы обнялись, поцеловали друг друга в щеки и на три часа сели притворяться, что едим. Чем мы занимались, пока делали вид, что едим? Планировали аукцион для Фонда Ольховских — благотворительной организации, которую моя свекровь сама основала двадцать пять лет назад. Это была многопрофильная благотворительная организация, но большая часть денег перечислялась на исследования рака.

После обеда я сразу же отправилась на фотосессию. Я несколько часов позировала в коричневых замшевых сапогах до бедер и кремовом кашемировом свитере, затем вернулась домой, подготовилась к торжественному мероприятию и снова отправилась в путь.

Занята, занята, снова занята — именно так выглядел мой распорядок дня. И это мне нравилось.

Я столкнулась с родителями моего мужа на торжественном приеме. Нас сфотографировали вместе, и я задалась вопросом, когда же журналисты начнут муссировать вопрос, что новая жена Максима Ольховского никогда не появляется на публике со своим мужем.

— Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, — сказал мне мой свекор после того, как нас сфотографировали для какого-то журнала.

Он всегда выглядел таким суровым, что, даже когда говорил комплименты, это выходило холодно. Но мне показалось, что я почувствовала в нем перемену. Я не была уверена, выдавала ли я желаемое за действительное, но я чувствовала, что с каждой встречей он все больше привязывается ко мне.

— Вы мне льстите, — застенчиво сказала я ему.

— Вовсе нет, — заметил он в ответ, и его смуглое лицо стало немного темнее, когда он покраснел. — Я польщен тем, что сопровождаю двух самых очаровательных дам на этом балу.

Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что начинаю нравиться своему свекру, но к сожалению, его любовь ко мне не была прописана в брачном контракте.

Кира

На следующий день я стояла за кулисами подиума. Подготовка была в самом разгаре. Пока мне наносили макияж и делали прическу, я еще раз открыла фальшивые свадебные фотографии, которые сохранила в телефоне. Неожиданно на экране высветилось сообщение.

Агата: Твой муж приглашает тебя поужинать сразу после показа. Быстро переодевайся. Не заставляй его ждать.

Какое-то время я просто смотрела на текст, пытаясь справиться со своим волнением.

Я даже не знала, что он в Москве. В последний раз, когда я видела его (на фотках в соцсетях, разумеется), он был в Лондоне.

Разве он не мог сам написать мне? У него вообще есть мой номер? Я написала Агате.

Я: Поняла. Он придет на показ?

Агата: Откуда я знаю? Будь готова.

Для меня подготовили два образа — оба в белом цвете, который преследовал меня после свадьбы. Я подозревала, что за этим стоят мой муж или его семья. Они хотели напомнить всему миру о том, что я была его блестящей трофейной невестой.

Я прошлась по подиуму, но у меня не хватило духу поискать его в толпе. Я знала, что это выбьет меня из колеи, да и какое это имело значение? Если он и был там, то только для вида.

После показа я оставила прическу и макияж как есть (зачем такой красоте пропадать?) и надела тонкое, как бумага, кремовое шелковое платье с коротким подолом и глубоким вырезом, который подчеркивал мое декольте и почти не оставлял простора воображению.

Судя по моему наряду, мой стилист знал о моих планах на ужин еще до того, как об этом стало известно мне.

Это было впечатляющее платье для впечатляющего вечера. Я задавалась вопросом, справится ли оно со своей задачей.

Я как раз надевала пару нежно-розовых босоножек от Джимми Чу с перьями, когда почувствовала, что энергетика в комнате изменилась.

Я знала, что стало причиной этого, я чувствовала эту энергию и раньше, но, вместо того чтобы искать глазами Максима, я украдкой взглянула на других моделей.

Было забавно наблюдать за ними: все они просто застыли на месте, как акулы, которые почуяли свежую кровь в воде. Мне было интересно, скольких из них трахнул мой муж. У него была репутация любителя одноразового секса с длинноногими моделями.

Наконец я посмотрела по сторонам. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти его. Его крупное мужественное тело, казалось, заполняло собой всю комнату. Наши взгляды встретились. Мое сердце заколотилось в груди, а он улыбнулся, как будто был рад меня видеть. Это, мягко говоря, обезоруживало.

Я улыбнулась в ответ.

Он направился ко мне, и я призадумалась, не должна ли пойти ему навстречу. Я опешила, а он действовал слишком быстро, так что я решила остаться на месте. Это было все, на что я способна.

Со дня свадьбы я не видела ничего, кроме его фотографий. Я почти забыла, что вживую он выглядит намного лучше. В жизни он был даже более великолепным, чем в моих воспоминаниях. Он выглядел более изысканным, красивым и сексуальным, чем любая модель в этой комнате.

Он был одет в темный костюм-тройку и казался крупнее, чем я помнила. Даже в зале, полном высоких красавиц, его фигура привлекала всеобщее внимание. Его темные волосы были убраны с лица. Это подчеркивало его суровые идеальные черты, такие же великолепные, как у его мамы. И его глаза! Боже, его глаза! Бледно-серые, так чарующе оттеняющие его темно-оливковую кожу, что у меня подкосились колени.

У него что-то было в руке, но я едва успела заметить это, прежде чем он обнял меня свободной рукой за плечо.

— Ну, здравствуй, Кира Ольховская, — хрипло сказал он.

Я подняла на него глаза.

— Здравствуй, Максим Ольховский.

Как только я произнесла эти слова, он наклонился и прижался своими губами к моим. Я знала, что это был формальный поцелуй перед публикой.

Но я все равно купилась на это.

Одной рукой он обхватил мою талию, а его другая рука потянулась вверх, чтобы слегка обхватить мой затылок. Его губы были такими же мягкими, какими я их и помнила. Это продолжалось всего минуту, но я вцепилась в лацканы его пиджака и совершенно забыла, где мы находимся.

Он отстранился быстрее, чем я хотела, и выпрямился; его спокойные глаза изучали мое лицо. Он вообще не выглядел так, будто что-то замышлял.

Мне пришлось вернуть себе самообладание, заставить свой рот закрыться и моргнуть, чтобы вывести глаза из оцепенения. Это потребовало немалых усилий.

— Я вижу, у тебя все отлично получается, — сказал он совершенно серьезно. — Я тебе кое-что принес. — Он вложил мне в руки бархатную коробочку.

Я долго не отвечала, просто смотрела на подарок, очевидно, это была ювелирка.

— Что это? — спросила я.

— Презент для моей прекрасной жены. Открой его.

— Открыть его здесь? — спросила я и тут же пожалела об этих словах. Конечно, здесь.

— Да.

Его улыбка не коснулась глаз, но я была уверена, что этот момент будет отлично выглядеть на фотографиях. Он знал, что делал. Он вырос в красивой, богатой, знаменитой семье.

Я обратила свое внимание на подарок. Мне пришлось мысленно собраться с силами, чтобы дать правильную реакцию перед камерами.

— Это просто еще одно модельное задание, — сказала я себе, открывая коробочку. Просто восхищайся, как будто снимаешься в рекламе Тиффани.

Внутри лежали ослепительное колье, серьги и браслет, усыпанные бриллиантами и желтыми камнями.

Я узнала этот комплект. Он принадлежал его матери и стоил баснословных денег.

Это был не подарок, а ссуда. Я понимала это, потому что в нашем брачном контракте были довольно подробно описаны подобные вещи. Если — или когда — мы разведемся, я не смогу оставить себе ни одной драгоценности, независимо от того, насколько публично он мне ее подарит.

Я прокрутила все это в голове за считаные секунды, а затем выдала необходимую реакцию и моя свободная рука взлетела ко рту. Мои взволнованные глаза встретились с его, и я улыбнулась со всей фальшивой радостью, на какую была способна.