— Я не хотел втягивать в эту затею невинного человека. Я хотел найти жену, которая знала бы, что к чему. Которая знала бы, что я никогда не смогу быть любящим мужем.

— Почему это?

— Однажды я уже отдал свое сердце. И не хотел повторять эту ошибку снова.

— Значит, ты все еще любишь Кристину.

— Нет. Я ненавижу ее за то, что обманула меня. Я ненавижу себя за то, что понятия не имел, что она была обычной аферисткой. Я думал, что никогда не попадусь в эту ловушку.

Это был выпад в ее адрес, но, конечно, я почувствовала, что эти слова относятся и ко мне.

— Если уж на то пошло, — грубо продолжил он, — я даже не уверен, что любовь существует, но если это так, я определенно не хочу проходить через это снова.

Я сохраняла серьезное выражение лица, но это давалось мне с трудом.

— Я понимаю. Это ужасно. Все самые нежные чувства оказались неправдой, — заметила я.

— Дело даже не в этом. Дело в том, что все это может закончиться. Теперь любовь — ничего для меня не значит. Одного раза мне было достаточно. Я не хотел никому причинять боль, поэтому нашел кого-то, кто знал, что к чему.

— И вот мы здесь.

Он молчал так долго, что я уже не надеялась, что он ответит.

— И вот мы здесь, — тихо произнес он. — Ну и странная мы пара.

Его тон был полон нежности.

Я ухмыльнулась.

— Да уж, избалованный богатый мальчик.

Лишь несколько мрачных капель дегтя проникли в нашу медовую бочку в течение тех кратких золотых дней, и все они исходили с одного и того же источника.

Мне позвонили с неизвестного номера. Надо было сообразить, что лучше не отвечать, но я была настороже, поскольку Агата исчезла из поля зрения, а заменить ее пока было некем; я постоянно беспокоилась, что упущу возможность получить работу, если со мной будет слишком трудно связаться.

Я только что закончила съемку, поэтому ответила на звонок. Это был последний человек, которого я хотела бы услышать, особенно учитывая, что Макс стоял всего в полуметре от меня.

— Алло? — произнесла я.

— Кира, — раздался обжигающий, ядовитый голос.

Мы общались всего один раз, но я сразу поняла, кто это. Я не назвала ее имени. Я не могла этого вынести. Я не сводила глаз с мужа, который вопросительно посмотрел на меня, когда я спросила:

— Зачем ты мне звонишь?

Ее радостный смех был издевательским.

— По нескольким причинам. Но в основном я хочу, чтобы ты не забывала обо мне. Твой муж, например, никогда не забывает обо мне. Не принимай слишком близко к сердцу то, что он никогда не полюбит тебя. Его интересует только одна женщина в этом мире.

— Он достаточно любящий муж, — натянуто сказала я. Каждое ее слово было ударом кинжала в сердце. Не утешало даже осознание того, что она говорила все это просто для того, чтобы поиздеваться.

— Не позволяй ему одурачить тебя. Он может трахаться, как жеребец, но он всегда будет тебя ненавидеть по той простой причине, что тебя выбрал его отец.

Я изучала выражение лица моего мужа — на нем было написано любопытство. Кристина сама не верила своим собственным словам, но ей отчаянно хотелось в них поверить. Она как будто убеждала себя. Я улыбнулась. Наконец-то я одержала верх, и я зацепилась за это. Повинуясь импульсу, я мгновенно парировала.

— Кто тебе это сказал? Меня выбрал не его отец.

Она громко втянула воздух в трубку, прерывисто дыша.

Мои слова потрясли ее; я чувствовала это нутром.

— Лгунья, — прошипела она в ответ.

Я просто покачала головой. Макс придвинулся ближе и явно уловил часть разговора. Его брови были сведены вместе, грозовые тучи показались в его серых глазах.

— Макс сам выбрал меня, — твердо сказала я. — Его отец не имел к этому никакого отношения. Не веришь мне? Спроси у Макса сама.

Я отдала ему телефон и ушла переодеваться.

Конечно, на этом все не закончилось, хоть я и хотела, чтобы так было. Я хотела притвориться, что никогда не разговаривала с Кристиной, никогда не слышала ее слов, никогда не знала о ее существовании, но Максу просто пришлось снова заговорить об этом.

Нас везли обратно, и мы сидели дальше друг от друга, чем когда-либо с тех пор, как началось наше перемирие.

— Мне жаль, что она звонит тебе, — сухо сказал Макс, не глядя на меня. — Ей не следовало этого делать.

— Мне тоже, — тихо сказала я.

Он не закончил.

— Но, пожалуйста, не провоцируй ее. На самом деле вообще не разговаривай с ней. Если она позвонит, просто повесь трубку или передай трубку мне.

Я почувствовала себя так, словно он дал мне пощечину, но отреагировала как профессионал.

— Как пожелаете.

Максим

Лучше не становилось. Я думал, что причина, по которой я становился одержимым Кирой, заключалась в том, что редкие, вызывающие привыкание моменты контакта, были недостаточными и поэтому мне хотелось большего. Я думал, что, если на пару недель сосредоточусь исключительно на ней и на том, чтобы вытрахать ее из своего организма, то мои чувства завянут, так и не успев распуститься; однако это привело к серьезным неприятным последствиям.

Моя тяга к ней становилась намного, намного сильнее. И не только из-за ее тела. Я жаждал ее общества. Ночью и днем. Просыпаясь и засыпая, я хотел, чтобы она была рядом со мной, дышала тем же воздухом, реагировала на каждое мое действие.

Но вернемся к ее телу. Я был ненасытен. Я ложился спать и просыпался с эрекцией. Каждый сантиметр моего тела ярко реагировал на ее присутствие. Я сказал себе, что именно поэтому мне хочется держать ее рядом, но это не объясняло, почему мне хочется обнимать ее, пока мы спим, как будто я боюсь, что она ускользнет.

Боюсь.

Это забавно, конечно, но страх действительно наполнил меня, я чувствовал его каждой клеточкой. Однако чего я боялся? Не ее, больше нет. Не ее намерений. Страх шел изнутри. Чем больше я осознавал, какой хорошей она была, тем больше понимал, что не заслуживаю ее. Я купил ее, но не заслужил.

Я был настолько же грязным, насколько она была невинной. То, что я натворил всего за один месяц после нашей свадьбы, выходило за рамки дозволенного.

От одной мысли об этом у меня волосы на затылке встали дыбом. Неужели я так сильно изменился с тех пор, что теперь испытываю отвращение к собственному поведению?

Короче говоря, да. Теперь, когда я узнал ее, я пожалел обо всем, что сделал. А что, если она узнает? Боже, эта мысль приводила меня в ужас, потому что это было вполне осуществимо. Кристина была как раз той самой бывшей, которая позаботится о том, чтобы Кира узнала хотя бы часть из того, что я натворил.

Кира перевернулась на спину во сне, но не проснулась. Она была обнажена, на ней не было ничего, кроме простыни. Я стащил ее. Шторы были распахнуты, уличного света проникало достаточно, чтобы я мог разглядеть восхитительные маленькие детали ее тела. Она вздрогнула от того, что простыня больше не укрывала ее. Я погладил ее от горла до подбородка, и она изогнулась от моего прикосновения. Даже тогда она не проснулась. Я потер рукой у нее между ног, наблюдая за ее сонным лицом. Ее рот приоткрылся, глаза все еще были закрыты. Она была влажной. Я просунул в нее палец, ощупывая ее. Ее тело откликнулось, но даже это не разбудило ее.

Должно быть, я действительно вымотал ее. Эта мысль меня не беспокоила. Напротив, это даже не остановило меня.

Я взобрался на нее, входя в нее одним плавным плотным скольжением. Это наконец разбудило ее. Она застонала, когда ее прекрасные глаза распахнулись. Я целовал ее, входя и выходя.

Что я наделал?

Как я позволил себе погрязнуть в этом так глубоко?

Кира

Это случилось в четверг. Стоял солнечный приятный день. Такой день, когда хочется пройтись пешком, вместо того чтобы стоять в пробке.