Несмотря на мои усилия, она выгнала меня из своей квартиры ровно через тридцать секунд после того, как я вытащил из нее свой член. Я всегда был упрямым, поэтому все еще воспринимал это как прогресс.

Кира

Я работала над собой. Я пыталась устроить свою жизнь вне модельного бизнеса. Я была достаточно востребована, чтобы позволить себе быть более избирательной. Я прослушала несколько онлайн-курсов по истории и литературе и поняла, что могла бы стать отличницей в школе, если бы не была так одержима идеей поскорее начать зарабатывать.

Я даже слетала отдохнуть в Турцию с Аллой на несколько дней, и это не имело никакого отношения к работе.

Я начала нормально питаться, заботясь о своем здоровье, а не о предстоящей фотосессии. Я набрала четыре килограмма, и это было тяжело принять, но постепенно я позволила себе смириться с тем, что это так. Моя грудь и бедра стали более сочными, и в конце концов я даже больше нравилась себе на фотографиях, чем ожидала. Дизайнеры, которые жаловались или критиковали меня за вес, прочно вошли в мой черный список на будущее.

Случилось еще кое-что важное.

Я снова позволила инстинктам управлять собой и переспала с Максом.

Шла двадцать первая неделя после развода, и я импульсивно позволила Максу отвезти меня домой после встречи в баре. Как можно догадаться, до моей квартиры мы не доехали.

— Это не должно было повториться, — сказала я, не глядя на него.

— Почему бы и нет, барыня? Прекращай. Раздевайся и возвращайся в постель. Мы поговорим об этом утром.

Я пронзила его взглядом.

— Нет. Мы не будем этого делать. Не о чем нам разговаривать. Это было ошибкой. Я не смогу забыть тебя, если это будет продолжаться.

— Хорошо, — сказал он, вставая. — Я не хочу, чтобы ты забывала меня.

— Тогда чего именно ты хочешь?

— Ты знаешь. Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс.

Я застыла как вкопанная. Я думала, что преодолела горечь его предательства, — однако не тут-то было: она снова накрыла меня с головой.

— Как ты думаешь, заслуживаешь ли ты еще одного шанса? Если бы мы поменялись ролями, ты бы дал мне его?

— Да.

— Легко говорить, зная, что ты никогда не окажешься на моем месте.

Он ухмыльнулся.

— Никогда?

Я закатила глаза.

— Я не это имела в виду.

— Я надеюсь, что ты именно это имела в виду. Я надеюсь, что ты никогда не будешь ни с кем, кроме меня, до конца своей жизни. Со своей стороны, я гарантирую, что ты тоже никогда больше не окажешься в таком положении. Я обещаю.

Я поспешно оделась и убралась к чертовой матери из его квартиры. Как только оказалась в лифте, я разрыдалась.

На двадцать девятой неделе после развода я позволила ему проводить меня до моей квартиры. Алла молча наблюдала за нами из гостиной с широко раскрытыми глазами. Я скорчила ей гримасу, означающую, что объяснюсь утром. Она, ухмыляясь, показала мне средний палец, неисправимая девчонка.

Примерно через две минуты он был без рубашки, стоя на коленях и поедая меня в моей спальне, когда я почувствовала что-то странное на его плече. Что-то вроде бинта. Я поковыряла его в течение минуты, прежде чем, весьма неохотно, оторвать Макса от его чрезвычайно отвлекающего занятия.

— Что случилось с твоим плечом? — спросила я.

Его глаза были стеклянными, руки метнулись к ремню, чтобы расстегнуть его. Он облизнул губы.

— Хм?

— Твое плечо. Это повязка?

Он оглянулся, словно понятия не имел, что происходит с его собственным телом.

— Ах, это. — Его руки соскользнули с ремня, и он ухмыльнулся. — Сними это. Посмотри сама.

Я неохотно поднялась, обошла его и осторожно дотронулась до раны. Это на самом деле была повязка.

— Что ты сделал? — спросила я.

— Посмотри, — сказал он.

Поколебавшись, я отогнула уголок. Меня встретила красно-розовая плоть.

— Ты удалил ее, — сказала я, чувствуя легкое головокружение.

— Я решил, что с некоторых пор не являюсь поклонником татуировок, особенно этой.

— У тебя навсегда останется этот шрам.

— Это все-таки лучше, чем все время видеть татировку.

На тридцать восьмой неделе после развода я осталась у него на всю ночь. Мы трахались так, словно наступил конец света. Снова и снова всеми мыслимыми способами. Я стала кусочком пластилина в его руках, и каждый толчок оставлял на мне след Макса.

На следующее утро, когда он нанес мне еще один удар, я почувствовала себя более нежной и уязвимой, чем когда-либо.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, да?

Он сказал это моей спине, когда я одевалась. Сказал это так жестко и грубо, как будто ему было больно, но он хотел боли.

Я повернулась и встретилась с ним взглядом. Он подошел ко мне и взял мое лицо обеими руками.

— Я люблю тебя, — повторил он.

Была ли его любовь настоящей? Я не знала. Мне нужно было проверить это, попробовать на вкус, прикоснуться к этому, увидеть это.

Я уткнулась лицом ему в шею, чтобы вдохнуть его запах. Любовь? Все еще не уверена.

Прижавшись ухом к его груди, слышу, как бьется его сердце. Любовь?

— Я пообещал себе, что никогда больше не позволю себе влюбиться. — Его голос был низким, грубым и необузданным. — Но тогда я еще не знал, что это невозможно. Любовь не спрашивает разрешения. Я не могу контролировать ее. Вот почему я уверен, что мои чувства — настоящие.

Я не могла выдавить ни слова.

Мое сердце было переполнено любовью. Я не умела отдавать понемногу. Либо все, либо ничего. Где-то по пути я отдала этому мужчине всю свою любовь, и, как бы я ни сопротивлялась, я не собиралась забирать ее обратно.

Тогда я впервые осознала, что не смогу двигаться дальше, по крайней мере так, как запланировала, потому что в глубине души я знала, что боль была бы еще сильнее, если бы я не смогла простить его.

— Я не могу... — пробормотала я дрожащими губами, но с широко открытым сердцем. — Я не могу согласиться на меньшее, чем все, от тебя. От нас обоих.

— Хорошо. — Его голос был резким. Его руки крепко сжимали мое лицо. В его глазах была дикая буря, они обещали мне целый мир. — Я хочу отдать тебе все. Теперь я готов. И я хочу, черт возьми, чтобы ты ответила мне тем же.

Компания отца Кристины распалась два года спустя. Он был убит, а на его квартиру совершили налет и нашли там много интересного. Люди ее отца испугались и начали выдавать секреты фирмы, так что Кристина, которой теперь явно не хватало защиты, стала более легкой мишенью.

Полиция никогда не смогла бы повесить покушение на мою жизнь на Кристину, но после тех событий органы ей заинтересовались. Они начали следить за ней и через два года после того, как она попыталась утопить меня, не без помощи Ольховских ее арестовали и обвинили в мошенничестве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, и множестве других финансовых махинаций.

Все каналы публиковали кадры, на которой она запечатлена за решеткой в зале суда.

Железные прутья были ей к лицу.

Довольно долгое время мне не удавалось окончательно простить Макса, хотя я сжалилась над ним и позволила ему избавиться от его собственной холостяцкой квартиры и переехать ко мне. Я хотела попробовать себя в роли его девушки и посмотреть на него в роли моего парня.

Никаких контрактов и прочих бумаг. Мы поженились только в мой двадцать пятый день рождения. Возможно, счастливее нас были только его родители и братья, которые настаивали на том, чтобы мы снова поженились, с того самого дня, как узнали, что он переехал ко мне.

Праздник получился явно лучше, чем в первый раз. Мы отправились на Мальдивы с небольшой группой поддержки, состоящей из семьи и друзей. Мы произнесли наши клятвы в солнечных очках и босиком на пляже. На нем были белые льняные брюки и рубашка в тон с расстегнутым воротом. Ни пиджака, ни галстука.