Макс был очень нежен со мной в больнице, пока я выздоравливала. Он почти не отходил от меня. Дома все было по-другому. Мой муж, чьим хобби было, по всей видимости, исчезать и появляться в самые неподходящие моменты, исчез снова. Это задело меня сильнее, чем все остальное.

Я была недостаточно здорова, чтобы сразу вернуться к работе, но предложений поступало больше, чем когда-либо. Публика могла ненавидеть меня, но модельному миру только подавай драмы.

Я познакомилась со своей новой ассистенткой Аленой вскоре после возвращения домой.

Это была миниатюрная девушка с каштановыми волосами лет двадцати пяти. Она была приятной, без всяких глупостей в голове. Она быстро привела в порядок мое расписание. Я поручила ей договориться о новой съемке, как только мои синяки и припухлости спадут настолько, что их можно будет скрыть под слоем косметики.

Больше всего предложений поступало, конечно, от журналистов — разные издания рьяно приглашали меня на интервью. Все хотели услышать новость из первых уст от невесты, которая стала предметом купли-продажи. Мой свекор устроил мне специальный PR-коучинг еще до того, как я ответила хотя бы на один вопрос. Часть меня просто хотела сказать миру: «Да, все так и было, и я ни о чем не жалею. Это моя жизнь и мое дело. Смиритесь с этим», но отец Макса отговорил меня. Мне было велено категорически все отрицать. Команда Ольховских запустила волну сплетен, дискредитирующих Агату. Ее обвинения против меня были настолько возмутительными, что это могло бы сработать. Неужели кто-то мог поверить в то, что такому богатому великолепному молодому человеку, как Максим Ольховский, когда-либо придется платить за невесту?

Я была не единственным человеком, которого донимала пресса. Мы с Аллой увидели ролик, на котором Макса и одного из его братьев окликает журналист небезызвестного желтого издания, когда они вместе выходят из офисного здания в центре.

К лицу Макса был приставлен микрофон, и скучающий голос произнес:

— Вы прокомментируете слухи о вашей жене? Вы действительно заплатили пятьдесят миллионов, чтобы сорвать ее цветочек?

Макс сделал паузу, сверкнув глазами.

— Это нелепый слух, — сухо сказал он.

Его брат тоже вмешался. Они составляли поразительную пару — одного роста, с одинаковой смуглой кожей и светлыми глазами, хотя, на мой предвзятый взгляд, Макс был намного красивее.

— По-вашему, молодым, богатым, красивым мужчинам приходится платить за секс? — язвительно заметил его брат.

— Кто это? — спросила Алла. Она сидела в глубине дивана справа от меня, не отрывая глаз от экрана.

— Брат Макса, Артем. — Я на мгновение задумалась и добавила: — Он второй по старшинству.

— Вот это мужчина! — заявила она с печальной улыбкой. Она не могла отвести от него глаз. — Это мой типаж. Я не могу устоять перед красивыми мужиками. Держи меня подальше от него, барыня.

Впервые за много дней я рассмеялась.

— С удовольствием. Он староват для тебя.

Она послала мне лукавую улыбку.

— Я не буду несовершеннолетней вечно.

Я закатила глаза.

Следующая экстренная новость, которая потрясла мой мир, была, пожалуй, самой предсказуемой и, безусловно, самой болезненной.

Нападение не убило меня, и то, что меня затравили в Интернете, не сломило мой дух, но третий удар чуть не уничтожил меня.

Поползли новые слухи о том, что Макс вернулся к своей бывшей. И они оказались не беспочвенными. Растрепанную, улыбающуюся Кристину неоднократно фотографировали выходящей из дома Макса. Интернет заполонили заголовки вроде: «Кристина Трофимова бросает своего мужа ради Максима Ольховского», «Два брака на волоске: Максим Ольховский и Кристина Трофимова помирились», «Ольховский бросает свою супермодель ради своей первой любви».

К этим заголовкам добавлялся тот факт, что я не видела его после больницы.

Все это рисовало мрачную картину будущего. Картину, которую я не хотела видеть, потому что каждый раз, когда я представляла ее, она словно вонзала кинжалы в мое сердце.

Когда я выходила замуж, я была бесчувственным сухарем. Цель оправдывала средства. Мною двигали желания, которые заставляли меня мириться с условиями брака по расчету.

Но все изменилось. Теперь я чувствовала слишком многое. Я бы вернулась к безразличию, если бы могла. Тем более что время шло, а он все не появлялся.

Когда я наконец увидела его снова, я пожалела, что он не исчез на более долгий срок.

Кира

Он не звонил и не навещал меня несколько недель — и вдруг внезапно появился у моей двери. На этот раз никого, кроме меня, не было дома. Это было подарком судьбы. Нам нужно было обсудить все наедине.

Он выглядел ужасно. На нем был костюм, но он был мятый, галстука не было, половина пуговиц расстегнута. Его волосы были растрепаны, как будто он не расчесывал их несколько дней. Сначала я подумала, что он пьян, но, когда он заговорил, я поняла, что у него обычное похмелье.

Возможно, его, как и меня, растоптала информационная повестка.

Его взгляд был прикован ко мне — голодный, настороженный и обеспокоенный одновременно.

— Ты выглядишь намного лучше, — отметил он.

— В отличие от тебя, — выпалила я в ответ, скрестив руки на груди. Мне хотелось задать ему миллион вопросов и захлопнуть дверь прямо у него перед носом. Во мне маниакально боролись два инстинкта.

Макс провел рукой по волосам, он выглядел абсолютно несчастным.

— Пойдем в твою комнату. Нам нужно поговорить.

Это не было просьбой.

Когда мы зашли в мою комнату и закрыли за собой дверь, он сел на мою кровать. Он смотрел на свои руки, как будто не мог встретиться со мной взглядом.

Это не сулило ничего хорошего.

— Я должен тебе кое-что сказать, но я не хочу этого делать, — сказал он после затянувшейся, чертовски неприятной паузы.

— Ты помирился с Кристиной, — холодно сказала я. Потребовалось немало усилий, чтобы произнести эти слова, сохраняя при этом самообладание. Они вырвались из самых темных уголков моей души, но прозвучали как само собой разумеющееся.

Он вскинул голову, его глаза расширились от шока.

— Что? Нет. Черт возьми, нет.

Облегчение затопило меня, но ненадолго.

— Все гораздо хуже, — продолжил он.

У меня снова заболела грудь.

— Что случилось?

— Это она наняла тех людей, чтобы…

— Чтобы убить меня, — продолжила я, прежде чем мысль успела полностью сформироваться. Я была не очень удивлена. Эта идея витала где-то на задворках моего сознания с тех пор, как я очнулась на больничной койке, особенно учитывая то, как холодно мой свекор с тех пор обращался со своим сыном.

Он вздрогнул.

— Да. Я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем найти достаточно доказательств, чтобы юридически доказать ее причастность к этому делу, но я уверен в этом. — Он глубоко вздохнул. — Она даже не отрицает этого, на самом деле она гордится тем, что сделала.

Мне потребовалось много времени, чтобы ответить; когда же я это сделала, даже я сама была удивлена тем, что это слетело с моих губ.

— Как ты мог это допустить?

Его лицо исказилось от боли.

— Я не знал, что она способна на...

— Лжец, — тихо сказала я, слово было наполнено ядом. — Ты выглядел испуганным каждый раз, когда мы с ней разговаривали. — Слова, казалось, не укладывались у меня в голове, даже когда я их произносила. — Ты всегда допускал, что она вытворит что-то такое.

Он все еще не мог смотреть на меня.

— Я предполагал, что она сделает что-то, что-то, что заморочит тебе голову, но, пожалуйста, поверь мне: я никогда не мог даже представить, что она способна на такое. — Его голос звучал так, словно он давился словами, когда он добавил: — Мой отец всегда был прав насчет нее.

У меня не было причин доверять ему или своим реакциям, но каким-то образом я почувствовала его искренность в боли, отпечатавшейся на его лице, и я действительно поверила. Это помогло, по крайней мере, немного облегчить мою боль. Достаточно, чтобы я смогла перевести дыхание и сказать: