Я запомнила такие странные мелкие детали, как будто этот день прочно отпечатался в моей памяти еще до того, как мой мозг понял, зачем это нужно.

Я проснулась в объятиях Макса. Он остался на ночь только по той причине, что сам этого хотел. Я застала его в своей квартире с едой из доставки, когда вернулась домой со съемок накануне вечером. Он целовал меня так, словно ему никогда не будет достаточно. У нас был тихий, интимный ужин наедине, от одной мысли о котором у меня до сих пор теплеет в груди.

Со своей стороны, я прямо призналась себе, что сильно влюбилась. Этот мужчина был неотразим, когда добивался того, что хочет; в тот вечер он хотел меня.

В ту ночь я немного не выспалась. Он трахал меня несколько раз, будя в разное время ночи, и каждый раз с неутомимым отчаянием, которое и по сей день заставляет все мое тело сжиматься при воспоминании.

Мы не могли устоять друг перед другом, это было ясно.

И я начинала чувствовать надежду на нас, на наше счастье.

Жизнерадостный Макс даже пошел со мной на семейный ужин в прошлое воскресенье. Он ввел меня под руку в дом, усадив между членами своей семьи, как будто делал это каждую неделю. Его братья улыбались ему, толкая друг друга локтями. Его родители разинули рты. Я весь вечер не могла сдержать румянец на щеках и улыбку на лице.

Мы начинали закладывать фундамент чего-то мощного и глубокого. Настоящий брак? Возможно. По крайней мере, впервые я позволила себе задуматься об этом.

Единственное, что могло нас удержать, — это мы сами.

По крайней мере, я так думала.

Тем утром Макс страстно поцеловал меня на прощание возле моего дома, сел в одну из своих машин и уехал, а я пошла пешком из квартиры в тренажерный зал. Евгений и даже Алла пошли со мной. У нее была назначена съемка на девять, так что ей нужно было уйти пораньше, но перед этим она могла бы потренироваться со мной целый час.

Я помню, что, когда мы шли, она схватила меня за руку и просияла.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — тихо напевала она. Алла была счастливее всех, когда узнала о потеплении в моем странном браке. Несмотря на возраст Аллы, она через многое прошла, но при этом, все еще оставалась оптимистичной натурой. Она была уверена, что мой муж, несмотря ни на что, полюбил меня и что любовь победит все.

Это была такая сладкая надежда!

Мой тренер провел для меня и Аллы напряженную тренировку, после которой мы еле стояли на ногах.

— Ты сегодня допоздна? Успеешь домой к ужину? — спросила я Аллу, когда она выходила.

— Думаю, что да, — ответила она.

— Класс, позвони, если нет, и не забудь нормально поесть. Людям нужна еда, чтобы выжить! Модели тоже люди! Даже не думай со мой спорить, — напомнила я ей.

Алла, как и я, постоянно следила за своим питанием. Когда я пыталась ее поучать, она закатывала глаза, как подросток, которым она, собственно, и была.

— Хорошо, мам, — передразнила она меня с улыбкой, а затем поцеловала меня на прощание в обе щеки.

Я все еще улыбалась, когда заходила в раздевалку. Я переоделась в удобный черный купальник и пошла плавать. В тренажерном зале имелся приличных размеров бассейн, и все помещение было арендовано для моего личного пользования на время тренировки. Эти утренние часы до сих пор были для меня одним из главных преимуществ моего брака.

Евгений ждал прямо за дверью, ведущей в остальную часть спортзала, пока я плавала. В похожую на пещеру комнату с бассейном вела еще одна дверь, но она предназначалась только для сотрудников и всегда была заперта. Евгений все еще перепроверял ее каждый раз, прежде чем оставить меня плавать.

Это было время, которое я использовала, чтобы прочистить голову, бездумно плавая, позволяя своему телу и разуму плыть свободно от забот.

Я не считала дорожки, не засекала время. Я просто плавала до изнеможения.

В тот день мой мозг не отключился, и я не возражала. Меня переполняли разные приятные эмоции. Я плавала с легким и одурманенным сердцем.

Я помню жару в комнате, восхитительное ощущение прохладной воды, скользящей по моей коже. Я помню раздражающий, но знакомый запах хлорки.

А потом все вдруг прекратилось.

Моя рука коснулась бортика бассейна, мое тело изогнулось, ноги приобрели хорошую опору для толчка. Я оттолкнулась от бортика и замерла от мучительной боли. Какого черта?

Сначала я подумала, что мои длинные волосы за что-то зацепились. И в некотором смысле так оно и было, но это было не что-то. Это был кто-то. Чей-то кулак.

Я притихла от боли, сбитая с толку, но не встревоженная, пока нет. Я была поднята из воды. На долю секунды я мельком увидела мужчину, скорее его фигуру, чем лицо, но, прежде чем я успела среагировать, меня снова швырнуло вниз, но не в воду, а на бортик бассейна, на самый край. У меня было время повернуть голову, так что большая часть моего лица уцелела, но это никак не защитило боковую часть моей головы, которая сильно и уверенно соприкоснулась с чем-то твердым. Удар. Раз. Это было так больно. Удар. Два. Я почувствовала вкус крови. Удар. Три. Мой мозг затуманился. Мою голову окунули в бассейн. Я пыталась сопротивляться. Все, чего мне удалось добиться, — это тщетно извиваться в воде. Мои ноги не находили опоры. Я была слишком дезориентирована, чтобы определить, в какой стороне находится земля. Удар. Снова. Я протянула руку, царапая кулак, который держал мои волосы. Вдруг моя стопа за что-то зацепилась, и я изо всех сил оттолкнулась вверх. Я задохнулась от благословенного потока воздуха. Я попыталась закричать, но из меня вырвался лишь жалобный всхлип, прежде чем мою голову снова засунули под воду.

Мир погрузился во тьму.

Кира

Я пришла в себя от нахлынувших неприятных ощущений. От медленного скрежета втягиваемого и выдыхаемого воздуха, протискивающегося через пересохшее горло. Мой разум был заполнен множеством разрозненных кошмаров, которые я не могла вспомнить.

Все мое тело болело, но ничто не пульсировало так сильно, как голова. Мне немедленно захотелось снова потерять сознание.

На меня обрушились звуковые сигналы, жужжание в ушах и терпкие запахи больницы. Я никогда раньше не лежала в больницах, но провела в них больше времени, чем положено, поэтому сразу поняла, где нахожусь. Я ненавидела больницы. Они всегда заставляли меня думать о моей матери, умирающей в одной из них, в то время как я была за тысячи километров от нее.

Мне с трудом удалось открыть глаза, и я мгновенно вздрогнула, снова закрыв их. Я сделала еще несколько вдохов и попробовала снова. Все, что я смогла увидеть, как только оглушительная яркость прошла, — это пара измученных серебристых глаз.

— Кира, — выдохнул мой муж, сжимая мою руку. Его пристальный взгляд впился в меня с невероятным облегчением. Как будто он боялся, что у него больше не будет такого шанса.

Я слабо сжала его руку в ответ и снова закрыла глаза. Всего этого было слишком много. Боль, замешательство, прилив сильных эмоций, которые в беспорядке пронзили меня.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Как будто я не должна была просыпаться, — честно ответила я, слова вырывались хрипом из моего измученного горла. Я услышала, как он резко втянул воздух.

Детали уже всплывали в моем мозгу. Бассейн. Борьба. Уверенность в том, что я умру. Кто-то пытался убить меня.

— Как долго я была без сознания?

Слова застревали у меня в горле, и я мгновенно решила, что это мой последний вопрос. Общение не стоило такой боли.

— Четыре дня.

Он произнес эти слова с отчаянной болью. Как будто четыре дня были вечностью. По крайней мере, для меня это было именно так.

— Обезболивающие, — прохрипела я.

— Конечно, — мгновенно ответил он. — Я вызвал медсестру.

Послышался шорох. Вошла медсестра; приглушенный разговор, звуки нажимаемых кнопок. Все это время я чувствовала, как Макс гладит мою руку. Смутно я размышляла о том, что это было единственное, что я чувствовала, помимо острой боли.