— Я слышал, что люди Терехова потрепали вам нервы из-за моих условий, — мягко заявил он.

Значит, это все-таки были его условия.

— Мне — нет, — ответила я. — Но они определенно бесили Агату.

— Я так понимаю, они согласились на все, о чем я просил?

Я сохраняла совершенно бесстрастное выражение лица.

— Похоже на то. Агата была счастлива.

— Хорошо, — кивнул он. — Очень хорошо. Миру не нужно видеть тебя в нижнем белье.

Это было именно представление коллекции нижнего белья. Что, черт возьми, еще, по его мнению, я могла бы надеть? Но я не сказала ничего из этого вслух. Я хотела получить эту работу и сопутствующую ей известность. Я бы разобралась с его реакцией позже.

— Я удивилась, когда увидела тебя здесь, — призналась я ему. Смена темы была совсем не плохой идеей.

Его губы изогнулись во что-то среднее между улыбкой и оскалом. Что бы это ни было, выражение его лица не было счастливым.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя обделенным. Ты это знаешь?

Я почувствовала, как по моему телу пробежала легкая дрожь.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.

Он коснулся моих дрожащих губ, нежно провел по ним кончиками пальцев.

— Ты моя, — прошептал он.

Все мое тело сотрясалось, как при землетрясении.

— Юридически и буквально. Ты моя, но у меня такое чувство, будто ты ускользаешь от меня. Как ты это делаешь?

Конечно, я ему не ответила. У меня не было ответа. Но то, что я тоже это чувствовала, было фактом.

Казалось, он не нуждался в ответе. Он резко отодвинул свой стул от стола. Одним движением он схватил меня за бедра и усадил на массивный стол перед собой. Мне не нужно было спрашивать, что он имел в виду, когда он начал стаскивать с меня спортивные штаны и трусики, медленно спуская их вниз по ногам. Они были свободными, так что это была легкая работа. Когда он обнажил нижнюю часть меня, он широко раздвинул мои ноги руками и некоторое время просто смотрел на меня.

Он придвинул свой стул поближе, пока не устроился поудобнее у меня между ног. Я чувствовала его дыхание на своем лоне, когда он смотрел на меня сквозь ресницы. Это было опьяняющее зрелище.

Его рот скривился в каком-то самоуничижительном подобии улыбки.

— Я пришел сюда не ужинать, Кира, — его глубокий голос достиг моего сердца. — Я пришел сюда за десертом.

Я едва ли слышала его слова, но я ощущала их своей кожей.

— Расстегни кофту, — приказал он, прижимаясь ко мне.

Дрожащими руками я расстегнула молнию на своей толстовке. Под ней был только лифчик.

— Достань свою грудь, — сказал он мне.

Я повиновалась.

— Обхвати ее, — прохрипел он мне в кожу. — Ущипни себя за соски. Погладь их. Я хочу, чтобы ты ласкала себя, пока я, — он лизнул меня там, — наслаждаюсь. Поняла?

Я потерла свою ноющую, чувствительную грудь, теребя соски пальцами.

Его глаза следили за моими движениями. Он выглядел восхищенным. Это было во многом взаимно.

— Хорошо, — пробормотал он и приступил к десерту.

Он ел меня так, словно действительно был голоден. Несколько минут спустя он нехотя оторвался от меня, затем поднялся, поставив меня на ноги прямо перед собой. Мне пришлось ухватиться за его затылок, чтобы не упасть.

Легким прикосновением он повернул мое лицо к себе.

— Посмотри на меня, Кира. — Звук моего имени на его губах заставил мои колени подогнуться. Я посмотрела на него. — Разденься и подожди меня в нашей постели, — отрывисто приказал он. — Не трогай себя.

Я даже не смогла скрыть дрожь, которая пробежала по моему телу при этих словах.

Я повиновалась.

Я и забыла, что была голой от бедер и ниже, пока не начала раздеваться. Я забыла обо всем, когда он положил на меня свои руки. Его рот. О, этот рот...

Я лежала голая на кровати, натянув одеяло до подбородка, и дрожала с головы до ног, — но отнюдь не от холода. Он заставил меня ждать добрых полчаса, прежде чем присоединился ко мне с бокалом портвейна в руке. Он поставил его на прикроватную тумбочку и стянул с меня одеяло.

Его глаза были бесстрастны, когда он играл своими руками с моей грудью. Он возбуждал меня так, словно это было его оружие. Как будто вошел другой мужчина, не тот, с которым я только что поужинала. Он резко поднялся, нетерпеливо стягивая с себя пуловер и рубашку под ним. Дальше одним движением он снял с себя джинсы и боксеры.

Он был полностью возбужден, его твердый член подпрыгивал при каждом его движении.

— Вставай, — сказал он со злостью.

Я встала.

Он растянулся на моей кровати, прислонившись спиной к изголовью. Он схватил свой стакан, сделал большой глоток и поставил его обратно.

Он похлопал себя по коленям; его глаза были дерзкими.

— Запрыгивай в седло, жена. Сегодня вечером ты научишься ездить верхом на члене.

Я колебалась — как из-за его отвратительной смены настроения, так и из-за этого приказа. Я не знала, как к этому подступиться.

Он погладил свой член, и я невольно придвинулась ближе, чтобы посмотреть. Достаточно близко, чтобы коснуться его. Наблюдение за тем, как он трогает себя, возбуждало меня. Горячий, обжигающий прилив ощущений обрушился на мои чресла. Даже когда он был ублюдком — я хотела его.

Он потерял терпение, схватил меня за бедра и развернул их так, чтобы я оседлала его. Я выгнулась, прижимая его толстый кончик к своей киске, и потерлась об него. Он только наблюдал за мной из-под тяжелых век, его руки слегка сжимали мои бедра.

Я обхватила его долгим, плавным скольжением. Гладко, но нелегко. Он растянул меня еще сильнее в этом положении. Я почувствовала себя пронзенной.

Он был практически безмолвен. Я оседлала его в медленном танце, полными, размашистыми движениями. Мой мозг затуманился от умопомрачительного удовольствия. Я хотела двигаться быстрее, нуждалась в этом, но мне было слишком хорошо, оттого что я дразнила его.

Он поднес руки к моим ноющим грудям, грубо сжимая их ладонями. Я схватила его за запястья, потирая кончиками пальцев его учащенный пульс. Я покачивала бедрами, двигаясь волнообразно. Я поймала размеренный ритм. Этот танец был таким же естественным, как дыхание, и таким же древним, как грех.

Его пальцы были на моих сосках; сначала он нежно пощипывал и теребил их, затем начал сжимать сильнее, грубее. Мои бедра начали двигаться еще медленнее, мне хотелось пустить его глубже в свое тело. Его зубы скрежетали друг о друга.

Я начала делать паузу перед каждым мощным нисходящим движением. Просто чтобы позлить его. Наконец он сорвался.

Он прижал мои бедра к себе и начал двигаться вверх-вниз, входя и выходя именно так, как нам обоим было нужно. Я была сверху, но теперь он задавал темп. Это... было... великолепно.

Я не знала, что собираюсь кончить, пока не почувствовала первые толчки, исходящие от него внутри меня.

Я как раз двигалась вниз, глубоко насаживаясь на него и наблюдая за его лицом, когда его тело начало извергаться, а мое начало поглощать его, в тот первый мощный момент кульминации, когда его глаза резко открылись и поймали мои.

Его подбородок напрягся. Он стиснул зубы.

В мгновение ока он уложил меня на живот, его грудь накрыла мою спину, его вес подавил меня, его подергивающийся член впился во внутреннюю поверхность моего бедра. Он устроил адский беспорядок. И все ради того, чтобы не смотреть мне в глаза в этот интимный момент.

Я понимала, но все равно это было больно.

— Посмотри, что ты сделал с моими простынями, — заметила я. Это было сказано легкомысленно. С наигранной беспечностью. Защитный механизм.

Он не воспринял это легкомысленно. С внезапной свирепостью он снова ворвался в меня, вонзая в меня свой член по самые яйца. Он удерживал себя там, его член все еще дергался, выпуская последние капли спермы.

Его губы прижались к моему уху. Его голос был глубоким и яростным рокотом.

— Ты думала, что эта комната принадлежит тебе? Эта кровать? Эти простыни? Это все — мое. Но самое главное — это ты. Ты — моя.