— С беспилотника мы видели, как западная полусотня врага полностью покинула свой лагерь и перешла овраг растворившись в лесу, — стоящий слева от командира Игорь указал в карту. — Враг может действовать тихо, и наши снеговики могут открыть огонь, испугавшись от внезапного появления.

— Это хуже, но тоже нам на руку, — Олег переключил разговор на следующих. — Теперь про Южный и Восточный «хвост». Тимур с большим отрядом ушёл восточным путём обходить врага с севера. Кургуз с малым отрядом пошёл южным, через Дружные скалы на западный стан врага. Оба только что доложили, что почти дошли до назначенных мест. Кстати, Кургуз кого-то нашёл на Дружных скалах и отправил троих с пленными сюда. Дошли или нет? Знает кто?

— Бикуня знает, — спокойно ответил Носорог. — Да он уж по стенам носится. Покричи его в рацию. Заодно и проверишь, как слышит он тебя.

— Так, ладно! Вопросы есть у кого? — Бурый бегло заглянул каждому в глаза. — Всё, мужики, по местам!

***

В холодном, но сухом подвале Академик лежал на широкой деревянной полке, положив под голову небольшой мешок с соломой. После бани и сытного обеда он, переодетый в чистые, хоть и чужие одежды, практически заснул не взирая на бурлящие мысли о последних событиях. Тут стукнул засов, и единственная дверь с тихим скрипом пролила свет на маршевую лестницу, спускающуюся вдоль стены.

— Стой! — Академик услышал знакомый голос своего недавнего конвоира Бикуни, и два мужских силуэта задержались в проёме. — Руки развяжу, а ноги сам распутаешь. Только сначала распутай, а после спускайся, — усмехнулся Бикуня и закрыл дверь.

Во вновь наступившей темноте кто-то наверху лестницы громко втягивал ноздрями воздух, он с некоторыми паузами нюхал темноту. Дальше было слышно, как он присел на ступеньки и пыхтя принялся распутывать верёвки на ногах. Высвободившись, человек ещё долго оставался на месте, тщательно внюхиваясь и вслушиваясь в глубину подвала.

— Ну что, горемыка, — не вытерпел Академик. — Спускайся, познакомимся.

— Академик! — тихо и зло зарычал человек на лестнице. — Вот значит, как всё получилось?!

— Серый? — старый жилец подвала соскочил с полки и направился к ступенькам. — Вот уж не думал, что волк-одиночка сможет сдаться в плен охотнику! Я всех мог представить на твоём месте, но тебя…!!! Это пока не укладывается в моей голове.

— А тебя, лосиная башка, я с трудом узнаю по запаху, и только по голосу смог признать.

— Баня, друг мой, баня. Эти люди моются чаще, чем раз в месяц. И даже чаще, чем раз в неделю.

— Домашней жратвой пахнет.

— Да, спускайся, тут у меня кое-что осталось. Здесь пленных кормят, представляешь?! Да так хорошо.

— Я что-то не понял! Ты за еду продался, что ли?! — Серый чуть задумался и продолжил. — Хотя нет. Тебя я знаю, ты тут книжки увидал, вот и продался.

— Ты сам-то от ответа не уходи, волчара! Ты-то как в плену оказался?

— Да самому стрёмно. Тут же как вышло всё…. Я, когда на лагерь на наш напали, уйти сумел да к Жендосу помчался. А к обозу пришёл, его-то живого и нет уже. Мотросиха растерзала этого придурка озабоченного. Там потом лютая драка была за место атамана. Так я и понял, что бросать этих надо. Собрался да пошёл. С собой Чекушку взял.

— Постой. — перебил Академик. — Чекушку… Это Жендосовскую бабу что-ли?!

— Ну да, её. Она лес-то хорошо знает, да и не совсем старая ещё. На крайняк, если голодно станет, так и пожрать с неё мяса хорошего есть.

— Тфу ты, Серый, гнусный какой.

— Да, это ж я так, на крайний случай, — по-своему оправдался он и продолжил. — Ну вот и понял я, что эти-то всё равно сюда пойдут, либо биться, либо проситься. Вот и пошёл южнее, а тут скалы начались. Тише пошли. А эта Чекушка принялась ещё какую-то траву из-под снега копать да приговаривать, мол такой чай сейчас из неё наварит, что бодрее рыси будем и за день перехода три покроем. Чудеса.

— Чекушка, что в травах разбирается?!

— Ну, должно быть, — задумался Серый. — Она же лесная всегда была. Знает много.

— Да откуда знания-то? Ей лет-то полжизни твоей! Тело-то какое? Двигается-то как? — стал перечислять оправдательные факты Академик. — Где ей знаний-то набрать?!

— Что мне вид её, когда она пахнет старухой? Запах-то у ней не молодой. Нет, она давно живёт. Жила, теперь уже будет.

— Застрелили эти, что ли?

— Да где уж, — отмахнулся то. т — Уговорила меня по ночи заварить эти травки, чтобы выпить да шагать потом без остановки сутки целые. Ну и развели костёр в лощине скальной, согрелись за одно. Выпили пойло то. Чувствую, хорошо стало, легко, силы где-то взялись. Я даже каменюгу большую потом на костёр поставил, затушил разом его. Ну и мы идти уже собрались, как она говорить давай, что лететь теперь может. Забралась на утёс да и сиганула в ущелье, я даже и понять ничего не успел. Подёргалась она внизу ещё маленько, да и всё. А мне что-то после этого чая так лень стало, прям как-то даже и не пошёл никуда. Солнце тут выскочило, быстро так, я прям удивился, а мне в лом идти куда-то. Сижу, так тепло, хорошо. И тут эти пришли, говорят на непонятном языке, улыбаются, руки тянут. Я так и пошёл с ними.

— Ого! А отпустило-то тебя, когда?

— А сразу, как стены их увидел, и как в ледяное озеро окунули. Да уже поздно, связан крепко. Вот теперь тут, на лесенках.

— Ну, спускайся тогда, поешь, что осталось.

— Не пойду я вниз. Мне и тут хорошо. Там не хорошо.

— Ты темноты боишься?!

— Иди ты к чёрту. Я в темноте как рыба в воде, но только на воле. А тут….

— Понятно, клаустрофобия.

— Что?!

— Боязнь замкнутых пространств. Ладно, сиди, сейчас принесу тебе.

***

Вооружённые мужчины разных возрастов пробивались по небольшим сугробам через лес на восток. Шли небольшими группами человек по десять. Особенно не скрывая своё присутствие, но довольно настороженно и тщательно вглядываясь вперёд.

— Вижу большую поляну! — остановил всех молодой паренёк, идущий первым. — Да! И походу там и есть эти стены!

— Ты чего кричишь? — осадил тут же его мужик постарше. — Ты ещё в воздух постреляй!

— Да собственно это уже и не важно, — спокойно вмешался третий мужик средних лет. — Сейчас остальные подтянутся, сразу и начнём. Время и место самое подходящее. Солнце на закате, ровно за нашими спинами, тем кто на стенах оно долбит по глазам, а мы в тени деревьев сможем подойти к стенам очень близко.

— Насколько близко? — уточнил с горящими от такой удачи глазами первый паренёк.

— Сможешь сосчитать даже сколько волос на морде каждого лоха, что стоит на стене.

— Нее… — паренёк слегка насупился. — Сосчитать не смогу, у меня пальцев столько нет на руке, сколько волос. Даже если другую руку тоже считать.

— А тебе это надо, вообще? — перебил его рассуждения старший. — Вали их всех без счёту, да и всё.

— Всё, заткнитесь и слушайте теперь внимательно, — мужик оглядел остальных, собравшихся по близости, и продолжил уже для всех. — На поляну выходим быстро, молча, без крика и шума, стараемся занять самые лучшие места для стрельбы по стенам. Стрелять начинаем либо по команде, либо, когда сильно прижмёт! Выдавать себя нельзя до последнего шага.

— Понятно. Ясно. Ага, — зашептались окружающие, передавая это распоряжения дальше по сторонам.

— У нас есть три бомбы, — атаман сделал паузу, чтобы первый приказ разошёлся до каждого. — Два героя с первой бомбой прорываются вплотную к стене в полной тишине. И только если это необходимо, мы все начинаем их прикрывать огнём по стенам. Герои закладывают бомбу, отходят и взрывают её вместе со стеной. И пока эти петухи охреневают от взрыва, мы ломимся к ним через пролом и валим всех, кто не согнётся!

— А нахера тогда ещё две бомбы? — громким шёпотом спросил его кто-то позади. — Чё там ещё, что ли, стены есть?

— Ты тупой? — атаман обернулся. — Ага, я и смотрю. Дальше по обстоятельствам. Всё, пошли.

Первую треть поля они прошли без затруднений. Потом уже короткими перебежками малыми группами они смогли пройти ещё не более полусотни метров к стене, до которой теперь оставалось что-то около семи десятков метров. Здесь атаман жестами и приказал всем закрепиться на позициях.