— А что, если я тебе скажу, ещё одну хорошую новость? — с хитринкой спросил Рапира.

— Ну, говори. Чего спрашиваешь?

— Я нашёл свои бугорки.

— Чё, бля!? — усмехнулся Зам. — Ты обдолбанный, что ли? Мне вообще по хер что ты там у себя нашёл, хоть на лице, хоть на жопе! С чего ты решил, что я буду этому рад?!

— Это то место, где я служил в армии двадцать восемь лет назад. Мы охраняли какие-то бугорки в поле.

— А, ну да, ты рассказывал, — вспомнил начальник. — Ну и что там есть сейчас? Или уже всё разграблено?

— Я не смог попасть внутрь. Нужны инструменты, а главное — оружие.

— Оружие для кого? Там до сих пор охрана?!

— Ну, можно и так сказать. Медведь там матёрый, самец. Берлогу себе устроил.

— Вот и хорошо. Пускай охраняет пока, — потёр ладони тот. — Туда попозже пойдём. Поначалу с партизанами покончим. Кстати, возьми там карту, отметь как-нибудь место, чтоб я потом понять смог.

— Большой Мишка там живёт. Шерсть густая, шкура как броня. Дрянной успел ему в грудину с двух шагов дуплетом садануть, его даже не качнуло. Одной лапой за плечо, зубами за голову и порвал того по вдоль. Даже жилет не помог, кстати в нём боезапас добрый остался, забрать надо будет.

— Что!? — криком возмутился начальник. — Ты мне Дрянного угондошил!? Кто!? — он встал с кресла. — Я спрашиваю, кто тебе разрешил его брать?! Ёбаный ты пень! Это ж один из лучших воинов. Самый отпиленный, его вообще не остановить никому.

— Ну, походу не так оказалось, — опустив голову, гость тоже встал.

— Кто тебе разрешал его брать?!

— Да он и не спрашивал никого, сам пошёл, от скуки наверно. Ты ж говоришь, его не остановить никому вообще.

— Да ты понимаешь, дебильным своим мозгом, что таких как ты против него надо десяток ставить?! — он с досады швырнул в него какой-то предмет, что попался под руку. — Я сейчас с кем пойду на партизан твоих?!

— А мне, что его прогонять надо было? — Рапира тоже поднял тон. — Да он и тебя-то не слушал особо! Пошёл и пошёл. Я знал, что ли? …

— Всё, заткнись! — тот замолчал, сел, обратно встал. — Опять менять тактику нет времени. Всё! Выходим сразу же, как будут готовы арбалеты. Нет! Выходим через два дня, не ебёт! Сколько будет готово, столько будет.

— Далеко? Машины включать будешь?

— Конечно буду! Пешком идти дня два только будем! — он поискал что-то на столе, не найдя, встал и направился к окну. — Блядь! Ну ты урод! Ссука! Ну вот весь расклад мне сломал своими бугорками этими! Дрянной — это же мой ферзь во всей этой игре! — он открыл окно и достал остывавшую там фляжку с каким-то алкоголем. Выпив несколько глотков, закрыл окно и вернулся в кресло. — Грёбанный план Бэ. Ссука! Вот всегда нужен этот в жопу ёбаный план Бэ!!! Вэ, Гэ, Дэ!!! Мы вот, ну никак не можем сразу всё сделать по плану А, блядь!?

— Мы б ещё знали эти планы ваши, — угрюмо дерзнул Рапира. — Ты вообще, как узнал о координатах партизан? А то может опять промажем? Что, план Жэ тогда будет?

— Подъебёшь, когда я срать сяду, умник, — уже гораздо спокойнее ответил Зам. — Карту давай сюда. Я тебе только место покажу, сам всё сразу поймёшь, почему мы так долго их искали.

— Которую половину открывать?

— Дай, сам. На бухни, — он обменял карту на фляжку. — Вот. Где, блядь, верх тут? Вот, так. Не понял я. А где ржавое пекло?

— Это ты вот тут разверни, это на восток будет, — Рапира сам развернул очередной кусок самоклеянной карты и ткнул пальцем в место. — Ржавый тут.

— Да, да, да! Ты понял, да уже?! — Зам вновь встал с места, забрав фляжку, сделал глубокий глоток, — Вот они болота и река во всю длину. А!? Хитро?

— Вообще, не пойму, — раздражённо ответил тот. — Где партизаны-то?

— А вот тут! — Зам трижды пощёлкал пальцем по карте. — Понял, как ловко они нас? Тут болотце, тут овражек, там горушка неудобная. Всё на человеческий фактор рассчитано. Даже по логике посудить и то тупик будет. Понял? Хитёр мужик, хитёр.

— Да откуда такая уверенная точность у тебя?

— А я, в отличии от тебя, головой работаю, дурик! — он вернулся в кресло. — Надо шагов на семь вперёд считать всё! Планировать за ранее. И всё работает.

— Ну да. Дрянной это доказал на все сто.

— Ты, ссука, мне это напоминать ещё смеешь?! — тот, привстав с кресла, швырнул в него открытую фляжку. — Ты мне за него теперь в тройне отрабатывать станешь!

— Да по хер, — поймав фляжку, Рапира теперь уже сам сел на свой стул. — Откуда такая уверенная инфа?

— Одна из мышей сработала всё-таки. Сучки хоть и слабые, но очень хитрые и коварные существа. Если они познают волю, то управлять ими невозможно. Они сильнее, хитрее и коварнее самого дьявола. Их можно только вынудить что-то сделать для тебя. А затем обязательно нужно их пристрелить, — он стёр ладонью пот со своей лысой головы. — Очень уж злопамятливые существа они, по сути своей.

— Понятно. Это которая из них?

— А та таджичка, что с Уралом в бега подалась. Помнишь? Я специально её отпустил, — начал хвалиться Зам. — Знал, что беременна вторым, знал, что размякнет. Я даже знал куда уйдут. Специально для этого отпустил, проследить даже посылал. Это многоходовочка такая.

— Помню. Яростная девка была до того, как этим степняком Уралом связалась. Он её прям как кобылицу объездил. А родила, так и утихла сразу. Имя у неё ещё как-то на Ра, по-моему, начиналось или заканчивалось.

— Ты ещё имя запоминал?! Назвал как назвал, да хрен с ней, — Зам откинулся на спинку. — Главное дело своё сделала, да ещё и двоих амбалов нам в рабы привела.

— Надо же. Как так ухитрилась-то?

— Даже знать не хочу, — отмахнулся тот. — Привела к воротам связанных, да и всё. Она ж за дитё своё хоть чёрта с неба достанет. Вот.

— Ребёнок-то где? — поинтересовался Рапира.

— Какой? — борясь с алкоголем, пытался вернуться к рассудку Зам. — А. Мелкого я прям там разрезал, возни много с младенцами, а того постарше забрал. Не знаю, как он сейчас, но его сразу туда в фазанку к Ушану отвезли. Ушан же любит у нас с детьми там возиться.

— Ясно. Таджичка где сейчас?

— Где, где, — ухмыльнулся тот. — Пощадил пока. Сказал ей, где ребёнок. Побежала туда, к Ушану, — он вгляделся в глаза собеседнику и поспешил добавить. — Да ты не дрейфь. Там знают как с такими поступать. Всё, забудь про это.

— Ясно, — махнул рукой тот. — Так каков план у тебя? Может быть мы, пока арбалеты доделывают, до бугорков моих слетаем? Как раз на одной маленькой машине мы за полтора дня управимся.

Мужику внутри старой молочной цистерны, которая среди всего автомобильного металлолома стояла почти вертикально, прилечь распрямившись вообще было невозможно, только стоять в полный рост или сидеть на корточках. Это было второе утро тут, и он вновь позволил себе попрыгать для разминки тела. В прошлое утро его бранили за столь ранний шум и грозились вовсе перекрыть воздух, но он точно понимал, если его не убили сразу, значит нужен, а значит могут и потерпеть. Выполнив эти скованные упражнения, он прислушался к окружению и понял, что на площадь рядом с ним собираются люди и обсуждают предстоящую речь вождя.

— Ты понимаешь, как же справедлив Директор?

— Да прям? В каком месте? Когда он Шубу завалил без разговоров и объяснений — это справедливо по-твоему?

— Конечно. С этим толстым вообще не надо было сюсюкать. Правильно. Это ж вообще не человек даже. По-людски только с людьми можно.

— Нет, ну тот, конечно, сволочь та ещё, но ведь человек же. Можно же как-то по-другому было.

— Чего?! — вмешался женский голос. — По-другому?! Жалко, что Директор о его делах поздно узнал, этого урода ещё раньше надо было кончать!

— А чего он тебе сделал-то? — спросил второй. — Тебя-то это вообще никак не трогало.

— Ты что сказал, уродец?! — её голос звучал напряжённо и сдавленно. — Я тебе сейчас череп обглодаю, мелочь!

— Настя, Настя! — сразу вмешался первый. — Ты не слушай его. Он же пьяница, забывает всё. Как себя-то звать не всегда вспомнит. Отпусти. Замараешься только. Шуба сам давно напрашивался, вот и получил своё. Это все знают. А этот просто пьяный был, забыл.