— Э, слушай, — водила, немного наклонясь вправо, зашептал собеседнику. — Она у тебя это, разговаривает, что ли?! — цокнув языком, добавил. — Смелая какая, да?

— По-моему сейчас в моём списке появится второй!

— Ты, конечно, извини меня, дорогой Обрыв, — демонстративно не обращая внимания на пассажирку, продолжил он. — Я вот вас, северных, никак не понимаю. Вот вы все серьёзные люди, отважные воины, но почему вы своим женщинам позволяете такие вещи делать?! Я тебя уважаю очень, и это, конечно, твоя женщина, ты сам ей говорить будешь, но я вот уже не смогу потерпеть, если она ещё раз без разрешения будет делать слова в мужской разговор.

— Какое ещё разрешение тебе надо?! — возмутилась та. — Ты, шерстяной шнобель!

— Э!!! Ты чё там базаришь, курица!? — водила резко остановил машину и обернулся к ней, после чего тут же получил прямой кулак в нос. — Ай! Тварь!!! — он заглушил мотор и собрался выйти из машины, чтобы достать обидчицу, но отполированное лезвие мелькнуло перед глазами и холодно прижалось к его горлу.

Пассажирка правой рукой держала нож возле горла водителя, левой тянула ворот его одежды выхваченный между подголовником и спинкой.

— Только дёрнись, и ты не услышишь, какой у тебя возможно был вариант в этой ситуации, — поняв, что он с ней согласен, она продолжила уже спокойнее. — То, что ты управляешь этой телегой, никак не ставит тебя выше нас. Этот путь мы проходили ногами не один раз, с тобой или без тебя мы выполним свою задачу. Так что, давай-ка ты скорее это поймёшь, и мы спокойно будем выполнять каждый свою работу. Договорились, мой шерстяной друг?! — она резко и сильно потянула его ворот на себя, упираясь коленом в спинку кресла. Только когда тот кивнул, она убрала нож и отодвинулась назад.

— Слушай, Тетёрка, а кого это ты имела в виду, когда сказала, что не все твои обидчики мертвы? — будто ничего не было, спросил свою боевую подругу Обрыв. — Или это пока секрет?

— Да какой же секрет? — усаживаясь поудобнее на заднем диване, ответила она. — Ты его хорошо знаешь — это тупой ублюдок Дробила.

— А, так это он, что ли, прострелил тебе бок? — догадался Обрыв. — Ну, тебе повезло, слушай-ка.

— Да он просто мазила отшибленная! — скрипя зубами добавила та и тут же переключилась на южанина. — Чего замер?! Дальше поехали!

— Уф, — тихонько забормотал тот и завёл машину. — Как я этот мир не понимаю. Это же страшно жить совсем. Любой момент зарезаный станешь… — он затылком ощутил режущий взгляд вооружённой женщины, замолчал и аккуратно пустил машину вперёд.

— Ну, а как так получилось, что Дробила в тебя стрелял? — не обращая внимание на переживания водителя, Обрыв продолжил расспрашивать.

— Да говорю, же урод он тупой! — отмахнулась она. — Совсем без разбора по людям стреляет! Это хорошо, что я ещё попалась, а так бы той девахе не выжить. Николаич сказал, что ей повезло. Пуля чуть ниже сердца застряла. Говорит, что через месяц совсем всё заживёт у неё.

— Ну понятно, — он решил немного сменить тему. — А Малой где, знаешь?

— Я его, как и тебя, последний раз только в тот день и видела. Его передо мной допрашивали. Выходил он оттуда, в отличие от меня, сам, своими ногами, и бодро очень. А дальше только слухи, что он повёл Медведя до стоянки Малой Рыси.

— Вот это новость! — очень удивился Обрыв. — Вот уже третий день я на свободе, а это узнаю только сейчас!

Внедорожник весь день довольно ходко шёл по остаткам дорог прошлого в восточном направлении. Переночевав, он смог проехать ещё половину дня в этом направлении, и согласно количеству топлива во всех баках, высадил пассажиров и направился обратно.

— Тут до большой реки осталось ходьбы часа три примерно, — Обрыв вслух планировал дальнейший поход. — Там по берегу пройдёмся, ты вверх, я вниз. Идём ровно час, и при любом раскладе разворачиваемся и встречаемся. Если оба место Медвежьей переправы не находим, то строим свою и переправляемся. Ну, а если кто-то найдёт за час место, то как всегда — три холостых в воздух и другой разворачивается к первому.

— Как всегда, два выстрела сразу и третий через секунду? — уточнила Тетёрка.

— Ну да. Чего выдумывать ещё? Выживших тут нет, ошибиться не получится. Вешки за собой оставлять не надо, вдоль реки идём — не потеряемся.

До ожидаемой реки они шли всего полчаса, но планов не сменили и разошлись сразу же. Выстрелы сделала она спустя двадцать минут, после так и осталась дожидаться его на скалистом берегу.

— Я так и понял, что успели они всё-таки по льду перейти, — подходя к Тетёрке, заговорил Обрыв. — Здесь вон жердей нарубили да щитов, видимо, несколько на всякий случай. А стоянку вон там сделали, — он указал на поляну того берега, — видимо, подмочились всё-таки, обсыхать пришлось.

— Угу, — коротко подтвердила она. — Широко шли. Тут самое узкое место выбрали. Там вон ещё такие поляны видел? По льду успели.

— Успели.

— Мы как?

— Как, как… — усмехнулся Обрыв. — На своём плоту. Малой, походу, не стал заморачиваться, раз лёд стоит и плот наш нетронутый на этом берегу. Если мы вверх пройдём, вон за тот поворот, то место наше там увидим.

— Дотемна дойдём, я не сомневаюсь, а вот ночлег приготовить во мраке придётся, — уточнила она.

— Ну и пойдём значит туда, — распорядился Обрыв. — Где бы то ни стало, за час до темна встанем, да и всё.

— Да, конечно, — согласилась Тетёрка. — Но догнать мы их всё равно сможем прямо у гор, не раньше.

— Может и раньше. Пойдём.

— Весна в этот раз, как по заказу, сразу и тёплая, — молодая девушка задержалась на деревянном крыльце, любуясь закатом. — Бабуля, а что там приметы твои говорят? Лето каким будет?

— Лето, лето… — заворчал старушечий голос из темноты дверного проёма. — Лето-то будет, от тебя это никак не зависит! А вот бардак в доме зависит, если ты не займёшься порядком у себя! — низенькая бабуля вышла на крыльцо. — Ну что?! Что ты застряла-то?

— Бабуля! — девушка обняла её за плечи и подвела к перилам. — Ну ты только посмотри! Красотень какая, зелень везде лезет! И тепло как! Вчера ещё серо и грязно везде было, а сейчас… Жук, вон, полетел! Смотри!

— Жук этот уже третий день летает, делами занимается! — продолжила ворчать та. — Ты вот только со своим этим Вутутером чертовским ничего не замечаешь! Пялишься всё туда днями и ночами! Пылюка кругом! Вон, в кухне, и там пыль! Ты хоть ешь чего? Или так? На батарейках, как фонарик?

— Да уже закончила на эту неделю. Компьютер редко теперь будем включать, — она начала успокаивать бабушку. — Всех живых людей в округе и за пределами мы нашли, нападений больше не будет. Олег Вячеславович ждёт личного появления Капитана Штульца, так что связь с Покупателем теперь не нужна. Всё, бабуленька моя, я с завтрашнего дня могу гулять с подружками и ни о чём не заботиться.

— С подружками, ага, — она саркастично хмыкнула. — Все твои подружки уже мужей собственных кормят. А две, так уже детей народили. Ты только одна всё толпы мужиков вокруг собираешь да головы им морочишь. Брат уже устал от тебя. У него своя семья, детишки, а он с тобой всё.

— А чего со мной то?! — удивилась Надя. — Я вообще его давно не видела. Чего ты говоришь?

— Так он за тебя же стоит, мужикам похотливым тебя попортить не даёт. Кулаки свои сшибает об головы горячие.

— Не поняла, чего сшибает-то?! Кому, за что?!

— Не понимает она, — старушка пошла в дом. — Да чтоб ты поношена да брошена не осталась.

— Что?! — всплеснула руками та. — Да пусть только хоть кто, хоть один! Да я! Да никогда! Как это так?!

— Ишь ты, завелась. Смотри-ка что, — копошась с посудой, женщина продолжила отчитывать внучку из глубины дома. — Ты поди сама да спроси у него.

— Вот завтра же с утра и пойду, — решила закончить та. — Всё равно я по племянникам соскучилась. Пойду, потискаю обоих.

— А ну, чего расшумелись тут?! — спустившийся с библиотеки старик вышел наружу. — Всё, собралась, Надежда? Пойдём, что ли?