— Так тута я, Олег Вячеславович, — в дверном проёме появился проворный Бикуня. — Отпускай уже бельчат по дуплам.

— Вот лисья морда, — через улыбку хмыкнул Олег. — Всё, ребята, за работу, — он дождался, когда шаги молодых стихнут и продолжил. — Дед Захар что решил? Говорит что?

— А как ты и придумал, так он и тоже… Ну, то есть он так и говорит, как ты говорил.

— Ты чего белиберду плетёшь? Говори понятнее.

— Ай… — отмахнулся тот. — Ну короче, он всё одобряет и пошёл уже туда во двор корзины плесть. Как ты и хотел. Бабёнки уже туда прутья натаскали. Ох и злятся они на тебя Олег Вячеславович.

— Обижаться ума много не надо. Пускай, — вновь улыбнулся он. — Главное, дело сделано, а после судить будут, когда дело сладится.

— Сладится, — перебила их женщина, закончившая штопать спину вождя. — Давай вставай, обмотать надо теперь.

***

Он очнулся от резкой головной боли. Тошнота и лёгкий запах крови, исходящий как будто бы изнутри самого носа, говорили о сотрясении мозга. Матёрый волк уже переживал такое состояние несколько раз и потому хорошо знал, как следует теперь себя вести. Перевалившись на бок, он потихоньку сел и осмотрелся, вспоминая все последние события. Заметны были изменения в этом срубе, но сбитое обоняние, серьёзно раздражало его. Ещё раз оглядывая новые предметы в комнате, Серый тщетно старался вслушиваться в окружение за стенами. Монотонный писк в его голове мешал и этому.

— Кабанье дерьмо! — вырвалось вслух, когда он вставал с мягко застеленной широкой скамьи.

Голова кружилась недолго, и заключённый стал спокойно двигаться к раскрытому окну, по дороге захватив с собой с накрытого стола кружку с водой. По привычке не выходя в свет самого окна, он сначала пытался пронюхать и прослушать улицу, но поняв, что сейчас это не получится, на короткое время выглянул за него, насколько позволяла оконная решётка. Месяц назад его перевели из подвала в это сруб, но за всё это время окно открылось только сегодня. За окном уже вечерело, а вырубился он ещё в первой половине дня, и, судя по всему, ему «спалось» часов пять может и больше. На появившемся столе, помимо повседневных пирогов и рыбы, добавилось вяленное мясо, отваренные куриные яйца и глиняная крынка с зауженным горлышком. Пройдя мимо всего этого, он направился за печь, где обычно стояло ведро для естественных нужд, но обнаружил там вместо того своё личное вооружение и экипировку. Не прикасаясь к вещам, Серый внимательно осмотрел всё и возвращаясь к столу, проверил дверь — она была не заперта.

Старик Захар сидел на нижней ступени высокого крыльца и неспешно плёл корзины. Женщина, которая принесла ему ещё разного материала для ремесла, увидев в открывшейся двери, в полном снаряжении и вооружении вчерашнего пленника, заторопилась прочь со двора.

— Собрался наконец, — не оборачиваясь к двери сказал старик. — А то уже вечер, а мне заселяться в новые квартиры пора.

— Ну да, я уж понял. Там только срачь везде. Ещё и кто-то сдох за печью, — оглядывая всё вокруг, а потом и горизонт, сказал Серый. — Ты значит тут посажен, чтобы мне умного чего сказать?

— А чего тебе дурному бобылю умного говорить? — обернулся дед. — Вон тебе дорога, вон тебе простор. Ступай куда душа зовёт. Да людям не мешай.

— Это я уже понял. А патроны и болты мои где? У медведя, как полагается?

— Здесь совсем другие люди, — улыбнулся дед. — Тебя никто не держит. Да, они у Бурого, у него есть к тебе предложение, но ты спокойно можешь уйти и просто так.

— Ох не по нутру мне это всё как-то, — Серый по привычке потянул носом воздух и направился за ворота двора. — Тфу, блядь! Нюх отбил, рыжебородый кабан!

— Серый! — окликнул его Захар. — Так я избу занимаю или ты вернёшься?

— Занимай, — не оборачиваясь тихо себе в нос буркнул тот и махнул рукой, уходя за забор. И уже через секунду вернулся за уточнением.

— Где искать этого Бурого?

— Да здесь он, в городе. Может конечно в обход по стенам пойти, может и так до хозяйства общинного. Ну ты дойди до того жёлтого дома со вторым этажом, а там и спросишь. Кто рядом будет, те точно скажут, где его искать сейчас.

— Выход из города тогда где?

— А вон внизу смотри ворота в стене, — старик указал веткой направление. — Левее смотри. Вон тряпьё синее висит, видишь? А за ним две башенки такие. Вот. Да-да, там ворота.

Минут двадцать волк-одиночка с испорченным нюхом и с нескрываемой злобой на ситуацию рыскал по городу в поисках медведя. Тот спокойно ждал его у себя в доме, куда Серый решил заглянуть в последнюю очередь.

— Проходи, присаживайся, — Бурый встретил его в большой комнате. — Поешь что-нибудь? Жена моя только что потушила оленинки. Чуешь, какой запах стоит в доме? Да наверное ещё во дворе унюхать смог. Садись-садись.

— Не хочу. Сыт ещё, — уверенно располагаясь в деревянном кресле, обтянутом шкурами, сухо отказался Серый.

— Ну да, — хозяин тоже расположился напротив на таком же диване.

— Если я свободен, и ты вернул мне моё оружие, то может надо тогда и вернуть мне боеприпасы?

— В любом случае отдам. Ты мне только скажи, что хочешь дальше делать?

В комнату вошла женщина лет за сорок. Свободный сарафан был опоясан кухонным передником, что подчёркивало её достаточную стройность.

— Ты чего это издеваешься над, гостем?! — накинулась она Бурого. — Уселись здесь! Там накрыто всё, стынет. А ну давайте-ка туда оба!

— Сказал, не хочет он, — слегка обижаясь на несправедливые упрёки жены ответил хозяин. — Стесняется, что ли.

— Конечно не захочет, — продолжила нападать она. — Вон ты как зашиб человека. Голова чуть не отпала. Стряс там всё ему.

— Нет, ну скажешь тоже, он то мне на спине царапок оставил! — начал оправдаться Олег.

— Ну, как дети малые, — она переключилась на гостя. — Да ты, Серёжа, не злись сильно на него. Это он с виду такой огромный и страшный, а так он добрый очень, отходчивый. Пойдём к столу, покушаешь. Оно пока горяченькое, так совсем вкуснятина. Сытый даже будешь не устоишь, съешь и добавки попросишь. Пойдём к столу.

— Чего ты насела на человека-то? — Бурый малость приревновал даже. — Может он только сырое ест, а ты тут…

— Ой! Ну вот, что ты несёшь, умник?! — она ущипнула взглядом мужа и, уперев руки в пояс, скомандовала. — Так! Ничего слышать боле не хочу! Оба встали и марш к столу! Там говорить будете. А сюда отдыхать вернётесь. — она демонстративно, не дожидаясь ответа, развернулась и ушла за дверь.

— Слушай, ну можешь думать, что угодно. Удивляйся или смейся, — Бурый начал вставать с дивана. — Но вот она в три раза сильнее меня. А в этом доме таких как я по силе ей вся дюжина нужна будет. Пойдём лучше.

— Почему она называет меня каким-то Серёжей? — достаточно возмущённо, но всё-таки в полголоса спросил гость.

— А как твоё имя тогда?! Вот уж интересно теперь.

— Нет у меня имени, — отрезал Серый.

— А как же «Серый»?! Это тогда что?

— Это меня называют так только, и то сами придумали, меня не спрашивали.

— Ну ты не против в любом случае?

— Мне плевать, то проблемы людей.

— А если я тебя Бобрёнком называть стану, отзовёшься?!

— Даже если я тебе копчик прогрызу, я всё равно это сделаю по-волчьи.

— Понятно всё с тобой, проходи за стол, — Олег, сказав это, открыл перед ним дверь в кухню и по поведению гостя заметил, что тот не любит поворачиваться к сильным спиной. — Волчонок, так волчонок. Пойдём мяса поедим. А аромат-то какой стоит, а?

Когда посыльные из Столицы добрались до базового лагеря отряда Медведя, природа вовсю готовилась переходить из весны в лето. Основная часть отряда стояла вокруг маленького поселения из пяти дворов, остальная часть разбила лагерь немного ниже по ручью на широкой поляне, где помимо палаток и шатров развернулся небольшой стадион-арена, в котором, судя по вытоптанной площади, часто проходили массовые кулачные бои.