— Да если б он там был, давно б уже вышел, — с полной уверенностью успокоил всех Рапира.

— Ты же говоришь, там круто вниз. Давайте его верёвкой придержим хотя бы? — предложил второй паренёк и тоже принялся слазить с дерева.

Когда горе-альпинист углубился в темноту, судорожно шаря маленьким фонариком по стенам, который даже не добивал до дна этого спуска, он в предчувствии неотвратимого истерично попросился наружу. А когда крик внезапно прервался, верёвка, которой страховали его люди сверху, тут же ослабла. Они вытянули отрезанный её конец.

— Лезь ты! — Лысый пытался прикрыть свою панику нагоняемым гневом. — Лезь!

— Нет! — спохватился парнишка и, бросив в него помповик, рванул прочь.

— Гнилая, трусливая мразь! — с этим криком Зам всадил бедняге в спину три пули. А когда тот упал, как раз в том направлении, куда собирался удрать боец, появился настоящий хозяин территории.

Казалось, он был огромен и весил тонну, даже на расстоянии тридцати метров он возвышался над людьми. Медведь, почуяв порох и кровь, впился взглядом в автоматчика и с невероятно громким рыком ринулся в бой.

В тот момент, когда Лысый начал всаживать в медведя весь свой магазин, Рапира инстинктивно сквозанул за ворота и постарался закрыть изнутри их приоткрытую часть. Воротина послушно поддалась и закрылась. Слыша, как яростный зверь рвёт плоть его начальника, он понимал, что долго удерживать эту дверь не в состоянии. И вдруг услышал, что кто-то рядом поворачивает ручной запорный механизм ворот.

— Ну что? Давай знакомиться. Меня Олегом назвали…

Темнота. Тонкая полоска света пробивалась через вентиляционное дышло над воротами. Двое мужчин с трудом различали друг друга.

— Если как-то получится дотянуться до того окошка, то можно будет открыть жалюзи пошире, — предложил один из них. — Я здесь служил когда-то давно.

— А ты что, задыхаешься?

— Просто будет светлее. Я так вот даже и не знаю, сколько нам тут ждать придётся, пока зверь не уйдёт.

— По-твоему, он вообще уйдёт?

— Как минимум в мир иной.

— Это ты так шутишь? Или он реально настолько стар, что завтра умрёт сам по себе?

— Думаю, не выживет он. Я понимаю, что шкура там, шерсть с подшёрстком и прочие факторы, но из Калаша в упор, в грудину пуль десять — это по любому проткнуть должно. Слышно же, что он уже не рычит, а ревёт, стонет. Либо прям тут ляжет, либо отойдёт подальше и там. Главное сейчас слушать хорошенько его.

— Ладно, а свет-то тебе для этого зачем?

— А. Да это ж я для тебя. Ты ж там ищешь всё чего-то.

— Понятно. Не надо. Ты говоришь, служил здесь. Что это за объект такой? Или может быть есть ещё один выход? Запасной.

— Это что-то типа складов, стратег резерв типа. Выхода другого точно нет. Это не обитаемое строение, а значит спасать некого. И потом, вниз спускаться не советую, там ЦэО должно быть по всем технологиям, для наилучшего сохранения что ли. Дохнет всё живое. Глупость, как по мне, но так у нас в инструкции написано было. Этот газ тяжелее воздуха, в низинах подолгу лежать будет.

— Вот не сходятся, товарищ Рапира, ваши показания. Если ты уверен, что спускаться нельзя, то зачем вы тогда сюда пришли?

— Правильно. Ты же видел, как мы сюда с собой аккумулятор от машины притащили?

— Я его и тащил.

— Вот. Тут слева есть провода с прищепками. Поставить аккумулятор туда и через час можно спуститься — проветрится склад.

— А что там хранится?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Мне не положено было.

— Понятно. Аккумулятор ты с собой прихватить сюда не догадался? Ну иди тогда, неси.

— Эта шутка не весёлая совсем.

— Угу. А ты поржать хочешь? Я же весь ваш огнестрел туда вниз под горочку сбросил. Выходить как будем? С кулаками только?

— А, ты про это. Там внизу ещё двери есть плотные. Должны быть. Да там и площадка большая, чтобы грузовик развернуться мог. Короче, если там открыто было, то за столько лет проветриться должно, а если закрыто, то и переживать нечего. Иди, я послушаю пока Мишку нашего.

— Давай наоборот.

— Не-не! Ты кидал, ты и иди.

— Ладно. Тогда лезь, открывай это дышло своё.

— Ага. Давай помогай тогда. Мне встать на что-то нужно.

— На голову себе встань. А то она думать не хочет. Вот же палка. Я для чего её сюда кидал, по-твоему?

— А её длины хватит что ли?

Открытые жалюзи добавили неожиданно много света. Майор, внимательно прислушиваясь к своему самочувствию, спустился вниз и собрал оружие, внимательно обшарив и недавно убиенного компаньона Рапиры тоже.

— Что-то совсем у вас негусто с боеприпасами. Как вы собрались на такого зверя с пятью патронами на двоих?

— Калашников же ещё, — ответил Рапира. — И судя по тому, как зверь притих, этого ему хватило.

— Притих, говоришь? — уточнил Майор. — А не притаился? А то давай, иди посмотри. Я дверь приоткрою сейчас.

— Нет. Рано, наверное. Слышно, что, вроде как, дышит ещё.

— Как ты слышишь-то? Я так вообще ничего уже не слышу. Мерещится тебе.

— Ну тогда, ты иди проверять, а я дверь подержу.

Майор со взведённым помповиком медленно вышел из темноты приоткрывшихся ворот. Медведь лежал на боку и глубоко дышал в двадцати метрах от него. Заметив человека, он поднял голову и тяжело зарычал. А когда тот медленно начал подходить нему, попытался встать на лапы. Он смог подняться только на передние, из шерстяной груди, как из мокрой мочалки, десятками струй стекала кровь. Зверь не хотел сдаваться, хоть и чуял свою смерть.

— Эй, Рапира! Выходи, ищи свой аккумулятор, — прокричал Олег, не сводя оружие с медведя. — Он сам уже нападать не будет, но и приближаться тоже не надо к нему.

— Ты всё-таки решил спуститься? — тот тоже вышел наружу. — Оно вот сейчас тебе надо?

— Давай закончим то, за чем пришли, и расходиться будем.

— А разве тебе есть куда идти? — Рапира видел, как тот держит недобитого медведя на прицеле и поэтому проворно двинулся за аккумулятором. — Может всё-таки к нам?

— Это рабом что ли? Нет уж.

— Почему рабом? Рейдером, — он остановился и посмотрел на Олега. — Я расскажу всем, как есть, и тебя без проблем примут. Меня точно послушают.

— Да?! Что-то я сомневаюсь. Тот, за кого тебя они держат, не имеет авторитетного слова.

— А. Ты про это. Пусть я и не авторитет для них, но зато все хорошо знают, что моё слово всегда правда и только правда. Именно за это меня не любят. Правда всегда мешает людям жить. Руководителям моё качество очень нравится, и я всегда на хорошем счету, а что до остальных, так мне плевать. Тем, кому нечего скрывать от людей, я безвреден, и они дружат со мной, а другим я как заноза в хую.

— Ничего себе, принципы, — вставил между медвежьем ревом Майор. — Зачем тебе это?

— Зачем зверя терзаешь? — уходя от ответа, задал свой вопрос Рапира. — Патрон жалко? Добей уже.

Олег стремительно пошёл на сближение с медведем. Тот, оставаясь на месте, что было сил угрожающе заревел, выбрасывая из пасти густые брызги крови. Выстрел ответил брызгами свинца, они превратили глотку животного в фарш. Зверь тяжело рухнул на землю.

***

— Мы идём уже три дня. Ты сказал, что сегодня придём, — Настя подошла к бронированному мужику, что с растерянным видом стоял на холме и вглядывался в перелесок, который был через две трети километра через поле. — Где твои люди, Динар? Ты, конечно, можешь молчать, но у нас почти совсем кончилась еда. Посмотри. Те, кого ты ведёшь, уже боятся идти со мной дальше.

— Почему? Боятся?! — немного придя в себя спросил тот. — Что-то страшное будет?

— Я-то себя прокормлю. У меня вообще сейчас проблем нет.

— Её надо кормить, чтобы спокойно жить, — вмешался однорукий мужик, ставший невольным слушателем диалога. — Она сыта — мы целы.

— Да что вы тут несёте? — Динар окончательно вернулся из собственных размышлений. — Вот. Давайте встанем на день. Зверья много. Дичь наловим и дальше пойдём. Не будем же друг друга жрать.