— Атаман. — окрикнул его тот самый молодой парнишка. — А я что-то на стенах вообще никого не вижу!!

— Это и хорошо, — усмехнулся себе в нос тот и скомандовал. — Ты значит и есть наш герой! Бери бомбу у Дятла и вместе с Кашиным бегом под стену!

— Круто как! — парень осмотрелся, выискивая кого-то, и особо не пригибаясь перебежал к кусточку. Там что-то коротко прорычал, даже кого-то пнул, и в тот же миг от этого куста они уже вдвоём быстрой рысцой тащили к стене ящик со взрывчаткой.

С разных углов стены прозвучали два одиночных выстрела, которые на двадцатом шаге остановили лихих взрывателей. Два алых пятна на подмёрзшем снегу, расширяясь, вскоре сомкнулись в одно.

— Ждут ведь всё-таки, твари! — встрепенулся командир нападающих. — Вторые, ВПЕРЁЁЁЁД!!!! Остальные — ВАЛИ НАСТЕННЫХ!!! АААрррр!!!

Он сам первым открыл огонь в сторону стены и, когда другие его подхватили, немного отступил и сместился левее. Со стен тоже открыли ответный огонь. И уже под огневым прикрытием вторые «герои» упали только в тридцати метрах от стены.

— Нужно разбить их внимание! — перекрикивая выстрелы Атаман давал поручения двум мужикам — Ты, Беззубый, бери любого и тащи первую бомбу! А ты, также бери ещё кого-то и ко второй! А всем кричите, чтобы прикрывали не жалея патронов! Понятно? ПОШЛИ!!!

Брошенные две бомбы подхватывали по нескольку раз, протаскивая их всё ближе и ближе к стене. Четверть часа самоотверженные бойцы пытались добиться своего, пока с самых крайних сторон стены сработали два аварийно-спасательных самолётных трапа, которые за мгновение надулись и спустили со стен по дюжине бронированных бойцов с обоих сторон.

— Это засада!!! — с левого фланга поднялась истерика. — Пошло оно всё нахрен! Надо валить в лес!

— Какой лес?! — брызгал слюной разгорячённый Атаман. — Валите их просто!

— Они бессмертные! — подхватил панику и правый фланг. — Я попал в него много раз, а он встаёт и снова бежит, и стреляет!!!

Часть нападающих обратилась в бегство, другая часть побросала оружие и, стоя на коленях, поднимали руки к верху. Но оставались и те, кто продолжали азартно отстреливаться от контратакующих.

— Суки! — кричал Атаман. — Кого вы ссыте?! Стреляй им в бошку! Там нет брони! — он демонстративно положил двоих выстрелами в голову. После чего перевёл огонь по своим убегающим и стоящим на коленях. — Жалкие мрази! Сдохните, как псы! ГНИДЫ!!! — он настолько был раздосадован, что казалось будто разлетевшийся в брызги его правый висок просто лопнул, не выдержав такого внутреннего давления злобы к окружающим. Тело обмякло и сползло на дно небольшого овражка, укрываясь в котором он только что вёл бой.

Ко второй бомбе добрались люди со стен. Возле ящика лежал тяжело раненый в живот юный паренёк. Его трясло от нестерпимой боли, а когда враг подошёл поближе он начал бормотать.

— Меня Дрын зовут! Слышите?! Дрын! Иди сюда. Подойди. Вот, это бомба. Да, вот, это она, — он показывал рукой на тёмный ящик. — А я — Дрын! Ты видишь, да? — он сам взглянул на свою руку со штуковиной с проводом — Вот кнопка. Вот она! Возьми, на, подойди, — двое шагнули к нему. — А я — Дрын! Ты же понял? СДОХНИ!!!

Такого взрыва земля не слыхала уже давно. Будучи в десяти метрах от стены, он просто снёс её верхнюю часть, как картонную коробку, и бросил где-то в центре поселения. Вражеское десантное звено было уничтожено полностью одним коварным ударом молодого Дрына.

Почти минуту стояла полнейшая тишина. Потом кто-то на поле начал истошно орать, но недолго. За стеной послышались крики распоряжений. На правом фланге прозвучало несколько коротких очередей. В сумерках возле линии леса разом раздалось около десятка автоматных очередей. На фоне вспышек легко различались фигуры убегающих с поля людей. Кто-то попытался сдаться, и всё равно был убит. В это время правое звено вражеского десанта уже начало зачистку на остывающем поле боя. В данной схватке из нападавших в живых не осталось никого.

***

— Мам, почему дед Захар говорил, что мы через два дня придём в новую деревню, а прошло уже три дня, а мы опять стоим на месте и уже на вторую ночь? — девчонка лет десяти, сидя на корточках ковыряла хворостинкой горящие угли костра.

На поляне зимнего леса было темно и безветренно.

— Да кто ж тут ответит теперь? — вздохнула молодая женщина, покачивая на руках тихонько сопящий свёрток из медвежьей шкуры. — Ты бы у деда и спрашивала тогда.

— Ого! Мама, а что это там бабахнуло?! — девчушка вскочила, испуганно всматриваясь в темноту леса. — Ты слышала? Что это?

— А это папка твой в новую деревню стучится, — вставила свой ехидный комментарий старушка, которая возилась у этого же костра. — Слышишь, как громко стучит? Чтоб все услышали.

— Ох, что-то не ладное сейчас делается! — мамочка освободившейся рукой прижала к себе девочку. — Вот чувствую я. Сердце сжалось до боли.

— Перестань надумывать себе ерунду всякую! — выпрямилась старушка и строго уставилась на неё. — Молоко пропадёт! А ну перестань!

— Дед Захар, дед Захар! Заладили они всё, — включился в разговор ещё один старик и подбросил в костёр небольшое бревно. — Где вот он, дед Захар ваш? На охоту пошёл или на рыбалку? Нет! Сидит вон, молчит у себя там.

В свет костра зашёл мальчик не старше пятнадцати лет. Он сбросил с плеча добрую вязанку дров и не громко сказал:

— Там в лесу чужие стоят. Их много. Двое подошли ко мне, спрашивали, сколько у нас ружей в лагере.

— Ну всё. Пришли, — обречённо усмехнулся старикашка. — Ну и ты чего сказал?

— Да чего мне говорить? — отмахнулся тот. — Не знаю я ничего!

— И они вот так и отпустили тебя? — стал подковыривать дедок.

— А что им от меня-то? — искренне удивился тот. — Да вон они, со мной пошли, сейчас с Захаром разговаривают.

— Ой, что же сейчас будет?! — тихонько запищала молодая мамашка.

— А сейчас что угодно может быть, — утвердительно добавила бабка. — Сейчас-то звери же все. Это раньше люди были, а сейчас… Вон как Женька-то ваш, зверь голодный. Ладно сгинул злыдень. Вот Матросиха баба была! Раньше им таким памятники давали. Или приносили? Уж не помню как, но памятники были тогда.

— Ну вот, опять зарядила! Молчи уже, коза старая! — старик слегка стукнул ей по ноге деревянной клюкой. — Пойду послушаю, о чём они там.

В свете двух рядом расположенных костров двое вооружённых мужчин стояли перед сидящим на плотном мешке старике в треухе. Все любопытные люди обоза потихоньку образовывали плотное кольцо вокруг них и костров.

— А что? — дед, переминаясь на своём мешке, отвечал чужакам. — Меня хоть сейчас бей. Я пожил, устать успел. Здесь таких, как я, половина, — он жестом руки указал на всех в обозе. — Остальные будут наши дочери да дети их, внуки наши, вот они планы на жизнь ещё имеют, а иные и не строили ещё.

— Сколько оружия у вас с собой?

— Да семь стволов. Из них двустволки две.

— Вы с этим собрались нападать?!

— Нападать?! — дед устало усмехнулся. — Слепой ты, что ли? Я конечно стар, но ещё могу соображать, чтобы не совершать глупости.

— Сколько вас здесь? И сколько вас вообще? Только не лги мне, сразу говорю!

— И чего мне врать — то? Десятков пять тут с трудом насчитаешь живыми. И то, в счёт детишек если брать. Остальные вон, слышишь, последние патроны тратят да заряды рвут.

— Тогда костров столько зачем жгете? Ааа, чтобы страху на нас нагнать, понял.

— Ну вот, разобрался значит. И что решил? В плен берёшь или под нож всех?

— А это не я буду решать, — гости огляделись и направились в лес. — Вы главное здесь будьте и не чудите тут, может кто и поживёт ещё тогда.

— Да уже идти нет ни сил, ни желания. Вы главное там стрелять заканчивайте да решайте после как с нами быть.

Окружившие люди расступились, выпуская переговорщиков. Когда те скрылись в темноте, многие облепили старика Захара со всех сторон и начался галдёж.

— Ты чего это, пенёк старый, нас всех на растерзание врагу отдаёшь?! — первая возмутилась тётка пятидесяти лет. — Это в то время, когда наши мужики жизни кладут в бою за нашу жизнь?! — она не успела закончить мысль, как толпа загалдела, как чайки в порту.