— Так если бы ты сказал, что к Бурому ведёшь, я бы и помолчал, — сплёвывая нитку вставил своё слово Академик.

— Смотрю, синяки сошли почти, — улыбаясь поприветствовал его Олег. — Ну, рассказывай, чем я смогу тебе помочь и кого ты хочешь спасти?

— Жизни людей от бессмысленной гибели, — было заметно, что Академик долго готовился к этой беседе. — Всё можно решить простым путём. Будут смерти людей и твоих, и моих. Ещё не совсем поздно, ещё можно попробовать решить всё мирно.

— Ты просто ищешь повод уйти, — отмахнулся рыжебородый. — Я был уверен, что ты не боишься смерти, а сейчас что поменялось?!

— Собственную смерть я всегда готов встретить лицом к лицу, нет ничего страшнее смертей целого народа. Прошлая война оставила жизнь единицам из тысячи, если не меньше. И теперь оставшиеся добивают себя сами.

— Ты и твои люди пришли сюда и начали это! И вы все жестоко ошибаетесь, если думаете, что мы просто так отдадим вам своё и согнёмся под ваши плети! Или ты считаешь себя умнее нас?!

— Нет шансов, — обречённо сказал Академик.

— Что?! — Бурый подскочил к пленнику, собираясь просто оторвать ему бошку.

— У нас нет никаких шансов, — не моргнув глазом и не меняя интонации уточнил тот. — Ваша община, ваша организованность, ваша технологичность на две головы выше наших.

— У меня нет времени слушать твои льстивые речи, говори, что сможет спасти хотя-бы часть людей от смерти или замолкни навеки!

— Тогда позволь мне закончить, — он заглянул в его яростные глаза и продолжил. — Наша община после войны образовалась из брошенной государством большой тюрьмы. Выжившие — заключённые и жители окрестных поселений, собрались в одном месте, и поначалу можно было насчитать около тысячи душ. Последствия войны: облучения и болезни, унесли жизни большей половины людей. На момент, кода мы смогли найти место мало затронутое губительным ветром войны, нас оставалось не более четырёх сотен. Определённые взгляды на жизнь сильной половины населения сформировали малоблагоприятные условия для развития. Способных к производству и добычи пищи людей становилось всё меньше. Зависть, лень и месть повлекла за собой голод. И, когда к нам прилетел Покупатель, людей в станице оставалось не более двух сотен, это с учётом большей части женщин, детей и стариков. Насильственное и необразованное управление авторитетных мужей привело к истощению залежей ценного ресурса. В начале прошлого лета управляющей группе стало известно о вашем существовании. И этой осенью было принято решение любым способом взять над вами контроль.

— Дальше уже можешь не рассказывать, — перебил Бурый. — Войны не избежать. Твой главарь знает всего лишь два способа восстановления контроля — это нагнуть и, если не получается, то убить. Ваши уроды пролили уже много нашей крови. И сейчас я не вижу ни одного способа избежать смертей.

— Я точно знаю, что им вас не одолеть, но вот они об этом теперь даже и не догадываются. Они хоть и яростны, но слабы. Я в силах убедить их сосуществовать в мире с вами. Крови больше не будет.

— Мне тоже хотелось бы так, но я знаю одну мудрую истину, — рыжебородый сел в кресло. — Покорённый слабак всегда будет тебе врагом, даже если держать его как друга. Он всегда будет с завистью ждать подходящего случая, чтобы убить тебя и занять твоё место. Ведь это всегда была и есть его цель. Сейчас начало зимы, если они сдадутся, мне придётся их содержать из своих запасов, рассчитанных на себя. Пусть мы сможем как-то это пережить, но вот жить тяжёлую зиму в одном доме с коварным злодеем, в постоянном ожидании удара в спину. Нет, Академик, войны не избежать. Мне дороги мои люди, я не разменяю их и не предам! Даже если бы вы пришли с миром, внутрь не пустил бы, а вот добрым соседом возможно рад был стать. Но что-то мне говорит, что нет у вас таких возможностей и желаний.

— Понятно, — Академик вздохнул и опустил голову. — С этим не поспоришь. Я лишь хочу, чтобы ты знал, из всего обоза, что пришёл сюда, действующих воинов не больше семи десятков. Это с учётом разгорячённых отроков, а остальная сотня — это старики, женщины и малые дети. Я не прошу жалости, просто знай это и мудрость твоя тебе в помощь.

— Бикуня! Уводи его, — Олег не успел произнести своё распоряжение, как тот уже сунул кляп пленному в рот. — Убери! Это уже совсем не нужно!

Конвоиры проворно подняли Академика со стула и вывели наружу. Бикуня задержался на пороге.

— Его сейчас того? — он провёл ребром ладони по шее. — Или как?

— Нет! — жёстко сказал Бурый. — Его голова нам ещё послужит. Кормите хорошо, как себя. И в баню сводите, воняет. Что в чёрном теле держать, заразу разводить, собрались?! Давай, прям сейчас отмывайте. Но не забывайте, что он пленный! И что воин сильный и хитрый!

— Олег Вячеславович, что отвечать Покупателю? — Надежда напомнила о срочном вопросе.

— Соглашаемся. Один полёт — сегодня днём, как можно раньше, второй — сразу, как стемнеет, — вождь немного поразмыслил и добавил. — Предупреди, что возможно понадобится третий, но только по требованию. Поясни, что по поводу третьего предупредим заранее, если что.

— Хорошо. Я всё поняла. А где вас искать? — вдруг засуетилась девушка.

— Надя, сейчас идёт война, — он достал из кармана мобильную рацию, демонстративно включил и продолжил. — На связь ресурсы не жалеть. Где у тебя листок с частотами?

— В голове, Олег Вячеславович! Я все частоты запомнила.

— Всё! Я уже на связи, — Бурый надел шапку и выходя добавил, — Игорь скоро подойдёт к тебе, поможет если что поначалу, но дальше уже сама.

За час до заката Бурый ещё раз собрал командиров. В такое время в эту комнату солнце уже не проникало своими лучами из-за рельефа местности, поэтому резной стол освещали три масленые лампы под потолком.

— По всей вероятности, нападение начнётся с последним лучом солнца, — Бурый стоял во главе стола с включенной рацией в руке, которая периодически издавала короткие шипения. — На стенах смените дозорных на свежих, даже если эти ещё не устали, и объявите глубокую тишину. Начинаем слушать сопение мышат в норках. Кстати, прожектора пусть снимут со штативов, они должны включаться на минуту, не более, потом выключаться, быстро перемещаться по стене метров на десять и включаться в новом месте. Враг будет стараться бить именно по ним. Огневые позиции стрелков тоже меняйте чаще. Остальное, Бикуня, ты знаешь, можешь идти. Рация где?

— Здесь! — тот мигом вытянул за верёвочку из-за пазухи чёрный кирпичик с антенной и рванул на выход.

— Глубоко не прячь, стрельба будет — не услышишь! — кинул вдогонку Денис.

— Денис! — Олег переключился на старшего сына. — За тобой первая ударная. За стены без приказа не прыгать! Твоя задача выскочить там, где это будет нужно. Поэтому по ситуации. Не продавай сильный удар за дёшево.

— Да, отец, я понимаю, — искренне ответил тот.

— Носорог, — Бурый оглядел стоящих в полумраке мужчин. — Ты здесь? Не вижу. Вот ты где! — он остановил взгляд на шагнувшем вперёд мужике. — Ты в шубе? А где твоя броня?!

— На мне, — с лёгкой обидой угрюмо ответил тот. — Просто холодно стоять-то на улице, — он распахнул волчью шубу, демонстрируя могучую грудь в бронежилете.

— Твои три звена все таком облачении?

— Не все. Но в каждом звене пятеро в броне и шлемах. У других войлочный доспех только.

— Хорошо. Ты в каком звене сам стоишь?

— В западном, там будет самая жара!

— Рация у Бикуни, слушай его. Он мою команду тебе крикнет. Раньше времени тоже не выбегай. Снеговики уже в поле, — Бурый переключил канал на рации и сделал запрос. — Снеговик, ответь. Снеговик!

Чёрный прибор прошипел коротко, но тут же заговорил голосом.

— Чего там, кому не сидится?!

— Я— Бурый. Доложи состояние.

— Пфррррр! Да нормально всё. Все на местах.

— Конец связи, — Олег вернул канал рации назад. — Если кто не понял, повторяю. На Снеговиков рассчитывать не нужно. Их задача — отрезать и удержать подкрепление врага. Они тихо пропустят первые волны противника на наши стены. Не нужно ждать, что они первые вступят в бой.