Эслин двинулась вперед и увидела за стволами существо, размером с крупную лошадь. Напоминало оно птицу с длинной шеей и несоразмерно большой головой. Тело обтягивала белая кожа с зеленой и синей чешуей. В клюве желтели два ряда острых зубов. Эслин обрадовалась и напряглась одновременно.

Летающие ящеры водились на недоступном плато в Туярык. Горцы изредка видели их гнезда на удаленной возвышенности. Пищи для существ на плато хватало, но порой они охотились возле сел и лакомились скотом. Не брезговали и человечиной. А еще с уст горного народа не сходила молва о том, как Нити жизни свели хищника с беглецом из Ангардаса.

Тот человек управлял Зелеными Нитями и скрывался от прошлого короля из-за своих способностей. В миг опасности он нащупал эмоции ящера, сумел успокоить его и расположить к себе, а после забрался ему на спину, устроился меж сильных крыльев и взлетел, управляя Зелеными как поводьями. Его историю назвали приручением небесного коня. Смельчаки пытались повторить подвиг, но это удалось лишь двоим, обладающим тем же даром. Был и третий, но по беспечности оказался растерзан, и Хазима, воцарившись в горах, запретила приручение ящеров. Но Эслин стоило рискнуть.

«Давай! Ты не сатри. Ты не подчиненная Хазимы. Ты – ткачиха. Разобралась в своих чувствах – не спутаешь и чужие! К тому же… помощи ждать неоткуда». Эслин медленно подняла ладони вверх, пытаясь прочесть настроение существа, подмечая его малейшие движения. Но ящер тут же кинулся прямо на нее, опираясь на сгибы крыльев. Эслин взвизгнула, бросилась на землю и откатилась. Противник неуклюже затормозил и развернулся. Среди стволов его преимуществом была только неожиданность, потому что ловкостью на земле небесный конь не отличался.

Эслин с прыткостью блохи заскочила за раздвоенное дерево и из своего укрытия заметила мокрую рану на шее у хищника. Похоже, подрался со своими. Внезапно небесный конь рванул к ней и резко ткнул зубастым клювом в проем между стволами. Девушка чудом успела отскочить назад. Сердце мелко дрожало, но ящер, к счастью, решил отступить и сэкономить силы. Он задрал шею вверх и издал свой скрипучий хохот. Из раны полилась бесцветная жидкость. Потом хищник устало улегся на землю, не спуская с нее глаз.

Успокоившись, Эслин осторожно потянула за Нити эмоций. Черное дрожащее облако боли, пурпурный ливень досады, но ни малейшего удивления или опасения – видно, уже пробовал людей на вкус. Плохо. Гребень на голове высокий и желтый – самец. Хорошо. Девушка прикрыла глаза и принялась ткать: протянула через Белую Основу ниточку его любопытства, добавила желание существа поправиться и глубинный страх перед неизвестным. Хорошо, что твари не так уж примитивны – ящер сравним с собакой и котом. А теперь надо заслужить его доверие и помочь. Эслин огляделась и заметила возле своего укрытия чистотел и подорожник. То, что нужно, чтобы очистить рану, а затем остановить кровь! Ах, как хорошо, что ее любовник с таким удовольствием говорил о растениях.

Эслин медленно вышла из-за дерева, и не отводя взгляда от небесного коня, сорвала нужные травы, и с опаской приблизилась, крепко держа в руке Плетение. Первая часть задумки удалась, и ящер подпустил ее, глядя, как кот на мышь. Девушка натянула ткань рукава на кончики пальцев и хорошенько размяла стебель чистотела, пустив ядовитый сок, а потом крепко приложила к ране зверя и отскочила назад. Ящер закатил глаза, заревел и бешено замотал головой. Нить его ярости взметнулась кнутом, и Эслин резко схватила ее и потянула на себя. Сила эмоции оказалась так велика, что девушку бросило вперед. Она присела и уперлась ногами в ползущие по земле корни. Ярость смирилась и отошла. Зверь улегся обратно, раздраженно пощелкивая.

Эслин приблизилась вновь, ощущая, как пот со лба щиплет глаза. Она свернула злость хищника в аккуратный моток, а сама приложила охапку подорожника к ране и, не дыша, перемотала шею ящера поясом. Хищник недовольно поерзал, но прикрыл глаза и опустил голову на землю. Девушка попятилась, и когда деревья отделили ее от опасности, подумала: «И зачем я ему помогла? Решусь ли улететь на нем в горы? А как же сделка?». Дар спас ее от солдат в Трисорисе. Теперь дело совести показать ему пещеры, в которых она бывала. А он обещал убить для нее Энтина после всего… Ох, безголовая самонадеянная курица! Зря пыталась обмануть и использовать министра, достаточно было показать пальцем, и шаман бы покончил с ним.

Эслин вздохнула. И все же, надо будет навестить ящера, принести ему мяса, да и пояс снять. Раз заглянув в чью-то душу, трудно выкинуть ее из головы. Она отыскала путь на стоянку и устало опустилась на землю. Сармик скользнул по ней озабоченным взглядом:

– Деточка, не исчезай. Мне велено за тобой следить, – ворчливо произнес он.

– Не замечала за тобой такого послушания, – пожала она плечами.

– Твоя сохранность и в моих интересах. Ты не знала? – со сладкой улыбкой спросил шаман, откидывая косы за спину.

– Нет. Пояснишь? – у Эслин внутри похолодело, но Сармик радостно помотал головой из стороны в сторону:

– Нет-нет. Странно, что он тебе не сказал. Мог бы выглядеть героем, – он в один прыжок оказался на земле рядом с ней и взял ее щеки в ладони. – Просто хочу, чтобы ты знала. На самом деле, ты моя и только моя девочка.

Эслин замерла, не зная, что ответить. Сармик с нежностью поцеловал ее в лоб и запечатлел голодный взгляд на ее губах, а затем отсел и вернулся к своему занятию – он разделывал кролика на обед. Дичь они съели вдвоем. Ужинать пришлось тоже вместе. Дархан и Майма не явились ни после заката, ни наутро. После тревожной ночи Эслин напоила коней, собрала кости и потроха кролика и пошла к небесному коню.

Ящер позавтракал птицей, судя по паре перышек на земле. Он встретил Эслин, лежа на земле. Девушка ощутила, что зверь разглядывает ее со спокойным интересом, подобрала на земле немного сухих веток и достала заготовленное кресало. Вжих, и огонь отразился в узких зрачках хищника. Он заревел и попятился. Эслин затоптала огонь, протянула руку и нащупала его страх. Да, она определенно поднялась по пищевой цепочке в глазах ящера.

Улыбнувшись, ткачиха изобразила горлом звуки, похожие на щелчки. Потом посвистела. Небесный конь удивленно притих. Недоумение превратилось в веселье, когда Эслин вынула из цветной кучи его чувств радость и игривость. Пока ящер благодарно захрустел ее подарком, оказалось, что рана на шее начала затягиваться. Завтра он наверняка улетит, и ей нужно быстро принять решение. Эслин сменила ящеру подорожник на ране и пошла обратно.

На стоянке ее ждало потрясение. Сармик исчез, а Дархан и Майма отдыхали возле кострища, взявшись за руки. У девушки приоткрылся рот.

– О, милочка, проходи, не стой, – кокетливо помахала ей Майма.

У шаманки разрумянились щеки и блестели глаза, как если бы она была заинтересована и смущена. Эслин посмотрела на Дархана и опешила еще больше. Его серо-голубые глаза стали ярко-голубыми, но в пределах радужки и без неестественного свечения. Он поддержал Майму:

– Сядь. Отдохни. Ты должна быть в порядке, когда мы прибудем в горы, – проговорил он не терпящим возражения тоном.

– Погоди, но ты ведь не собираешься принести ее в жертву для обряда? – нахмурилась Майма.

– Погоди, но ты ведь не собираешься обсуждать со мной мои намерения? – Дархан повернул голову в ее сторону так медленно, будто его шея была жесткая.

С ним явно было что-то не так, и этот вопрос про жертву заставил Эслин отойти от него как можно дальше. Присутствие небесного коня невдалеке успокаивало. Она захотела посмотреть на шамана своим особенным зрением, но в смятении так и не смогла настроиться. Между тем Дархан объявил, что ему нужно побыть одному, и отошел от кострища, а Майма подсела к Эслин и потрепала ее по плечу.

– Беру его на себя. Он не причинит тебе вреда.

– Довольно секретов! Немедленно объясни, что с ним, – выпалила Эслин громче, чем хотела, но Майма не пожелала откровенничать.

– Мне не жаль, но ответы навредят тебе, – шаманка приблизилась к уху девушки и зашептала. – Клянусь тебе, что одержу верх! Мой амагят выше по силе. Разве что, в гневе я переборщу с огнем, но это будет только моя беда. Чтобы все вышло, мне нужно быть в спокойствии и добром расположении духа. Прошу, не выводи меня расспросами, доверься. Он заплатит за смерть моей сестры.