Ощущая, как поверхность тела одеревенела, он потянул девушку к воротам. Из окна послышался рев командира, щелчки и грохот оружия. Эслин закричала от страха, не боли. В шамана тоже попали не меньше трех раз, но пули буквально отскакивали от твердости их защиты. Хвала этому дереву, что прочнее металла. От ворот тоже начали стрелять, стража приближалась со штыками наготове. Эслин не выдержала вида летящих в нее пуль и рухнула на землю, прикрыв голову руками. Вслед за ними из окна попрыгали гвардейцы. Их окружали. На фоне бегущих людей перед глазами всплыл нечеткий силуэт недовольного Листопада. Дух выразительно показал ему неприличный жест и исчез. Дар ощутил, как защита начала истончаться, словно силу стягивает с кожи бескомпромиссный отлив.

Ему уже случалось ощущать себя загнанным зверем, но он всегда успевал договориться с великими духами или злостью пробудить силу своей тени. Но сейчас шаман растерянно замер, как во сне наблюдая за штыками и дулами, что приближались со всех сторон. Быть может, он в тупом недоумении позволил бы себя схватить или прострелить, но Эслин в страхе схватила его за ногу, и внутренний взор зашевелился, забегал как пес-ищейка, выискивая на тропах духов незримый след силы. И внезапно нашел его внутри. Дремлющий и родной источник, простой и незаметный раньше.

Время остановилось. Дархан вдруг ощутил себя Травой. Не ощутил, а стал широким и нескончаемым зеленым океаном, покрывающим мир. Внутри воцарилась безмятежность и могущество. Он спокойно обратился к земле под ногами и на бессловесном языке дал ей понять, что травы и деревья очень давно не сдерживали корнями ее разложение, и за несколько веков разъедания водой и ветрами она превратилась в крутой овраг. Земля поверила. Она не привыкла к тому, что ее обманывают и быстро создала новую реальность прямо под ногами гвардейцев. Миг, и стража ухнула вниз, оставив пораженную Эслин и Траву на полоске возвышенности. Трава обратился и к воздуху этой местности, объяснив ему, что слишком долгое время не трудились здесь зеленые легкие, и та часть его, что вдыхают люди, утрачена. Кислород во дворе голубого дворца исчез, ошарашенные гвардейцы внизу рисковали задохнуться через несколько минут. Они пытались вдохнуть, кричали, а Трава взял девушку за руку и повел ее за ворота, на свободу.

Заслышав звуки пальбы, горожане попрятались в подворотнях, а жители ближайших домов задернули занавески. Когда ноги беглецов коснулись мостовой, мужчину грубо выкинуло из его странного состояния. Он переставлял ноги, но забыл, куда они бегут и кто он. Приятная девица рядом открывала рот и издавала звуки. Все они были ему знакомы, но смысл ускользал. По интонации и решимости в глазах он догадался, что девушка знает, что делать и позволил себя вести. Они скользнули мимо пары домов и влились в поток людной улочки. Вскоре течение вынесло их к зданию с широкими воротами и запахами сена и пота. Там девушка уверенно подошла к молодому человеку с ведром воды, и взялась за вожжи. Шаман прищурился. Нет, вожжей не было, но ее руки уверенно держали нечто в воздухе и двигались, словно девушка кем-то управляла. Получилось не сразу. Мужчина хмурился, потом оправдывался, но вскоре послушно поставил ведро и впряг в простую черную карету двойку лоснящихся стройных гнедых. Дархан начал что-то вспоминать. Инстинкт внутри советовал затаиться в шумном месте, а не выезжать в тихое, но Эслин уверенно укрылась в экипаже, и он последовал за ней. Дверь закрылась, и карета тронулась.

– Там конюх? Куда он нас везет? – испуганно спросил Дар. Все вокруг казалось враждебным, ощущения болезненно врезались в растревоженное сознание.

– Убедила тихо вывезти нас из города. Должны успеть проскочить, пока к выезду гвардейцы не стянулись. Мы сейчас должны одновременно с ними туда ехать.

В голове нестерпимо гудело. Казалось, что кожи нет, а одежда елозит по оголенному мясу. Эслин тихо задала вопрос, и он не сразу понял его смысл, а когда понял, обрадовался и с облегчением ответил:

– Нет, должны выжить. То, что происходило, изгладится. Место было мною обмануто, но плоть мира быстро осознает это.

Вдруг он хлопнул себя по колену и поморщился от боли:

– Ты вернула Зеленые?!

– Да! – широко улыбнулась она. – Знаешь когда? Когда поняла, что он меня боится! Энтин! Сбежал! Руку даю на отсечение, он увидел в своей подзорной трубе мою силу, собрал вещи и укатил. И лишь после этого отдал приказ убить меня! Хорошо, что мы не остались в Трисорисе – теперь градоначальник прикажет прочесать здесь каждый угол и выставит посты. Любой горожанин сдал бы нас, не говоря о хозяине квартиры.

– Но там до рассвета еще пробудут наши, а они не знают о том, что случилось!

– Как, разве они еще не выехали? – Эслин встревожилась. – Но ведь Энтин явно угрожал Нэвлису. Я думала, он понял.

– Понял, но переночевать решил с удобством. В конце концов, с ним Кам и Сармик. И Майма, если она еще не со своей новой подругой. Выберутся. Мы встретимся с ними на выезде, а сейчас затаимся до рассвета где-то близ дороги. Если сами за пределами города окажемся благополучно.

Они затихли и прислушались к шуму на улице. За стенками экипажа стало значительно тише. Звонкий цокот копыт по мостовой сменился глухим постукиванием – они выехали на дорогу. Оказывается, местный кучер повез их околицей, через село на окраине Трисориса, плавно переходящее в лес. Наконец, он остановился и открыл дверь:

– Ну вот, госпожа, оказал вам руку. Мне назад пора, а вам по этой козьей тропке на склон заползти, и дальше в лес. Тут конь не пройдет, а вот местные ползают по ягоды, чтобы путь сократить.

Эслин сердечно обняла его, он смущенно отодвинулся и крепко пожал Дархану руку:

– Ну, удачи. Совет да любовь. Если ейный муж стражников и подкупил, то тут точно вас не ожидает. Начнете заново жить, как душа просит.

Шаман слегка приподнял брови, но вернул рукопожатие и улыбкой ответил на подмигивание Эслин. Вдвоем они начали подъем по крутой и узкой тропке, цепляясь за корни растений, и прилегли отдышаться на вершине склона, когда темное небо уже густо обсыпало мерцающей пыльцой. Стараясь особо не шевелиться, Дар повернулся к Эслин, погладил ее по щеке и вдруг спросил:

– Можно тебя поцеловать?

Он ожидал, что она отвернется или рассмеется, но девушка серьезно посмотрела на него и через несколько томительных вдохов ответила:

– Можно.

Даже несмотря на саднящую кожу, оказалось сладостно и приятно лежать в душистом разнотравье летней ночью рядом с той, что как соль усиливала вкус его жизни и делала будни вполне съедобными. Настырный голос внутри твердил какие-то гадости про нее и их будущее, но шаман развеял все мысли и сосредоточился на ощущениях: волнующе пахла таволга, мед изливал кипрей, даже резкий зверобой гармонично вмешивался в хоровод ароматов. Растения врезались в плоть кольями, но боль ненадолго уступила место наслаждению от касания нежной щеки и мягких губ. Он все не мог оторваться и пил простую радость этой ночи, как стакан воды в иссушающе жаркий день. А сердце и вовсе удивленно затихло на долгий миг, когда он осознал, что Эслин улыбается прямо сквозь поцелуй. И все же, она первая спугнула наваждение, когда заговорила, что им пора спешить, чтобы до рассвета оказаться в засаде возле главной дороги и не пропустить северян.

Дар с напускной готовностью откликнулся и вскочил на ноги. Они взглянули вниз, на ночные огни города и двинулись в обход. Шаман пытался вернуться мыслями к событиям у дворца и понять, что произошло и как он это сделал, но вспоминать оказалось трудно и мучительно – детали разбегались, что-то внутри ограждало его и советовало поберечься. Наконец он отложил в сторону и это, вспомнив слова Эслин:

– Так ты обрела Зеленые Нити, когда поняла, что Энтин тебя боится? Странно. Не глядясь в отражение его чувств, ты сама в себе разобраться не могла?

– Нет, – буркнула Эслин. – Мне казалось, что я только после плена себя стала с грязью смешивать, но теперь поняла, что никогда себя особо не ценила. Вот тогда-то Зеленые и показались на пороге. Когда осознаешь свои истинные чувства, можешь видеть их у других. Но зрение очищается лишь через слезы. Это всегда больно, видеть себя голую и ничтожную. Но путь к истинной свободе начинается именно из этой точки, и я ступила на него вновь. Теперь приложу все усердие и постараюсь избежать иллюзий, чтобы нарастить силу.