– Чем выше, тем меньше их долетает! – проорал он сверху, – Ах ты дрянь упорная!

Постепенно в нос проник едкий удушающий дым, который заставил Эслин закашляться. С каждым вдохом она кашляла все сильнее, стараясь задерживать дыхание.

– Проклятье Нга! Держаться рядом с этим дымом сущее наказание, а из-под струи огня слишком ловко разлетаются, – прохрипела Майма.

Варган Кама ритмично дребезжал, и Эслин, лихорадочно дергаясь и кашляя, возложила на него все надежды, как и Нэвлис. Предводитель гневно заорал:

– Не будь эгоистом, Кам, отгони и от нас!

Очевидно, звуковые колебания успешно отпугивали насекомых, но Кам неожиданно ответил:

– Помогу, Нэвлис, если ты признаешь, что шаманы выше людей.

– Шаманы выше людей. В данной ситуации. Хотя шаманы тоже люди, – помедлив, выговорил Нэвлис напряженным голосом, и тут же облегченно простонал: – Милосердный Нум, как ужасно они жалят!

– Шаманы выше людей, – простонала Эслин.

Ей было нетрудно погладить самолюбие Кама. Тут же действие звука переместилось и на нее тоже. Всхлипывая, она сбросила накидку и едва удерживалась от того, чтобы не чесать раны. Ничего, сейчас остальные примут помощь, и вместе они найдут способ унять боль. Однако, для соратников по ремеслу у Кама нашлось другое задание.

– А вам, друзья, я предлагаю оставить эти пустые ссоры и объединиться под моим началом. Мы равны по силе, но я более искусен, хладнокровен и вижу дальше шкурных интересов. Положение шаманов в обществе должно быть совсем другим. Вы со мной, собеседники духов? – бодро произнес Кам, не отнимая варган от губ.

Сармик прокричал сверху сложно закрученный и весьма нелестный отзыв о Каме и всех его прародителях. Он сидел на ветке почти у верхушки сосны, куда действительно долетало меньше шершней и работал руками как ветряная мельница. Майма, заходясь в кашле, размахивала накидкой возле своего чадящего костра. Говорить она не могла, но и намерения такого не выражала. Зато красноречивыми жестами объяснила, что под начало Кама становится не намерена и имеет свои планы на эту жизнь. Молодого и след простыл. Эслин забеспокоилась о нем, но тут ее взгляд упал на Дархана, который так и стоял столбом посреди поляны, облепленный насекомыми. Они ползали по его лицу, шее и рукам, заползали за воротник и кусали, кусали. Лицо его раздуло, щеки разъехались в стороны, а глаза превратились в щелочки. Нэвлис бросился к нему и, с оханьем и бранью, подтащил к Каму. Шершни с неохотой поднялись, сердито кружа над мужчинами.

– Кам, если он умрет, весь смысл нашей поездки пропадет, и ты будешь виноват, – возмутился Нэвлис. – Отгони их ото всех! Немедленно!

– Не помрет, – бросил Кам, – никто. Если им спесь дороже трезвости рассудка, значит, не все пропало. А этот так даже вернуться не удосужился. Нарочно уходит танцевать с духами, словно мы не стоим его общества.

– Вот я слезу и усугроблю тебя, дождешься, губозвон! – потряс кулаком Сармик. – Немного осталось, Лис! В них же дух, скоро откинутся! Наверное. Больно живучие твари полосатые.

Дархан дернулся, приоткрыл глаза, закричал и сложился пополам, ощупывая лицо. Приникнув к земле, он горячо зашептал что-то. Тут же Эслин ощутила в воздухе пряный аромат розмарина. Томительное ожидание и никакой реакции, только гул стал сердитее. Дар упал на землю, царапая отекшее горло. Нэвлис вцепился в его плечо и бормотал: «Ну давай, попробуй еще». Нос Эслин наполнился запахом перечной мяты, а затем горькой полыни. Что-то из этого сработало. Шершни вдруг начали падать замертво. Майма выдохнула. Сармик неловко скатился с сосны. Из последнего насекомого, что упал, вытекла желтоватая струйка, которая сгустилась в воздухе и приняла облик енота с очень длинной мордой, человеческими глазами, сонно глядящими из-под полузакрытых век и длинных лап с мохнатыми человеческими кистями. Колени Эслин подкосились, она жалобно охнула и присела, зажав рот рукой.

– Приветствую, господа, – медленно прогнусавил дух. – Позвольте отметить вашу сноровку. Недурно, мда-с. Впрочем, не все сегодня отличились в равной степени.

– Кто ты, и что тебе нужно? – грозно двинулся на него Кам, но все внимание духа было направлено на лежащего Дархана.

– Не ищи его, пустые хлопоты, – все так же размеренно вещал он. – Ваша связь давно разорвана. Если позволишь совет… Поспеши использовать остаток силы с умом. Разберись с неприятелями – далеко ведь ходить не надо. Иначе скоро окажешься под крышкой арангаса.

Кам размашисто двинул рукой в воздухе, запустив в противника волну недоступного людям звука, но унылый и сонный дух вдруг камнем бросился вниз, подобрал тело шершня и предсмертным рывком впился Дархану в ухо. Шаман взвыл, запрокинув голову, и задергал ногами.

– Кам, ты мозги простудил? – заорал Нэвлис на недовольного собственным промахом Кама. – Что за выходки?! На тебе теперь ответственность за его исцеление!

– Что-что? Я услышал «спасибо, господин, что спас от смерти», – удивленно приподнял брови Кам. – Не я виноват в том, что происходит. Хотя чего я ожидал? Твой разум затуманен гордыней. Вот князь сразу понял, кто перед ним, и поделился, что видит меня на месте Верховного шамана. Так что, если не одумаешься – сообщу ему о том, что ты собой не владеешь. И что ты мне сделаешь? – выдал Кам ошарашенному Нэвлису. – Ничего. Без меня вам не дойти. Ведь я и вправду сильнее всех. Но вот лечить – не мое.

– Ты меня не удивил, – протянул Нэвлис, хотя по его лицу читалось обратное. – Что ж, откроюсь тоже. Я не вернусь, так что мне все равно, что ты там наплетешь моему отцу. Ну, и раз уж пошла такая пьянка, карты на стол. Майма, а какие у тебя планы? Что тебе наобещал Идан?

– Плевать мне на твоего Идана, – оскалилась Майма, водя опухшей рукой над костром. – Как и на место Верховной шаманки. Да, Кам, забирай, раз ты так мелко плаваешь. Собирай свои дворовые команды для игр, а у меня есть дела поважнее. Ну а ты, молодой господин, не враг мне. Я помогу чем смогу, пока наши дорожки бегут рядом. Тебе, но не ему, – она перевела взгляд с Нэвлиса на Дархана.

– Ну и пошла ты туда, откуда родилась, – просипел Дархан.

Он подполз к своей сумке и достал оттуда пузырек с зеленым соком. Огромными негнущимися пальцами кое-как сковырнул пробку и влил половину жидкости внутрь. Остальное, шипя, принялся размазывать по коже. Нэвлис не стал ему мешать и с безразличным лицом подошел к Майме. Та занялась его укусами, зачерпывая огонь на ладошку и выливая его на болезненные участки. Лоскуток огня сползал по коже вниз, вытягивая красноту, и шаманка забирала новый. Эслин с опаской подошла к Дархану, лицо которого заплыло до неузнаваемости. Он молча указал ей на другую колбочку со снадобьем, и Эслин шустро подковырнула пробку ногтем. В нос ударил горький запах полыни с еще чем-то знакомым. Дархан кивнул ей снова и устало улегся на землю, продолжая медленно втирать лекарство в горло. Эслин щедро намазалась, и кожа взялась липкой пленкой, под которой морозно пощипывало. Девушка выдохнула, но тут же вздрогнула от резкого возгласа Нэвлиса:

– Так, а где кони? И парень?

Майма ахнула:

– Алимка вон туда побежал! Готова твоя рука, ступай.

– А не составишь компанию, господин Кам? Или к тебе теперь и обратиться нельзя без поклона? – учтиво спросил его Нэвлис.

– Нет, почему же. Как верно подметила сестра костра, наши пути пока не расходятся. Я не против взаимовыручки, если все трезво смотрят на вещи. А еще я понимаю, что до некоторых не сразу доходит, – в тон ему ответил Кам, намекая на самого Нэвлиса. – А некоторых и могила не исправит, – кивнул он на Смеха. Тот оскалился. Его укусы побагровели, но за лечением к Майме он не обращался и вскоре начал тихонько подвывать.

Не глядя друг на друга, Кам и Нэвлис зашагали в указанном Маймой направлении. Эслин смахнула пот со лба – боль отходила, отек спадал. Вскоре Молодого внесли на поляну. С бедняги ручьями текла вода. Очевидно, он пытался спрятаться от насекомых в воде, но время от времени ему приходилось вдыхать, а шершни поджидали его на поверхности, поэтому лицо парня напоминало шар. Майма, всплеснув руками, принялась сушить и лечить пострадавшего.