– Я буду спать один. Точнее, не один, но вас это не касается. С остальными тремя решайте сами.

– Во второй я с Эслин, – заявил Дар и мягко подтолкнул девушку к лестнице, однако сам идти не спешил, и Эслин тоже остановилась.

– Нет, Лис, я не пойду на такое унижение – спать в одной комнате с этим, – прошипел Сармик, стрельнув глазами в сторону Кама.

– То есть в лесу в паре метров друг от друга нормально, а в комнате нет? Где проходит та грань, неженка? – усмехнулся Нэвлис.

– Я с ним согласен. Здесь стены давят, а тут еще и этот раздражитель под боком. Лучше тогда переночую в лесу, – заявил Кам, вновь берясь за свой дорожный мешок. Он было двинулся к двери, но внезапно ему на плечо легла тонкая рука Маймы:

– А если скажу, что готова разделить с тобой комнату сегодня?

– Скажи, – настороженно обернулся Кам.

Майма засмеялась:

– Идем. Ты был так мил на поляне, когда унес меня от огня. Клянусь, иначе, я бы так и любовалась на пламя, пока не встретила в нем сладкую смерть.

Шаманка бросила ему свою поклажу, крутанулась на пятках и пошла вверх по лестнице. Кам поднял брови и одними губами произнес: «Что это было?». Затем схватил ее мешок и пустился вдогонку. Сармик запоздало показал ему вслед неприличный жест и изо всех сил стукнул кулаком по стойке. Хозяин вздрогнул.

– Чтоб вы под гору к сихиртя провалились! А лучше сразу в Нижний мир, на седьмое дно, чтобы вас Нга побрал! Всех самок разобрали, ну надо же! – Сармик еще несколько раз крепко выругался и остался стоять, нервно прищелкивая пальцами.

Алимка, которому предстояло ночевать с хищным шаманом в одной комнате, умоляюще поглядел на Нэвлиса, в ожидании поддержки.

– Брось, Сармик. Ну их же всего две было, да и то, на любителя. Пошли, отыщем тебе сговорчивую и веселую девицу, я и сам собирался, – миролюбиво похлопал его по плечу сын князя, но шаман сбросил руку.

– Начхать, какие они, Лис! – резко ответил он. – Я не получаю чего хочу, вот что несправедливо!

– Отлично понимаю, дружище. Слушай, есть для тебя важное задание – напоить Молодого. Пора ему пройти посвящение в мужчины, а?

– Я за, если ты угощаешь! – улыбнулся юноша. – Вот это я счастливчик! Первая пьянка – и сразу с будущим князем и шаманом!

– Пошли, молокосос. Покажешь себя в деле, – кисло улыбнулся Сармик и пошел за Нэвлисом.

Уходя, он кинул тяжелый взгляд на Эслин. Она задумчиво смотрела вслед северянам, пока Дар не подтолкнул ее к лестнице. Едва они зашли в тесную комнатушку, шаман приказал ей раздеться и залезть на кровать. Избавился от одежды сам, намотал ее длинные волосы к себе на руку и потянул, вынуждая лечь и развернуться на живот. В этот раз он не торопился и, при другом раскладе, Эслин бы могла даже получить удовольствие, но омерзительное сравнение с вещью не отпускало. Она закрыла глаза и повторяла себе «Это наш договор, он в своем праве». Постепенно эта мысль даже заставила ее кусать губы и двигаться навстречу, но все тут же закончилось. Упав лицом в высокую и крепко набитую подушку, бывшая сатри обругала себя за слабость. Волна стыда хорошенько помотала ее мысли, прежде чем выкинула опустошенной.

Они поужинали в комнате, а после еды упали на кровать. Шаман отвернулся от нее и быстро уснул. Его тело и волосы пахли прогретой солнцем землей и чабрецом – горько, но притягательно. Эслин посмотрела на спящего молодого мужчину и невесомо коснулась пальцами его темных волнистых волос. Быстро отдернула руку. Встала, подошла к столу и уперлась в него руками, заглянув в зеркало. Она смотрела внутрь себя, минуя тело, и видела побитую собаку с больными глазами и розовым лишаем на коже. Животное цеплялось за жизнь, толком не понимая для чего…

Методы Хазимы разочаровали ее еще в горах. Опьяненная силой и восхищением в глазах других ткачих, сперва она с энтузиазмом взялась за дело. Из-за владения Красными и Зелеными ей поручали самую грязную работу – выслеживать, запугивать и вымогать. Но после нескольких вынужденных убийств и риска попасть в пыточную полиции ее пыл сошел на нет. Однако и пути назад не было. Хазима играла на ее чувствах, как на фортепиано. То превозносила ее, то виноватила, каждый раз точно угадывая, какие клавиши тронуть. Нити никуда не делись, но Эслин еще тогда перестала ощущать себя хозяйкой жизни. Скорее, покорным быком, которого, присвистывая, тянет за кольцо в носу деревенщина в соломенной шляпе.

Вылазка на Север существенно прибавила сил, заставила задуматься. Она все еще хотела изменить жизнь женщин в лучшую сторону, но не так, не теми способами. А после плена у министра в голове все окончательно перемешалось… Что ж, Энтина убьет Дархан, а еще поможет ей уйти от Хазимы, а дальше будет видно. Главное, что с ним ее никто не посмеет удержать. Надо только, чтобы он наверняка выступил на ее стороне. С твердым намерением развернуть весь арсенал сатри в полевых условиях, она крепко уснула.

Открыла глаза девушка вместе с первыми лучами солнца и голосами ранних птиц. Дархан тоже не спал. Эслин игриво потянулась, ласково улыбнулась, будто ей приятно его безразличное лицо, и спустилась губами вниз по его животу, задержавшись там, чтобы продемонстрировать свои умения. Шаман умения оценил и после даже ласково-рассеянно погладил ее по щеке.

– Спрошу, можно? О какой жизни ты мечтаешь? – заинтересованно промурлыкала Эслин, растягиваясь рядом.

– Мечтают дети. А я принял решение жить уединенно в тайге, – медленно произнес Дар, смакуя каждое слово.

– Необычный ответ, – искренне удивилась Эслин. – Я думала, ты, как самый сильный шаман, мечтаешь о власти над людьми.

– Ты вот тоже сильная. Мощнее муравьев и мошкары, например. Хочешь стать королевой насекомых, угрожая им расправой? Подчиняйтесь, мелюзга! А не то, как топну! – усмехнулся Дархан. – Мне безразличны люди.

Солнце уже взошло, и золотые лучи медленно нагревали подоконник. Дар зевнул, выглянул в окно и бросил, ни к кому не обращаясь:

– Заспались. К девяти идет.

– Откуда знаешь? – Эслин тоже посмотрела наружу в поисках часов, но ничего подобного не увидела.

– У меня цветочные часы, – хмыкнул шаман и принялся одеваться. – Вьюнок трехцветный открывается. Ехать пора.

Действительно, на карнизе открывались фиолетовые юбки цветов с розовой и белой серединкой. Эслин тоже поднялась и остановила его жестом:

– Погоди, если тебе нет дела до людей, зачем тотем поехал искать? Ведь это что-то важное для Изысков, раз вас столько?

Дар нехотя вымолвил:

– Во-первых, из-за матери. Если не найду клятый тотем, то она умерла напрасно. Это дань уважения. Во-вторых, меня с детства попрекают этим тотемом. Я год за годом приносил пользу народу Изысков в ожидании того часа, когда наконец отправлюсь в путь и закрою долг.

– А что такого в этом тотеме? – поспешно уточнила Эслин, но Дар уже хлопнул дверью.

Девушка досадливо прикусила губу, натянула бессменный льняной сарафан, которым одарили ее в Большом Яре, и поспешила следом. Нужно срочно попросить его о помощи. Что угодно, лишь бы он начал в нее вкладываться временем, силами и чувствами. «Чем больше мужчина делает для женщины, тем больше начинает ее ценить», – один из первых уроков в школе сатри.

Она открыла дверь и жалобно позвала:

– Прошу, вернись, господин!

Он нехотя обернулся и медленно вошел в комнату снова.

– У меня желудок болит после ужина. Ты не мог бы купить для меня лекарство? Уверена, оно есть у местного лекаря. Может, и аптека найдется.

– А как болит? Жжет или давит? – вдруг со знанием дела уточнил Дархан. – Могу чернобыльник дать. Кстати, хорошо, что напомнила. Надо бы дать тебе один сбор.

Он начал рыться в своей поклаже и извлек несколько связок растений и корешков, стеклянные баночки с головками цветов, подписанные мелким почерком коробочки с рисунками, кусочки блестящих минералов и даже мешочек с черной землей, а также острый ножик, деревянную лопатку и дощечку.

– Ого! Так ты и лекарь? – его сокровища вызывали трепет и умиление. Она осторожно протянула руку к высушенному пушистому цветку-вееру на тонком стебельке, потом поднесла к носу бархатные листочки нежно-голубого цвета. Резкий кислый запах заставил ее вернуть растение на место.