– Что ж, тогда я вдвойне счастливчик, что один мертв, а второй лишний раз пальцем не шевельнет, когда есть более простые варианты, – Дар снова улыбнулся и пояснил. – Ладно, я просто злорадствую. В кои-то веки кто-то оказался на моем месте в начале пути. Пришли.

Они вышли к склону горы песчаного цвета, в котором на высоте двух человеческих ростов зияло почти идеально ровное отверстие.

– Нужно залезть вон туда, цепляясь за эти корни и упираясь в уступы. Это довольно просто, а с твоими Красными будет еще легче, – Дар залез первым и протянул ей руку.

– Красные ни с чем не сплести, если нет другой Красной или Белой основы. То есть, если ты не злишься на меня и здесь не живут другие люди, – Эслин взялась за жесткий корень и оттолкнулась ногой.

– А если здесь жили, но не люди? – Дар подобрал в отверстии клок черных спутанных волос и показал ей.

От вида этих волос – не звериных и не людских, Эслин взлетела к Дару так, будто их обладатель готов был поймать ее за ногу и стащить вниз к себе в пасть.

– Это чье?

– Хозяйское. Мне сказали, что здесь видели сюллюкюнов. Говорят, это небольшие человечки с острыми головами и конскими копытами. Я сам не видел, но есть все приметы, что они тут раньше жили. К тому же, тут есть таз, – шаман махнул рукой и полез вперед по проходу.

– Шуликунов? Таз? – не поняла Эслин, пролезая вслед за ним во тьму.

– Да, мне так и сказали, – голос Дара, глухо доносящийся спереди стал раздраженным. – Но по описанию чем-то похожи на наших сюллюкюнов. Ты долго меня поправлять будешь? А таз, это я про углубление с водой. Горячий источник. Сюллюкюны живут в воде, но дышат огнем. Тоже так говорят. Придут – вот и посмотрим. Думаю, что не убьют нас. Лично я с радостью с ними познакомлюсь, есть у меня слабость к глубинным жителям.

Лаз постепенно расширился, а потом нырнул вниз, заставляя почти катиться на пояснице, отталкиваясь руками и ногами, а дальше вывел их в пещеру, наполненную теплым и влажным паром. Страх перед тяжестью земли над головой отступил. Дар зажег жировую лампу и принялся за свои приготовления: разложил осиновые поленья у входа и расщелин, чтобы незваные гости или хозяева пещеры не помешали, затем поджег пучок полыни и степенно обнес тлеющую траву по кругу, приговаривая:

– Полынь-трава, с земли взята. Нас береги, нечисть гони. В леса густы, в места пусты.

Затем подвел Эслин в самый центр пещеры, прямо к границе сырой земли и теплой бурлящей воды и приказал раздеться. Сам же набросал на пол ветви чубушника, а в отдалении полукругом расставил свечи и, с большим почтением, тот самый тотем, обагренный кровью.

– Какой романтичный пикник. Это точно обряд, а не свидание? – восхитилась Эслин, увидев, что теперь шаман достает банку меда, молоко и лепешки, с замешанной в тесто травой. Сидеть обнаженной было не холодно – она чувствовала себя будто в бане.

– Угощайся, – Дар тоже стянул с себя одежду и опустился рядом. – Это мой самый приятный и долгожданный обряд-свидание в жизни. Редкость. Расположенные к людям духи общаются и без обрядов, а враждебным абасы требуется что-то менее приятное.

– А наши абасы? Ты обещал рассказать, как справился с Уоюром, – Эслин быстро прожевала кусочек сладкой лепешки с пряной травой, запила молоком и утерла рот.

– Эти пятеро в чем-то менее опасны для нас, чем другие, то есть прямой угрозы для жизни нет. Но они отлично сводят с ума, хотя и постепенно. И вот тут все зависит от тебя, – Дар разместил Эслин на своих ногах, и подумав, развернулся лицом к северу. – Эти абасы не могут достать то, чего в тебе нет. Будут расковыривать раны и разбрасывать тени. Но. Раз в тебе это есть – так нужно. Вот и секрет. Выпускай иногда тень погулять и используй во благо.

Он сжал волосы на ее затылке и подтянул к себе, и Эслин с готовностью обвила руками мужскую шею.

– Тебе будет легче сопротивляться Лавине, если ты примиришься с собой и будешь сама управлять своим вожделением. Может, ты боялась стать дамой полусвета, но на деле в тебе это есть? Давай прямо сейчас проверим.

Шаман приподнял ее за бедра и усадил на себя.

– Знаешь, мне еще нужен звук, поэтому постарайся стонать в одном ритме. Ясно? – хрипло прошептал он ей на ухо.

– Это от тебя зависит, – с наслаждением прижалась к нему Эслин, гладя сухое жилистое тело, а потом все же пожаловалась. – Я боюсь. Пугает то, какой безвольной я становлюсь. А самое жуткое, что это помешательство и впрямь привлекает.

– О, поверь, деточка. Я понимаю, о чем ты. И еще как, – Дар оторвал губы от ее груди и расхохотался, откинув голову. Затем обжег ее губы еще одним страстным поцелуем и нежно заправил прядь волос за ухо. – В отличие от меня, ваши абасы снаружи. И продержаться нужно хотя бы три года, чтобы я приготовил пять новых тотемов. На это время я дам тебе обереги, травы и заговоры для отпугивания. Побудешь немного шаманом, а? А когда все будет готово, мы загоним их в дерево и закроем. И они навечно погрузятся в нигде и станут ничем. Нужно позаботиться, чтобы место их захоронения было безлюдным, и никто о нем не узнал. Но это после. А пока говори. Мне сейчас особенно нравится твой голос… И смотри мне в глаза!

– А как мы их туда загоним? Расскажи! – Эслин с удовольствием открыла глаза, наслаждаясь его восхищенным и возбужденным лицом. – И скажи, что мы справимся, прошу! От ее появления я снова потеряла опору под ногами. Ждать предательства от себя самой – пытка.

– Хоть они и кормятся людскими состояниями, они сами – абасы. У них есть привычки и чувства, но нет достаточного опыта средних интриг. Уж впятером найдем способ их обмануть, – Дар развел ее ноги шире и огладил спину. – Не волнуйся. Проиграли только мертвые, а у нас бесконечно много шансов на успех. Вот ты теперь обладаешь Золотыми.

– Да, – прошептала Эслин, двигаясь быстрее.

– И ты королева.

– Да!

– Нэвлис попал в аппарат министров, Кам стал жрецом, Сармику больше никто не мешает прожигать жизнь, в прямом смысле слова. Разве мы не достигли своих самых смелых мечтаний?

– Да-а-а… – простонала королева, запрокидывая голову и вонзая ногти в его кожу.

– Я – один из великих шаманов, и…

– А-а-ах, – особенно протяженный и чувственный стон вырвался из груди у Эслин и эхом разнесся по стенкам пещеры. Тут же фразу шамана закончил чей-то разъяренный вопль.

– И олух, каких свет не видывал! Жалкий слизняк и тупица! Будь моя воля, дал бы тебе в служебных духов страстоцвет вонючий и плешь попову!

Эслин с визгом соскочила с Дара и вжалась в его спину, разглядывая огромного незнакомого духа.

– Трава, Мятлик! – голос Дара радостно взлетел, будто он увидел старого доброго друга.

Тотем валялся расколотый пополам, а над ним парил… луг. Такое ощущение создавал этот получеловек-полурастение с диким полем на голове, крепкими ногами-корнями, гибкими руками и лицом сердитого юноши чисто-белого цвета. В отличие от Лавины, вид которой вызывал у Эслин ужас и оцепенение, к Траве у нее сразу возникло теплое чувство, как и к весеннему лесу, по которому они шли.

Амагят Дархана заметил ее и подлетел ближе, зашуршав стеблями.

– А вам, барышня, позвольте выразить свое восхищение, – Мятлик уронил к ее ногам нежно-желтую луговую траву с удивительным запахом сливочной булочки.

– Дар, он невероятный, – прошептала Эслин, вдыхая необычный аромат.

Шевелюра Травы подалась назад, будто ее пригнул ветер, а из плеча выстрелил вверх голубой бутон.

– Дорогая, я бы с радостью оплел тебя, врос и выжал до последней капельки сока, но не могу. Ни в чье тело я больше ни за что не пойду как минимум пару сотен лет! И не проси. А что касается тебя, – Мятлик развернулся к своему шаману и снова нахмурился. – Вот тебя бы я от души поимел. Бездарность! Наверняка в тебе и дух придури сидит, стоит только потрясти! Как ты не понял, что мы в тебе? Как не замечал, что один только умеешь скакать туда-сюда как горный козел? Что взглядом убиваешь, как другие не умеют?