– Тогда завтра мы с Всеволодом подъедем к воротам города и будем вас ждать, – сказал Боремир.

Вернувшись в селение, он рассказал о своей встрече сыну Вассы, тот обрадовался.

– Но разве я могу прямо сейчас оставить матушку? – спросил он.

– Я позабочусь о ней, – успокоил его Боремир, – да и помощи от нас с тобой никакой: одна надежда на знахарку.

Та как раз разбирала мешок с провизией, которую привёз воин, и искала масло, которое наказывала ему купить у одного торговца. Сама она давно не могла к нему выбраться.

– Хороший у него товар, – приговаривала она, втягивая большим носом аромат, исходящий от фляжки с густым маслом, – я на нём такой настой сделаю, что вся хворь из болящей выйдет.

Васса не понимала, что с ней происходит. С того момента, как они с Боремиром заехали в селение рядом с городом, ей стало плохо. Больше всего хотелось развернуть повозку и уехать далеко-далеко. Но, постеснявшись так часто менять свои просьбы, она обрекла себя на мучения.

Хворь подобралась к ней незаметно. Проснувшись посреди ночи, она не узнала своего тела: оно всё горело, как в лихорадке. Но было в этом состоянии что-то, непохожее на обычную болезнь.

Тело пылало огнём, будто всё в нём бурлило. Особую боль причинял след от браслета. Резь была похожа на то воздействие, которое настоящий браслет оказывал на её запястье во время свадебного ритуала. И хотя та верёвочка была давно сожжена, но ощущения от неё были очень явные.

Васса хотела объяснить это знахарке, но, открывая рот, не могла произнести ни звука. Вместо слов у неё вырывалось шипение. Испугавшись, что это услышит Боремир и решит, что яд Тимиры всё же взял над ней верх, женщина молчала. Он очень боялась, что муж откажется от неё. Его семья потратила столько сил на борьбу с бывшей старейшиной не для того, чтобы обрести змею внутри своего рода. Поэтому Васса молчала, а большую часть времени вообще была без сознания.

Старушка чуяла, что что-то нечисто с болезнью гостьи, но понять причину не могла. Вечером, когда Боремир вернулся из города, а она приготовила ему с Всеволодом ужин из привезённых продуктов, стала расспрашивать насытившихся мужчин, что и как происходило незадолго до болезни их жены и матери.

Боремир отвечал неохотно, так как привык к замкнутому образу жизни и вообще не любил общения с незнакомыми людьми. Юноша же был разговорчивее. Он и поведал знахарке, что его мать совсем недавно прошла свадебный огонь, но праздник чуть не был испорчен нашествием змей, которых уничтожили огнём Перуна.

– А на руке мамы оказался пропитанный ядом браслет, – продолжал Всеволод, и старуха тотчас поняла, что в этом и есть причина.

– Расскажи-ка поподробнее, – попросила она.

Юноша передал ей всё, что помнил сам.

«Вот оно что, – думала знахарка, кивая головой, – я как чувствовала, что неспроста вспомнила историю с Оланой: так вроде её звали. Надо проверить, имеет ли хворая к ней отношение».

Ночью, когда все спали, старуха взяла большой чан, поставила его во дворе, прямо под светом Луны, наполнила колодезной водой и начала вглядываться в спокойную водную гладь, нашёптывая слова заговора для прозрения.

Вскоре старуха увидела убегающую Олану и преследующих её женщин. А потом появились змеи, и охотницы превратились в добычу.

Знахарка тяжело вздохнула, она слышала эту историю от матери, но не думала, что столкнётся с её последствиями.

– Васса – не змеиного рода, – бормотала она себе под нос, – но яд наполнил её и затаился. Попав сюда – обрёл большую силу, так как именно здесь пробудился впервые в Олане. Но Васса не сможет его принять, её тело не выдержит этого: лишь наследники могут совладать с даром и вынести его. Как же мне спасти её? И волхвы все ушли на посвящение. Никого в домиках рядом с капищем не осталось.

Вернувшись домой, знахарка долго смотрела на болящую, размышляя, что делать.

Утром она разбудила Боремира и велела ему ехать за отцом на берег Светлого моря.

– Без великого волхва я не справлюсь, – проговорила она, – яд наполнил тело твоей жены, и я не могу его вывести. А она не справится с ним, её тело не предназначено для такой нагрузки. Люди, Силу имеющие, изначально другие.

– Но Милослав говорил, что Вассе достаточно умываться проточной водой и возносить мольбы Богам, и к концу следующего солнца она очистится.

– Так и было, – кивнула старуха, – пока вы не приехали в это селение. Здесь эта история началась и, прикоснувшись к истоку, вновь обрела силу. Сидели бы вы в своём доме на берегу ручья, и через год очистилась бы твоя жена от разлитого по жилам яда.

Боремир тяжело вздохнул, виня себя в том, что решил поехать в город.

– Почему же волхв не увидел, что нас здесь поджидает? – спросил он у знахарки, пытаясь найти себе оправдание, свалив вину на племянника. – Предупреди он, что уезжать нельзя, мы бы не поехали.

– Всё не предугадаешь, – сказала старуха, – да и любая Сила умеет защищаться. Желая пробудиться, она напустила туман на служителя Велеса, и не увидел он опасности, подстерегающей вас в этой поездке.

– Как же помочь Вассе? – спросил Боремир, с тревогой глядя на жену.

– Для этого мне нужен твой отец, – ответила знахарка, – уверена, он найдёт выход. Давно он ушёл с потворниками на берег Светлого моря, поезжай к нему.

– Я дороги не знаю, – ответил воин. – Милослав рассказывал, что шли они лесами и болотами, Велес их вёл. А я как пойду?

– Я тебе клубочек дам заговорённый, – улыбнулась старушка, – была я когда-то на берегу Светлого моря, давно это было, ещё наш князь не родился. Принесла я оттуда камушек, а он свою Родину помнит: порой слышу, как грустит по своим братьям, что на берегу остались. Так я его нитками обмотаю. Ты конец в руках держи, а клубок на землю положи. Камень к родным местам устремится, и ты за ним иди. А как дойдёшь – брось его в волны Светлого моря да поблагодари за помощь.

– А разве у камней есть разумение? – спросил Боремир.

– Конечно, у всей природы есть разум и память, – ответила собеседница, – а у камней тем более: они самые древние на земле. Давным-давно, когда люди ещё не назывались людьми, были здесь одни камни, и разные они были. Те, внутри которых горел огонь, разум имели, передавать друг другу сигналы негласно могли. Теперь они скрыты под толщей земли и лишь иногда прорываются наружу. Но и их наследники, те, по которым ты ходишь, помнят те времена, хоть и потеряли связь между собой и с другими существами.

– Чудно́ ты говоришь, – сказал Всеволод, подходя к сидящим за столом и слыша последние слова знахарки. – С матушкой-то моей что будет?

– Вылечим мы её, – твёрдо проговорила та, – но тебе на службу пора. О Вассе я позабочусь. Если ей станет хуже, то мне её яд не страшен, я давно готова уйти к Маре, а вот вам жить и жить.

– Ты хочешь сказать, что моя жена может причинить кому-то вред? – вспыхнув, спросил Боремир.

– Если яд возьмёт над ней верх, то да, – ответила знахарка, – чтобы этого избежать, вы оба должны думать о ней ежечасно. Душа чувствует, когда кому-то нужна, и борется со злом. А всеми забытый и преданный человек теряет себя и сдаётся на милость злобы.

– Я никуда не поеду, – сказал Боремир, услышав это, – я нужен Вассе здесь.

Старуха покачала головой.

– Здесь ты ей не поможешь, – проговорила она, – только Ведмурд может её спасти, но он не скоро вернётся, надо поторопить. А кроме тебя, никто отца у берега моря не найдёт.

– Может, Милослава отправить? Он знает, где их лагерь.

– Ты потеряешь много времени, возвращаясь в своё селение, – сказала знахарка, – а нам дорог каждый рассвет. Езжай спокойно, я позабочусь о твоей жене. Только думай о ней, держи её в своём сердце. Для этого необязательно быть рядом. Свет любящего человека пройдёт через любые расстояния.

– Я буду навещать маму, – сказал Всеволод.

– Хорошо, тогда в путь, – ответил Боремир, вставая, – собери мне хлеба, хозяйка, остальное я выменяю в городе. То, что я вчера привёз, останется вам с Вассой. А пока нам надо встретиться с воеводой на обходе укреплений и передать послание от Демида, чтобы Всеволода приняли в дружину.