Что до Прядкиного изобретения, оно наверняка сработает. Но рука у Энн все равно дрожала, пока она подносила запальник. Ядро отправилось в полет. Металлические солдаты даже не поморщились: отчасти из-за того, что ядро пролетело мимо них, пробило дерево и, отрикошетив от булыжников, нырнуло в споры.

Обливаясь потом от напряжения, Энн зарядила новое ядро. Она не стала оглядываться на команду. И так ясно, о чем они думают. Ее проблема не ограничивается плохим зрением. С ней что-то не так.

И она права.

Вот только проблема крылась вовсе не в невезении или таинственном проклятии. Все обстояло куда более обыденно, но не менее губительно. Энн промахивалась не из-за плохого зрения. Она промахивалась, потому что это вошло в привычку.

У лавины эмоций, которая обрушилась на Прядку, есть противоборствующая сила. Видите ли, у всего есть противоположность. На каждое притяжение найдется свое отталкивание, как говорит мой давний соперник. Порой мгновения нашей жизни скапливаются в груду и превращаются в непреодолимую силу, которая заставляет нас меняться. В других же случаях они становятся горой, на которую невозможно взобраться.

Все мы время от времени допускаем промахи. Но если у вас складывается репутация человека, который промахивается, если вы сживаетесь с этим, то каждый промах вдруг становится очередным камнем в той груде, а любое попадание в цель остается без внимания. Рано или поздно вы становитесь Энн: руки трясутся, по лицу струится пот, вас будто сжимают незримые, но вполне осязаемые когти самосбывающейся решимости. И тогда вы начинаете промахиваться не из-за недостатка меткости или плохого зрения, а потому что у вас трясутся руки, а по лицу струится пот.

И потому что промахи становятся вашей сутью.

В ужасе перед тем, что когда-то любила, Энн поднесла запальник к пушке. Но ее прервал спокойный голос:

— Матрос Энн, придержи огонь.

Прищурившись, Лаггарт смотрел в сторону берега, держась одной рукой за фок-штаг, чтобы не потерять равновесие.

Энн замешкалась.

— Матрос Энн, три градуса к корме и один вверх, — спокойно и твердо сказал Лаггарт.

Промедлив лишь секунду, она принялась разворачивать пушку согласно его указаниям. Корабль покачивался на волнах в мелководной бухте, двигаясь вдоль берега.

— Жди, — добавил Лаггарт, когда она подняла запальник. — Жди. ПЛИ!

Взрыв спор запустил ядро в цель. Как и представляла Энн, оно врезалось одному из металлических солдат в грудь, но не причинило вреда. Однако вырвавшиеся зеленые лозы схватили и обездвижили всех солдат поблизости.

Те, в свою очередь, совершенно растерялись. А Энн на шаг приблизилась к своей горе и поняла, что та стала немного меньше, чем казалось вначале.

— Сбросить и перезарядить, — велел Лаггарт.

— Сбрасываю и перезаряжаю, сэр! — Энн действовала с расторопностью, которая впечатлила бы любого морского офицера.

— Два градуса вверх, — скомандовал Лаггарт.

— Два градуса вверх! И один к левому борту!

— Так точно, — удивился Лаггарт. — И один к левому борту! Теперь жди. Жди…

— Пли! — воскликнули они одновременно.

Выстрел снова попал в цель, обездвижив новую группу металлических солдат.

— Сбрасываю и перезаряжаю, сэр! — крикнула Энн, прежде чем Лаггарт успел отдать приказ.

Следующий выстрел последовал практически моментально. Энн, запыхавшись, глянула на Лаггарта.

— Отлично, — кивнул тот. — Просто отлично, помощница канонира.

Стоя на самой вершине своей горы, Энн недоуменно заметила, насколько же крошечной она кажется.

Тем временем Прядка до сих пор оставалась в плену в башне Чародейки.

Это было унизительно, но в то же время… приятно? В том смысле, что она ровно этого и ожидала.

С самого отъезда со Скалы Прядка предвидела грандиозный провал. Она отправилась в путь не потому, что рассчитывала на успех, а потому, что не могла сидеть сложа руки. И хотя много чего в ее приключении шло не по плану, ей все равно удавалось все исправить.

Успех за успехом заставлял Прядку чувствовать себя довольно неуютно. В том смысле, что если постоянно выпадают шестерки, то начинаешь беспокоиться, а все ли в порядке с игральными костями. Потерпеть неудачу, оказаться в плену, лишиться возможности двигаться и помогать…

В общем, Прядку это совсем не радовало. Но в то же время она почувствовала облегчение. Наконец все свершилось как должно. Она не Королевская маска и не пират. Она мойщица окон. А волосы нужно собрать в хвост, иначе сквозь них почти ничего не видно. К сожалению, Чародейка сковала ее прижатые к стене руки сияющими линиями света.

Сквозь волосы Прядке удалось разглядеть, что Чародейка раздосадована: пушки полностью блокировали ее войско. Такого случиться не могло. Она создавала этих солдат с расчетом, чтобы они выдержали пушечный обстрел, чтобы ничто не могло их остановить. Они могли маршировать прямо по дну моря и даже имели крючья для захвата кораблей, с помощью которых часто пробивали корпус снизу.

Металлические солдаты были неуязвимы практически для любого оружия доиндустриальной эпохи. Зловещие, разрушительные, смертоносные.

Но они понятия не имели, как быть с лозами.

Даже полуразумное создание вроде Пробужденного солдата полагается на заложенные в него инструкции. Он куда универсальнее творений, управляемых традиционными компьютерными программами, но живым в полном смысле слова его назвать нельзя. Когда солдат опутали лозы, они буквально опешили.

Инструкции предписывали не бояться оружия чужаков. Поэтому они пытались маршировать вперед. Вокруг продолжали взрываться пушечные ядра, лоз появлялось все больше. В случае обездвиживания металлическим солдатам полагалось вызвать подкрепление. Обычно такие действия вполне оправданы.

Однако на этот раз разверзся хаос. Солдаты то пытались пробиться на корабль, то освободить друг друга, то замирали, не в силах решить, что же делать, когда ни первый, ни второй вариант невозможны.

Если вкратце, задумка с пушечными ядрами удалась.

Луны благословенные, удалась.

Несмотря на свое бедственное положение, Прядка не могла сдержать улыбки. Ее изобретения прямо у нее на глазах вывели из строя целый легион якобы непобедимых врагов.

Запыхавшийся Чарли вскарабкался по ее ноге, цепляясь за брюки. Внизу рыскала кошка.

— У меня тут возникли кое-какие трудности с этой зверюгой.

— Все в порядке, Чарли. — Прядка продолжала наблюдать за пушечным огнем.

— Эй, не смей плакать. Это запрещено морским законом.

— Просто… — Взорвалось очередное ядро, взметнулись лозы, будто некий нечестивый гибрид осьминога с мешком скошенной травы. — Просто… они такие красивые.

Вскоре команда высадилась на берег и побежала мимо обездвиженных солдат. Впереди, держа меня над головой, мчался Форт. Я сделаю вид, что выглядело это вполне достойно.

Но если Чарли не откроет дверь, они останутся запертыми внутри башни. И их история на этом закончится.

Прядка глянула на Чарли.

— Как жаль, что в самом конце нас все-таки заточили в темницу. Все вышло так, как мы и думали, да?

Он кивнул.

— Но, Прядка, я помню еще кое-что из того разговора. Что-то насчет сверкающих доспехов.

— Вряд ли делают доспехи крысиного размера, Чарли.

В тот миг Чарли что-то заметил на полу и прищурился.

— Отвлеки ее.

Потом он собрал в кулак остатки храбрости. Осталось ее не так уж много, но если вы находитесь в таком маленьком теле, храбрость (как и выпивка) ударяет в голову сильнее, чем вы ожидаете.

Чарли прыгнул. Кошка тут же погналась следом. Он метнулся к какому-то предмету, валявшемуся неподалеку от лестницы.

Это была большая пьютерная кружка.

Чародейка как раз переключила внимание на защитную систему башни. И вполне могла разгадать их план, не сделай Прядка так, как просил Чарли.