— На твоем месте даже не знаю, пошел бы я на эту встречу, — добавил Ак. — Капитан Ворона подозревает Салай и остальных. Думаю, она собирается их убить.

— Что? Как ты узнал?

— Когда ты просила меня пошпионить, я слышал обрывки фраз про «тайные встречи» и «наконец от них избавиться». А потом уже начался самый сок, о котором я тебе рассказал.

Новость Прядку не обрадовала, но в то же время показалась чересчур расплывчатой. Она снова принялась расхаживать по своей маленькой каюте под шорох спор.

— Мы мало что знаем, Ак. Почему капитан хочет превратить остальных в смертобежцев? Понятно, что она хочет заставить их совершить что-то опасное, но зачем?

— Ага, я тоже в недоумении. К слову, был у меня один друг, тот еще персонаж. Как-то раз его угостили сыром. Кстати, сыр мы любим вовсе не так сильно, как думают люди. Интересно, откуда вообще взялось это поверье. В общем…

— Ак, не отвлекайся, — мягко сказала Прядка. — Нам нужно побольше разузнать о капитане.

Ак бросил корку.

— Да, хорошо. Если ты и правда хочешь, чтобы я…

Прядка тут же устыдилась, вспомнив его прежние возражения. Она не вправе просить Ака рисковать жизнью.

— Не бери в голову. — Она заправила за ухо непослушную прядь. — Придумаем что-нибудь еще.

Она заглянула в тайник под койкой и достала коробочку с полуночными спорами.

— Прядка… — забеспокоился Ак. — Что ты делаешь?

— Я чувствую себя так, будто у меня окончательно выбили почву из-под ног. Я обычная девушка, которая любит кружки, без особого образования, без особого опыта. Мне не перехитрить Ворону, если я не буду пользоваться всеми доступными ресурсами. — Прядка подняла коробочку. — Похоже, мое единственное преимущество заключается в том, что спор я боюсь чуть меньше, чем все остальные.

— Да, но полуночные споры? Не стоит ли к такому делу… ну… подходить постепенно? Никто не вписывается сразу в корольфон, начинают с легких пробежек.

— Во что?

— Корольфон. Забег на сорок миль, его проводят каждый год на день рождения короля.

— Сорок миль? — Прядка пошарила в шкафу Уива: вроде она видела там нож. — Бегунам не хватит земли, они просто свалятся с острова. Они что, бегают кругами?

— Эх, Прядка. Большинство островов, знаешь ли, крупнее Скалы.

— Серьезно? — Прядка отыскала нож в одном из ящичков. — Хочешь сказать, есть острова длиной в сорок миль?

— И даже больше. По-моему, один из островов в Зефирном море потянет на целых шестьдесят.

— Луны!

Прядка попыталась вообразить столько земли в одном месте. Если встать в центре, наверное, и моря не увидишь! Она покачала головой и вытащила пару бурдюков с водой.

Потом встала на колени у койки и положила три черных споры на матрас. Ак попятился, потянув за собой хлебную корку.

Прядка поглубже вдохнула и подумала о Чарли. Она справится. Ради него и ради моряков с «Вороньей песни». Она разгадает тайны этого корабля, защитит команду, и они укажут ей путь к Чарли.

Она капнула из пипетки на споры.

Полагаю, вы понятия не имеете, что такое узы Люхеля. Не расстраивайтесь. В то время я пытался выяснить, сколько оттенков оранжевого можно надеть на себя за раз. У всех свои приоритеты.

Большинство эфирных спор, например, изумрудные или зефирные, не предполагают никаких уз. Их применение сводится к простой причинно-следственной связи. Концентрированный эфир падает на планету в форме спор, и небольшое количество воды вызывает его взрывной рост.

С полуночными спорами все иначе. Собственно, механизм их действия гораздо больше соответствует тому, как должны работать эфиры. При активации полуночных спор возникают временные узы, своего рода симбиоз между эфиром и носителем. В отличие от уз Нахеля, которые устанавливаются посредством осознанности и привязки к реальности, узы Люхеля устанавливаются посредством физической материи, в данном случае воды.

Прядка ощутила внезапную жажду, во рту пересохло. Она потянулась было к бурдюку, но замерла, очарованная движениями спор.

Они бурлили и пульсировали, плавились, а затем раздувались, как воздушный шар. Спустя несколько секунд три крошечные споры разрослись до лужицы слизи размером с человеческий кулак. К счастью, после этого они перестали увеличиваться, но все равно колыхались и меняли форму. На мгновение из черной жижи показалось крошечное лицо, но почти сразу растаяло.

«Сделка, — вдруг отпечаталось в разуме Прядки. — Обмен. Вода. Дай воды».

Не ведая, что творит, Прядка согласилась.

Полуночная сущность во всем своем многообразии ищет образец для подражания, некую модель. Зачастую она ориентируется на своего создателя или носителя. В данном случае Прядка глянула на Ака. Тот забился в дальний угол койки, выставив перед собой хлебную корку на манер погрызенного щита.

Обретя цель, полуночная сущность начала пульсировать и вытягиваться. Появился черный хвост. Четыре лапки. Мордочка и рыльце… Тельце, похожее на деформированный клубень. Вскоре перед Прядкой сидело небольшое существо, которое сильно напоминало крысу, вымазанную черной краской. Вот только шерсть казалась скорее текстурой кожи, чем отдельными волосками, а лапки и мордочка выглядели не слишком детализированными.

Существо получилось чересчур гладким, черным и блестящим, будто его вылепили из смолы. Или словно его вырезал из куска сала талантливый художник, который не нашел другого способа выразить себя. Существо металось по койке, пробуя лапки, и опять-таки движения очень напоминали крысиные.

Жажда усиливалась, и, как ни странно, в глазах тоже появилась сухость, однако Прядка не могла оторваться от этого зрелища. Она сделала глоток и неожиданно для себя выпила целый бурдюк. Казалось, откуда столько места в желудке, но стоило освежиться, как узы Люхеля окрепли. Полуночная сущность получила, что хотела, а Прядка обрела над ней контроль. Зрение затуманилось, окружающий мир померк.

А потом Прядка стала не-крысой. Ее можно было направлять, видеть ее глазами, использовать ее нюх. Прядка тут же заставила ее прыгнуть к Аку. Пискнув, тот сбежал под кровать. По непонятным причинам это показалось Прядке забавным.

Но нет, пора приниматься за дело. Да, важное дело: нужно прошмыгнуть через кровать и спрыгнуть на пол. Когда она приземлилась, лапки вдавились в тельце, и пришлось выталкивать их обратно. После она метнулась к двери и, превратившись в лужицу, протиснулась под ней, а потом приняла прежнюю форму.

Тени. Ей нравились тени. В коридорах под палубой можно перемещаться практически незаметно. Тени густые и плотные даже на ступеньках. Но наверху из-за луны вышло солнце. Ненавистное солнце, пусть оно и клонится к горизонту. Сонное, ничего о ней не ведающее. Сжавшись на ступеньках, полуночная Прядка вслушивалась в шаги людей и принюхивалась к запаху старой кожи сапог.

Там. Корабль повернул, и от мачты протянулась тень. Прыжок — и полуночная Прядка побежала вдоль тени, перескакивая через серебряные прожилки на палубе. Она знала, что если дотронется до них, то будет больно. Эта форма сильнее обычных спор: просто от близости к серебру вреда не будет.

Она добралась до капитанской каюты, которая располагалась непосредственно под корабельным ютом. Протиснуться сквозь крошечную щель между дверью и палубой было явно невозможно, но ей удалось. На этот раз возвращение к прежней форме заняло больше времени, но глаза восстановились быстрее, чем остальные части тела, и она смогла осмотреть каюту.

Ворона сидела за столом у иллюминатора и что-то писала в тускнеющем свете закатного солнца. Ее шляпа висела на крючке у двери, рядом стояла открытая фляжка, китель был расстегнут.

Как только восстановились лапки, полуночная Прядка перебралась в более густую тень под скамьей. Ворона пахла неправильно: гнилыми сорняками, горелой плотью и чем-то еще, что не удавалось опознать. Другие люди пахли сладкой плотью и потом. Но не Ворона. Ворона не человек. По крайней мере, не совсем человек. Паразит одерживал над ней верх.