Салай осеклась и посмотрела на Прядку.

— Ты ведь знаешь, как защитить команду? Ты ведь не потащила бы нас сюда, если бы не знала, как это сделать?

— Я… — Прядка через силу сглотнула. — Прости, Салай. За то, что случилось с Паксоном.

— Это моя обязанность делать то, чего не могут капитан и старпом. Или… не хотят. Кто-то должен приглядывать за командой.

Салай стукнула по столу, потом подперла рукой голову, разглядывая карту.

Прядка присела на узкую койку у стены, сложив руки на коленях. Чувствовала она себя непрошеной гостьей. Каюта казалась на редкость обезличенной: несколько тубусов с картами в корзине у стены, опрятные, аккуратно расставленные рундуки под койкой и картина над иллюминатором, освещенная мерцающей настольной лампой.

Это был рисунок; местные жители еще не изобрели фотографию. Однако он был весьма качественным, нарисованным умелой, но быстрой рукой уличного художника из зефирной столицы. С рисунка улыбались высокий мужчина и девушка, поразительно похожая на Салай.

— Твой отец? — спросила Прядка, указав на рисунок.

Салай подняла голову и кивнула.

— Я пообещала, что заплачу его кредиторам. Но когда я вернулась, он пропал. Его забрали на отработку королевские коллекторы. К тому времени, как я догнала их корабль, они успели высадить его в долговой тюрьме в каком-то порту, но каком именно, так и не вспомнили.

— Какой ужас.

— Проблема в том, что когда королевским судам нужны лишние рабочие руки, они всегда могут набрать в команду заключенных из долговых тюрем. Так что выследить его оказалось невозможно. Скорее всего, его полтора десятка раз дергали с острова на остров. Я твержу себе и обещаю матери в письмах, что наша единственная надежда в том, чтобы мне продолжать ходить в море. Посещать новые порты и расспрашивать. Он где-то там, Прядка. Либо… погиб в одном из конфликтов, после того как его затащили на военный корабль. Если так, то я опоздала. Я уже подвела его, как подвела Паксона.

— Салай, ты не должна сдаваться.

— Почему нет? — Салай повернулась к Прядке. — То есть это правда? Ты знаешь, как нам выпутаться? Знаешь какой-то королевский секрет, чтобы мы выжили в Багряном? Пожалуйста, скажи, что у тебя есть план.

— Я…

Что тут ответить? В очередной раз возразить, что Прядка не та, за кого ее принимают? Когда она только что сказала Салай не терять надежды?

«Надежда на ложь — надежда на меня — это и не надежда вовсе», — подумала Прядка.

Вдруг ей удастся что-нибудь предпринять. Вдруг есть способ помочь. С необычайной ясностью она вспомнила, как наблюдала за приближающимся дождем и понимала, что не в силах его остановить и что ее жизнь подчинена слепой удаче.

Ей уже почти начало казаться, что она контролирует ситуацию, что ее судьба в ее собственных руках. Но потом пришел дождь, будто луны послали молот, чтобы научить ее смирению, как следует стукнув по лбу.

Салай отвернулась.

— Нечестно просить тебя о защите. Я не знаю, в чем заключается твоя миссия, твоя настоящая миссия. Возможно, тебе поручили просто увести нас за границы королевства. Мы стали смертобежцами, опасными для всех, кто попадется на пути. Я не могу винить тебя за то, что ты ведешь нас прямиком к смерти ради защиты невинных. В этом есть и моя вина. Их я тоже подвела. — Она расправила края карты Багряного моря. — Если бы мы только знали, куда направляется капитан. Тогда я могла хотя бы спланировать, как долго мы здесь пробудем.

— О, — произнесла Прядка. — Салай, как раз это мне известно.

— Серьезно?

— Да. Наверное, стоило рассказать тебе раньше. Капитан ведет нас к дракону.

— К Ксизису? — Салай крутанулась на стуле. — Он правда существует?

— Улаам говорит, что да. А у капитана есть книги, в которых утверждается, что легенды не лгут.

— Ну, Улаам-то, наверное, знает, — согласилась Салай, потирая подбородок. — Но с какой стати ей посещать дракона… О, она ищет способ исцелить свой недуг? Я уже было решила, что Ворона настолько упряма, что застращала споры у себя в крови, и те подчинились. Она прожила дольше любого другого спороеда. Но что она предложит взамен?..

Их взгляды встретились.

— О, — догадалась Салай и рассмеялась. — Она думает, ты дашь ей обменять себя на ее жизнь? Ха!

— Да уж, как смешно.

— Этого я буду ждать с нетерпением. То еще представление будет, когда она поймет, кто ты на самом деле. Но скажи-ка кое-что. Я знаю, что свою настоящую миссию ты не можешь ни подтвердить, ни опровергнуть, но хотя бы намекни, чего нам ждать после того, как ты разберешься с Вороной?

— Мне потребуется ваша помощь. Если я и правда разберусь с Вороной — если, то мне бы не хотелось, чтобы команда отпускала ее на свободу. Мне, понимаешь ли, придется… э… отдать ее в руки правосудия.

— Само собой! — В глазах Салай впервые за день зажглась надежда. — Да, это я могу устроить. Значит, как только ты покончишь с Вороной, мы уйдем из Багряного?

— Да. Правда… это немного щекотливый вопрос… но еще у меня есть кое-какие дела с Чародейкой в Полуночном море. И я надеялась…

Глаза Салай широко распахнулись. Она снова расхохоталась. Хохот походил на трезвон рынды, призывающей моряков к оружию, — резкий, возбужденный, но в то же время сдержанный.

— Кто бы сомневался! И чего я переживала? Если ты собираешься в Полуночное… Багряное для кого-то вроде тебя пара пустяков.

Потом она посерьезнела.

— Но ты поможешь мне защитить команду? Я понимаю, что королю нет дела до горстки пиратов, но больше о них позаботиться некому. Даже капитану на них плевать. Пожалуйста, пожалуйста, не дай нам больше никого потерять.

В тот миг Прядка почувствовала себя стряпней Форта — закоптелой, с толстой коркой и едва способной выполнить свое предназначение. Она сжалась под весом надежды Салай. Что могла сделать Прядка? Она подделка. Лгунья. А то и…

Постойте-ка.

Ей в голову пришла весьма чудная и отчаянная идея. Возможно, просто пустяк. Бестолковый каприз.

Отмечу, что чудное отчаяние — именно то состояние, что зачастую приводит к гениальным озарениям.

— Будь готова, — сказала Прядка. — Есть у меня один вариант.

Следующие несколько дней Прядка провела в исступлении, панически усердствуя и усердно паникуя. Нарождающийся в голове план был гораздо опаснее затеи с ракетницей. И на сей раз у нее не было чужих схем, чтобы взять их за основу.

Большую часть времени она проводила за экспериментами с зелеными спорами — плодами самого Зеленого моря, которые никогда не понимала прежде. В этом Прядка не одинока, и вовсе не удивительно, что чем больше она узнавала, тем меньше боялась. Так происходит во многих сферах, ведь страх и знание зачастую играют по разные стороны сетки.

Разумеется, есть исключения. Некоторые люди, как и некоторые сосиски, выделяются из общей массы. И хотя ни одна из этих двух групп сама по себе не внушает ужаса, их отдельные представители наверняка вас испугают. Чем больше вы о них узнаете, тем больше будете беспокоиться. Но когда речь идет о людях в целом, знание обычно равно эмпатии, а эмпатия ведет к пониманию.

Зеленый эфир казался Прядке почти игривым, готовым в обмен на воду моментально откликнуться на ее мысленные команды. Спустя несколько дней она неплохо научилась проращивать споры в форме спиралей, а также длинных и крепких стеблей и даже могла заставить лозы расти медленно, сдерживая большую часть силы.

Как всегда, в лозах будто скрывалось нечто, способное ощущать. Не настолько четкое, как полноценный разум, скорее оттиск. Прядка думала, что, возможно, это сама луна или вечно растущие на ней материнские лозы.

От своих изысканий она отвлекалась лишь на сон и помощь Форту с готовкой ужинов. И каждый раз при виде лиц моряков все больше беспокоилась.

Спустя три дня после встречи с Салай Прядка сидела в своей каюте и пыталась заставить пару зеленых лоз бережно обвить ее палец, не сжимая его слишком сильно. Корабль шел под таким галсом, что из иллюминатора виднелся споропад. С каждым днем споропад все увеличивался в размерах, и становилось все яснее, что именно туда и держит курс капитан. Должно быть, логово дракона где-то рядом, а то и внутри споропада.