– Давайте обе.

Выйдя на улицу с булочками в руке, Аля взглянула на небо. Оно пестрило потрясающими красками, так не сочетавшимися друг с другом. Тёплый оранжевый свет соседствовал с мрачным синим, вдали что-то розовело на фиолетовом фоне, а бледно-жёлтая полоска пыталась разлучить свинцово серый с бирюзой. У любого дизайнера случился бы приступ от таких сочетаний, но не у этого города. Глядя на эту дивную несуразицу, она подумала, какой она была глупой, что поверила в какие-то порчи. Ведь жизнь была полна чудесного и удивительного, просто его нужно видеть, даже в малом.

Аля надкусила булочку, и сладкая патока яблочного джема заставила её непроизвольно улыбнуться. Но после второго укуса крошки посыпались на дорогу и на её куртку. Она наклонилась, чтобы стряхнуть их, и поняла, что стоит на пентаграмме, обведённой в круг, нарисованной на асфальте краской. Аля была готова поклясться, что когда она заходила в пекарню, этого рисунка не было. Все её мысли о прекрасном сдуло, как и крошки с тротуара. Кусок булочки застрял у неё в горле. Она огляделась вокруг. Всё было обычным, люди шли по своим делам, машины толпились на светофоре, на неё никто не обращал внимания. Как вдруг из-за угла вышел огромный чёрный пёс. Старый со свалявшейся шерстью он немного хромал на одну лапу. Лениво оглядевшись, собакен направился в сторону Али, а она так и стояла, как вкопанная, уставившись на него. Заметив съестное в её руке, он завилял хвостом и ускорил шаг. Аля бросила остатки булочки на асфальт и стремглав помчалась по улице.

Она не помнила, как оказалась в метро, но очнулась, когда увидела, что окно в двери вагона запотело от её частого и разгорячённого дыхания. У неё кружилась голова, она заглядывала в лицо пассажирам вокруг неё, заставляя их опускать глаза и отворачиваться. Ей казалось, они что-то от неё скрывают, раз отводят взгляд.

Мысли роились в голове, Аля не могла ни на чём сосредоточиться, ей мерещилось, что каждый в метро знает больше, чем она. Вот парнишка, уткнувшийся в телефон, зыркнул на неё. Неспроста ли? А вот этот с газетой смотрит больше на Алю, чем в своё чтиво. А ещё эта бабка с вороньим гнездом на голове, зачем встала рядом? Ведь в вагоне куча места.

На платформе своей станции Аля так не желала идти вместе с этими подозрительными лицами, что решила пойти в другую сторону. Только когда она увидела барельеф Фрунзе на стене, то поняла, что делает что-то не то. Она остановилась, рассматривая замечательное панно. Удивительно, но раньше она ни разу его не замечала. Товарищ Фрунзе, гордо восседая на своём коне, с укоризной посмотрел на неё.

– Вы совершенно правы, – сказала Аля негромко вслух, обращаясь к полководцу. – Есть, отставить панику, – она сделала руки по швам, по-армейски развернулась и двинулась в сторону выхода.

Солнечная прохлада подействовала на Алю отрезвляюще. Мания преследования оставила её, но от входа в метро до маникюрного салона она практически бежала, желая оказаться в безопасности.

Запах кремов и гремучей смеси разнообразных духов в ногтевой студии, заставил её немного расслабиться. Он говорил только об одном, что в здесь творится нечто прекрасное.

Аля любила именно этот салон и этого мастера, потому что её рабочее место было у огромного витражного окна. И пока другие девушки наслаждались Камеди на ТНТ или болтали со своей маникюршей, Аля смотрела на город, на прохожих и о чём-то мечтала.

Её мастер Марина уже привыкла к необщительной клиентке, и так как сама была не прочь поболтать, как правило, развлекала себя разговорами с соседкой и её посетительницами. Вот и сегодня Аля устроилась поуютней в неудобном кресле, показала, как обычно, Марине заранее подготовленное фото желаемого дизайна в телефоне и, расплываясь взглядом по суетливой улице, погрузилась в свои мысли.

Она считала себя хорошим клиентом: она всегда знала, чего она хочет, была мила и любезна, ни на что не жаловалась и не надоедала разговорами. Маникюрный прибор равномерно жужжал, заглушая всё вокруг. Аля рассматривала прохожих и внимательно следила за входом, не нарисует ли кто-нибудь опять новый гадкий символ на крыльце. Поймав себя на этой мысли, она рассердилась на свою тревожность, но затем смягчилась. Если подумать, то весь Питер был изрисован не только харизматичными граффити, но и просто вандалами, оставляющими свои противные картинки где ни попадя. Возможно, это были именно они, а она лишь неудачно наступила на их творчество. Чёрный пёс – просто голодная дворняга, одна из тысяч, что блуждают по городу, в котором им нет места. Но, говоря себе всё это, Аля понимала, что в её душе что-то перевернулось. Она уговаривает себя не верить, но чувствует глубоко внутри, что творится неладное, чего она не в силах объяснить.

Прибор замолк, Аля оторвала взгляд от окна и повернула голову, услышав резкий возглас мастера, сидевшего рядом с Мариной:

– Ты серьёзно? Он реально ушёл к той бабе? У них же с Викой ребёнок? – в голосе девушки слышалось истинное сочувствие.

– Ну, к этому давно шло, – равнодушно отвечала сидевшая у неё шатенка в пушистом белом свитере.

– Викуська такая красивая девчонка, мальчишка у них пупусечный, – подключилась Марина.

– Мать её думает, что любовница его приворожила, – перешла на заговорщицкий тон шатенка.

– Ну, так надо отворожить! Пусть к бабке сходит. Они это быстро распознают. Нужна его фотка, фотка той шлюшки и всё, по-моему, ну ей объяснят. Пусть сходит, хуже ведь не будет, – рассуждала Марина, доставая маникюрные ножницы и новые насадки.

– Не хочет, – пожимала плечами клиентка. – Говорит, что сама во всём виновата, а в чём именно неясно. Ну, после родов она располнела… – и её голос вновь утонул в шуме аппарата.

«Надо сходить к бабке. К бабке сходить. Она так просто об этом говорит, как будто это за хлебом сходить», – думала Аля. А что, если это и на самом деле просто? Может, она сама делает из этого трагедию? А нужно взять и сходить? Аля уставилась на макушку Марины, которая умело шлифовала Алины ноготочки. «А где взять бабку? На Авито? А что забить? Требуется экстрасенс?» Аля машинально потянулась свободной ладонью к телефону, но поняла, что без второй руки его не достать, а две свободные конечности будут в её распоряжении ещё не скоро.

От нетерпения она начала ёрзать на стуле, придумывая как бы ей выудить заветный гаджет. Через четверть часа безуспешных попыток Аля окончательно сдалась. Марина убрала аппарат и приступила к завершающей стадии маникюра. Предчувствуя скорое освобождение, Аля расслабилась и вновь взглянула на улицу. Её внимание привлёк странный объект на переднем плане. Возле окна стоял человек. Его самого не было видно, угол под которым сидела Аля, не давал его разглядеть, была различима лишь его трость и морщинистые руки, украшенные причудливыми перстнями. Эту трость Аля узнала бы из тысячи. Это был «волшебный», тот самый волшебный петербуржец. Однако она хотела убедиться и рассмотреть, загадочного преследователя, поэтому инстинктивно потянулась вперёд, приподнимаясь и вытягивая шею, как любопытный жираф. Она остановилась, только когда почувствовала дыхание Марины на своих губах. Она подняла на неё глаза и увидела изумлённое лицо маникюрши. Со стороны выглядело так, что она пытается её поцеловать.

– Вы чего? – голос Марины был спокойным, но она выпрямилась и отодвинулась от Али.

Аля, в свою очередь, замерла в этом положение и шёпотом проговорила:

– У меня деликатный вопрос, – с этими словами она села обратно и приняла обычную позу.

– Какой? – недоверчиво спросила Марина, всё ещё в упор глядя на Алю и не принимаясь за работу.

– А вы знаете какую-нибудь бабку, ну, типа экстрасенса, чтобы приворот снять? – торопливо говорила Аля, стараясь не смотреть на Марину.

– Ну, да, конечно, – расслабилась мастер и вновь принялась за работу, – к бабке это надо в деревню ехать, далековато, но она реально шарит.

Алю покоробило от применения современного сленга по отношению к деревенской ворожее, но она не подала виду.