Но сейчас нужно избавиться от тела служанки, иначе вскоре весь замок провоняет из-за разлагающегося трупа. Кроме того, девушку жалко. Не успела пожить и оказалась, на свою беду, не в том месте и не в то время. Заберу-ка я ее к себе на гору, пусть будет там моей служанкой.

Подумано — сделано. Я спустился в подвал и поднял бездыханное тело. Перенес его в лес и положил у дороги. Кто-нибудь поедет мимо и обнаружит девушку. Ее душу словом власти затащил в кибуц моей многослойной души.

Теперь осталось дождаться ночи. Кроме того, я подумал: «А почему я скрываю проблему одержимости Лии от Чернушки? В конце концов, одна голова хорошо, а две — лучше». Поэтому с наступлением темноты постучался в комнату дзирды.

— Кто там? — раздался мелодичный голосок.

— Это я, Ирридар.

— Входи.

Я вошел и замер на пороге, позабыв прикрыть за собой дверь. В замке комнаты были небольшие, эта — всего метров четырнадцать. Квадратных, конечно.

У зеркала стояла полуобнаженная Чернушка и намазывала себя благовониями. Она была в белых трусиках, без лифа, и, повернувшись ко мне, выставила свои стоявшие, словно египетские пирамиды, два крепеньких полушария не больше второго размера.

— Ты пришел сам? — Ее лицо осветила довольная улыбка.

Я же стоял столбом, пялясь на ее плоский живот, и все мысли улетели за границу инфосферы планеты. Голова стала пустой от мыслей, как футбольный мяч.

— Что? — переспросил я, силясь поднять глаза и посмотреть ей в лицо. — Шиза… — Я с трудом сглотнул. — Быстро приведи меня в чувство. Я понял, что ты задумала… — Мысли приходили и исчезали, а я боролся с наваждением красивого женского тела и гормональным всплеском. — Нет, Чернушка, это будет потом… Ближе к ночи.

Я услышал, как Шиза хрипло рассмеялась, и в тот же миг обрел уверенность и способность мыслить. Чертовка, она хотела подменить Чернушку и сделать то же, что и с Эрной.

— Ты уже пришел ко мне на ночь и не стал ждать у себя? — улыбалась Чернушка, ни капли не стесняясь своей наготы.

— Нет, наша близость пока откладывается.

Теперь лицо моей дзирды напоминало приближающуюся грозовую тучу. Она повернулась ко мне полностью и уперла руки в бока, опасно прищурившись.

Стараясь предотвратить раскаты грома и вспышки молний, я поднял руку.

— Подожди, есть важный разговор. Все остальное — потом.

Видимо, на моем лице отразилась озабоченность. Чернушка успокоилась и вновь смотрела на меня чистым, незамутненным гневом взглядом.

— Ночью я буду следить за Лией. — Я порадовался и удивился ее выдержке. Ни одной эмоции не отразилось на ее красивом лице. — Уже две ночи подряд, — продолжил я, — она во сне пыталась тебя убить, и, если бы не мой демон, ты была бы застрелена из арбалета.

Теперь Чернушка дернулась как от удара плетью.

— Но… но зачем?

— Вот это я и пытаюсь узнать. Есть предположение, что ею кто-то управляет. — Я прошел к столу и сел на стул. — Сейчас ты оденешься и спрячешься у меня, а я здесь сооружу муляж. Укрою его одеялом и буду ждать, что произойдет.

Дзирда ненадолго задумалась.

— Лианора отверженная, — наконец произнесла она, рассуждая вслух. — Над ней провели обряд… подчинения… Я думаю, он схож с тем, что проводили у нас над провинившимися сестрами. Они становились бездушными рабынями Беоты, и та их использовала… в общем, использовала против гномов. Души сестер были в руке нашей богини… Это примерно то, что ты сделал со мной. Мне жаль, Ирри… но она обречена. — В глазах девушки появились крупные слезы и потекли по ее щекам.

— Ты думаешь? — сознавая ее правоту, но не желая в это верить, переспросил я.

Внутри меня нарастала горечь и отравляла мою душу. Кто-то использует дорогое мне существо против меня, стараясь ударить побольнее.

Дворфы никогда не будут посвящать своего соплеменника лесным эльфарам. Тогда кому они ее посвятили и отдали? Я знаю лишь одного… того, кому можно отдать душу… Да, это он. Бог этого мира, хитрый Рок. Я сидел понуро, задумавшись, пытаясь найти выход. Но как его искать, если нет опоры? Нет понимания, с чего начать… и куда идти…

— А если обратиться к Бурвидусу? — помогла мне Шиза. — Он что-то должен знать про этот ритуал.

— Хм… А что, это единственная наша зацепка, — согласился я.

Я повернулся к смирно стоявшей Чернушке.

— Иди ко мне в комнату, — сказал я. — А я постараюсь кое-что узнать.

Ее невозмутимости мог позавидовать сфинкс пустыни. Слезы моментально исчезли, она надела на голое тело плащ и выплыла, словно лебедушка, из комнаты.

— Бурвидус, значит, — вслух проговорил я, задумчиво выбивая дробь пальцами по крышке стола.

Затем решительно поднялся и направился к себе в кабинет. По дороге стражнику, стоящему в карауле у лестницы, ведущей вниз, приказал привести ко мне Бурвидуса. Вскоре пожаловал и дворф. Недоуменно огляделся, почесался и застыл у двери, не забыв поклониться.

— Садись, Бурвидус, — указал я глазами на ближайший ко мне стул у стола.

Я долго изучающе смотрел на дворфа, а он, не смея прервать молчание, весь извозился. Ему хотелось чесаться под моим взглядом, но и этого он не смел, дабы своими неуместными действиями не оскорбить «вельможного пана».

— Бурвидус, я пригласил тебя для очень серьезного разговора. Речь пойдет о твоей невесте и моей управительнице Лие, — так я начал подготавливать его к откровенному разговору.

Коренастый дворф даже почернел лицом. Он широко раскрыл глаза и уставился на меня.

— Ты знаешь, что она отверженная?

Бурвидус немного пришел в себя и слабо улыбнулся.

— Знаю, ваша милость. Как не знать? Про это знают все…

Я прервал его, подняв руку. Бурвидус мог говорить о пустяках часами. Болтливость была одной из черт его характера.

— По вашим законам, ни один дворф не может принять ее в семью или взять в жены. Я правильно говорю?

— Все верно, милорд, так и есть.

— А почему ты тогда согласился взять Лию в жены?

— На это, милорд, у меня было две причины, — совершенно спокойно отозвался Бурвидус.

— Ну-ка, ну-ка? — подтолкнул его я к откровенности.

— А тут нечего скрывать, милорд… Первая причина — это та, что я ее полюбил. Как увидел мою голубку, так и влюбился, просто без памяти… Вот.

Его лицо с крупным носом, обрамленное густой русой бородой, словно вырубленное из скалы парой ударов зубилом, расплылось в мечтательной улыбке.

— А вторая такая, значит… Если бы я не сделал тогда ей предложение, она бы меня пристрелила из своего ужасного арбалета. Во-от. — Он посмотрел в мои неверящие глаза. — О! Вы не знаете, на что способна моя пташка! — Бурвидуса прорвало, и я, не перебивая, слушал. — Она долго не разговаривает. Вот и с конюхом прежнего лорда беда случилась. Люди говорили… — Он пригнулся ко мне и почти шепотом стал передавать слухи: — Когда он плюнул в ее сторону и думал, что она этого не видит, то моя птичка просто пристрелила этого дуралея. Раз — и в самое сердце. — Он поднял палец вверх и потряс им. — Вот ведь как.

— Бурвидус, я рад, что тебя не останавливает запрет твоего народа, и хочу помочь Лианоре…

— Ну, к своим мы уже не вернемся… нам и здесь хорошо… Э-э-э… Вот как? А чем вы можете ей помочь?

— Расскажи мне о ритуале отвержения, — как можно миролюбивее попросил я.

— О чем? — Глаза Бурвидуса стали жить отдельной жизнью. Они выпучились и начали потихоньку выползать из глазниц. Затем он быстро-быстро заморгал. — Вы шутите? — спросил он.

— Нет, не шучу. У нас появилась проблема, Бурвидус. И Лия стала опасной для всех.

— Нет… — отмахнулся он. — Нет… этого не может быть…

— К сожалению, это так.

— Нет, она не может быть опасной для вас… ваша милость. И потом, это секрет моего народа. Я не могу нарушать его законы.

— Ты один уже нарушил, Бурвидус. Решил жениться на отверженной и назад возвращаться не собираешься. Какое тебе дело до традиций тех, с кем ты порвал?

— Я?.. Порвал?.. Ну да, порвал. Но… Понимаете… Ритуал отвержения — это нечто совсем иное, чем уйти и не возвращаться к своему народу. Если я расскажу про это таинство, меня настигнет проклятие моих предков.